СШ: Получается затянувшийся закат Европы?
ИК: Скорее, закат Европы вручную.
СШ: Судя по вашей редакторской деятельности и планам вашего издательства, вас интересуют экстремальные явления, находящиеся на границе общепринятого, а часто и выходящие за ее пределы?
ИК: На самом деле нас интересует то, что реально движет этим миром. Сейчас мы переживаем момент большого антропологического кризиса, когда реальные движущие силы истории постоянно маргинализируются и скрываются, подменяя манифестируемое ирреальным. Отсюда безумные теории вроде «Конца истории» Фукуямы. В них провозглашается то, чего определенные люди хотели бы добиться, создавая систему мировой дезинформации. Этому нужно противостоять, потому что людям, чтобы принимать участие в решениях, необходима реальная информация о движущих силах мировых процессов. Эти силы сейчас стали предметом глобальной мистификации, что таит в себе чудовищные последствия. Возникающее искажение оптики очень опасно. Например, известно, каким было первое внешнеполитическое решение конгресса США по Афганистану после замены талибов коалиционным правительством: Афганистан был исключен из черного списка стран, являющихся потенциальными наркоторговцами. Там что уничтожили весь мак или в стране изменился климат? Дело шито белыми нитками, но на это не обращают внимания.
СШ: Вы сторонник теории заговоров?
ИК: Обратите внимание, что в словосочетании «теория заговоров» уже практически заложен ответ. Никто не говорит «гипотеза заговоров», таким образом, речь идет о работающей модели, а не о модели, требующей экспериментальной проверки. О теории заговоров принято говорить с презрением, а, например, о теории всемирного тяготения — нет. На самом деле все просто: со времен Древнего Рима работает формула «cui prodest?» — «кому выгодно?» Все, что происходит в мире, кому-то выгодно, надо постараться понять — кому. Всегда наряду с явными действовали и тайные силы. Говорить, что они ответственны за все, что происходит, нелепо. Иногда они сами до конца не просчитывают последствий, поэтому их действия наносят вред им самим. Я не сторонник теории некоего всеохватного и непобедимого заговора тайных сил, но совершенно отчетливо вижу, что в мире действуют группы людей, интересы которых направлены против большинства населения земного шара. У них достаточно власти и денег, чтобы из-за кулис воздействовать на развитие событий. Кто, находясь в здравом уме, может это отрицать?
СШ: Как с этими группами можно бороться?
ИК: На силу можно отвечать только силой. Не обязательно физической, это может быть сила знания. Я не берусь предсказать, как она сработает, но я добился неплохих результатов именно там, где руководствовался знанием, а не шел напролом.
СШ: В ваших речах сквозит неподдельный оптимизм: много планов, все впереди, как будто нет уходящих лет?
ИК: Без этой веры жизнь превращается в неуклонное движение под гору. Если ты этого движения не видишь, то его и нет. Телу не прикажешь, оно изменяется, но в этом можно найти свое удовольствие. Телесное старение спасает от большой суеты, которой человек страдает в молодости.
Веб-интервью
Вопрос: Интересно было бы узнать Ваше личное мнение о романе Ника Кейва «И узре ослица Ангела Божьего», который Вы переводили. (Автор: Светка; город: Ебург.)
Ответ: Мне очень нравится эта книга, иначе бы я за нее не взялся. Я считаю, что в странах английского языка этот роман остался несколько недооцененным, поскольку не лежит в русле ни одной модной школы.
Вопрос: Илья, видишь ли ты перспективу нового левого культурного (литература, музыка, публицистика) прорыва в нашей стране? Есть ли шанс для левой интеллигенции обрести существенное влияние на общественное мнение? (Автор:?)
Ответ: Я думаю, что шанс для прорыва всегда есть, хотя само слово «левое» сейчас известный анахронизм. Скорее можно говорить о «постгуманистическом» прорыве, поскольку речь идет о союзе сил, не разделяющих либерально-гуманистический проект. Этот прорыв неизбежен, потому что противник считает себя всесильным и, соответственно, обречен совершать грубейшие ошибки.
Вопрос: Вспоминая тебя в бытность пребывания в ИЭХ, ИХ УНЦ, убеждаюсь, что постарел ты только внешне. Это радует. (Бобров Максим, Екатеринбург.)
Ответ: Спасибо.
Вопрос: Почему поэты в России так плохо кончают? (Максим, 29 лет.)
Ответ: Люди вообще все плохо кончают, не только поэты. Поэты просто успевают об этом спеть.
Вопрос: Когда Вы переводите с русского на другой язык, что для Вас более важно: ритм, рифма, суть (мысль) того, что заложено в стихотворении? Может ли перевод быть белым стихом?
Что бы Вы ответили человеку, который сказал бы Вам, что «твои стихи слишком откровенные, так нельзя…»?
Когда Вы переводите кого-то, спрашиваете ли Вы разрешения у автора? А если его уже давно нет в живых? О легальности переводов, пожалуйста, поподробнее… (Автор: «Что в имени тебе моем?»)
