ИК: Нет… я думаю, что мы все попали в эту ловушку, на самом деле. На самом деле, у нас 1990-е годы в России продлились на 5 лет больше, чем нужно. Все зависло лет на пять, у нас было вот это странное время, когда мы чего-то там внутри себя устаканивали, ну, определенно где-то с 1994 по 1998 год было совершенно такое бесполезное время, где мы зависли в каком-то временном континууме, как в научно-фантастическом фильме, из тех, которые показывают после часа ночи по телевизору, там: «О, мы попали во временную петлю, Джон, что ты думаешь по этому поводу?» — «Мы должны форсировать наши плазменные двигатели!» — вот что-то такое было, мы занимались ерундой, потому что это время затянулось на пять лет. Все это должно было кончиться на пять лет раньше. Но история — она не имеет сослагательного наклонения…
АП: А где же тот переломный момент, где все кончилось?
ИК: 1994 год… после 1994 года, если бы не было спекуляций с этими самыми, с облигациями, то должен был сразу наступить 1998-й. Но там, при помощи хитрых механизмов макроэкономики еще на пять лет удалось все это завесить при помощи чеченской войны, еще кучи всяких вещей.
ДБ: И только дефолт привел… вернул на обратный путь…
ИК: Дефолт — да, дефолт вернул всех к 1994 году, когда страна поиграла во всякую фигню, значит, и нужно было решить вообще, чего дальше-то делать. Пять лет, значит, все радостно осознавали себя людьми на непонятно какие деньги, и думали, что в Москве существует клубная культура, тыры-пыры, вообще думали, что в Москве что-то существует, потом в 1998 году поняли, что… узнали про виртуальность, прочитали Бодрийяра и начали думать, что делать дальше. Придумали, конечно, полное дерьмо, как всегда, но сейчас есть время исправиться.
АП: Хорошо. У нас естественно, как обычно, в музыкальной нашей программе будет сегодня и музыка, Илья принес с собой, вот я вижу, первый альбом, который лежит — это «Яблокитай» «Наутилуса Помпилиуса», все тексты — Илья Кормильцев, разумеется.
ИК: Да, это последний альбом, как вы догадываетесь, потому что я хочу закончить эту тему, сразу закрыть ее первым же треком, и продолжить говорить на более интересные темы.
АП: Давайте.
АП: Добрый вечер, друзья, вы слушаете программу «Аргентум», у нас в гостях Илья Кормильцев, можете присоединяться к нам через пейджер… Людмила отлично прокладывает мостик от того, о чем мы разговаривали, до того, о чем разговаривать будем. «Скажите, пожалуйста, — пишет она, — пишете ли Вы сейчас тексты для каких-нибудь групп или эстрадных исполнителей, и чем Вы сейчас занимаетесь?»
ИК: Так, ну, для тех, кто… Для Людмилы, которая до сих пор не знает, чем я занимаюсь, скажу, что в основном занимаюсь тем, что являюсь главным редактором издательства «Ультра. Культура», которое пытается сеять разумное, доброе вечное… и бесчеловечное, да…
ДБ: «Ультра. Культура»?
ИК: Да.
ДБ: Хорошее название.
ИК: Ну, спасибо.
АП: «Ультра — точка — культура»?
ИК: Да, вот в этой самой среде, в которой мы живем. Вот это как бы основное занятие, да. Ни для какого конкретного коллектива я не пишу в настоящее время, уже довольно давно, но время от времени я выступаю с различными проектами, часть из которых имеет отношение к кино, часть из которых имеет отношение к театру, часть из которых имеет отношение вообще непонятно к чему, и я думаю, что к этому вопросу мы еще вернемся, когда будем ставить следующие треки.
АП: Отлично. Ну вот, что касается «Ультра. Культуры»…
ДБ: Так это игра букв такая? Неспроста «Ультра… кУльтура»… немая историческая поэтика.
ИК: Это… вербальная магия.
АП: Опа. Вот так.
ДБ: О как…
АП: Значит, я помню, что была история с изъятием части книг этого издательства из книжных магазинов, и буквально запрета, исходившего от Наркоконтроля на продажу этих книг. Там, насколько… степень гласности этого запрета все время обсуждалась, и насколько он был гласным и неформальным, неизвестно…
ДБ: Кетамин нашли?
АП: …Смысл, смысл в том, что…
ИК: В редакции нашли кошку, накачанную кетамином.
АП: Смысл в том, что, да, многие книги исчезли из продажи, как раз это были книги издательства «Ультра. Культура». Причем не только они относились к наркотикам, я вот помню, еще была одна книга про чеченских вдов, Юлии Юзик, например. Вот, ну, и так далее. На какой стадии сейчас взаимоотношения с чиновниками Госнаркоконтроля у «Ультра. Культуры»?
ИК: Да ни на какой, они чего-то пошумели и исчезли…
ДБ: Ну, потому что издательство пережило ведь эту организацию, ее теперь устранили?
ИК: Да, она теперь называется по-другому, а издательство называется по-прежнему. Ну, я просто думаю, в том… любой, который собирается заниматься культурой, любой, какой угодно — ультра, не ультра, с любой приставкой — в этой стране, он обречен сталкиваться с идиотами, да? Значит, когда мы создавали свое издательство, мы заранее знали, что мы будем сталкиваться с идиотами очень часто, и когда они наконец появились, мы сказали радостно: «Здравствуйте, идиоты, мы вас ждали, вы пришли!», да? Ну вот, вот они пришли и ушли, собственно говоря, потому что у нас же сейчас власть — что она? У нас власть — она вроде как телевизионная передача такая, потому что в основном по телевизору мы ее и видим, да? Может быть журналисты, они, конечно, высокопоставленные с пропусками, они, наверное, видят ее не только по телевизору, а вот я лично ее только по телевизору, эту власть, и вижу. И в принципе, воспринимаю ее как еще одно, значит, ток-шоу, одно из многих, которое, по непонятным причинам, имеет более высокий рейтинг. Вот. Я не знаю, тут вообще вопроса ни о чем, собственно говоря, с моей точки зрения, нету. К нам предъявляли какие