Ответ: 1) Я не умею переводить стихи вообще и почти никогда за это не берусь. 2) А что ему можно ответить? 3) Естественно. Без этого перевод просто не удастся опубликовать. У покойников, разумеется, спросить не удается, но у покойников есть литагенты…
Вопрос: Мне кажется, трэш это все и муть — вся эта макулатура для тинейджеров «Аллах любит Америку» или не любит. Для меня это пахнет обычным маркетингом — издание таких книг. В этом нет ничего плохого, но тут больше зарабатывания денег, чем культуры: книжный рынок гораздо динамичнее и интереснее, чем рынок звукозаписи и «форматы» в нем не менее жесткие, чем на музыкальных радиостанциях. Вы решили разрабатывать «формат» молодежной радикальной прозы: этакое модное чтиво для студентов и маргиналов. Там тоже есть свои «чесовые» брэнды: Сорокин, Мураками, Коэльо — тиражи от продажи их книг больше тиражей продажи альбомов «Танцев минус» (итить их богу душу), а по качеству — такая же пена.
То есть я хочу сказать, что лично для меня лучше перечитать еще раз какой-нибудь рассказ Довлатова, чем читать новую книгу Харуки Мураками с идиотской картинкой на обложке. Что характерно, оформляются книги этого «формата» примерно как упаковки чипсов или сухариков для пива, так же уродливо и броско. Конечно, когда ты молод, то на тебя могут произвести впечатление определенные вещи, Trainspotting или «Это я, Эдичка» производят впечатление, но по прошествии некоторого количества времени ты начинаешь понимать, что это была просто фигня и не более того.
В общем с возрастом тяготеешь к каким-то более настоящим вещам, а то, что сейчас происходит в мире книг, напоминает нынешний пивной бум: огромное количество марок и сортов, постоянно меняются этикетки и появляются новые названия: батареи пыльных бутылок и банок стоят в теплых киосках, а хороших сортов как был темный «гиннес», так он и остался, то же самое и с книгами. (Юрий.)
Ответ: Ну почему именно Довлатов? Мне вот, например, Гомер очень нравится. На хрена все остальные книги после Гомера?
Вопрос: Как сочетаются «Скованные одной целью» и «Любомудрие в будуаре»? Согласны ли вы с Дм. Волчеком, что главное — оскорбить читателя, чтобы он даже не понял, как это сделано? Как вам книга «Нестоличная литература» издательства «Новое литературное обозрение»? Успехов!!! (Садыков, Ташкент.)
Ответ: Не знаю, как сочетаются. А зачем сочетать? Второе произведение ко мне не имеет никакого отношения. Хотя маркиз мне глубоко симпатичен. В философском смысле на определенном уровне, наверное, сочетаются: и то и другое — о природе власти. С Волчеком не согласен. Книги не читал.
Вопрос: Скажите пожалуйста, где в Екатеринбурге можно приобрести книгу издательства «Ультра. Культура» «Аллах не любит Америку»? (Зуев Сергей, Екатеринбург.)
Ответ: В магазине «100 000 книг». Или «10 000»?
Вопрос: Хотелось бы, если это возможно, подробнее узнать обо всем, что связано с группой «Урфин Джюс». «Урфина» я услышал в армии (служил я в «смешном» полку — 32-й военный городок). Нам замполит приносил их слушать. И с тех пор его полюбил. Про тюбик на нуле, лопнувший арбуз, деревню (имхо шедевр). А про аэробику у нас на Новый год был номер художественной самодеятельности. Там же, в армии:) Это, я понял, все Ваши стихи, не так ли? (Анатолий Андюкин, Нефтеюганск.)
Ответ: Это не «Урфин Джюс», а «Ассоциация», а стихи не мои, а Леши Могилевского.
Вопрос: Дядя Кормильцев, скажи: когда война будет? (Keks.)
Ответ: Она уже идет.
Вопрос: Илья, как вы относитесь к виртуальной литературе и интересуетесь ли вы «самиздатом»? (Лев Вишня, Екатеринбург.)
Ответ: Нет времени следить. Думаю, что это не лучший и не худший вид бытования слова. Просто еще один.
Вопрос: Чтобы переводить художественные произведения, нужно тонко чувствовать язык. Откуда у вас интерес к языкам, где их изучали? Спасибо. (Светлана.)
Ответ: Интерес к языкам может быть оттого, что читать я учился по этикеткам импортных винных бутылок на даче у дедушки. За исключением десяти лет учебы в спецшколе № 70 (английский язык) я самоучка.
Вопрос: Илья! Хотелось бы узнать, как рождались те самые нетленные шедевры? При каких обстоятельствах писалось «Зови меня так! Мне нравится слово…»? Откладывается ли у поэта в памяти сам творческий процесс? (Роман, Екатеринбург.)
Ответ: Мне бы самому было интересно это знать. Запоминается мало что — это процесс, относящийся к глубоко измененным состояниям сознания.
Вопрос: А часто ли случались такие случаи, когда удачное ваше творение игнорировалось Бутусовым? И были ли попытки с вашей стороны надавить на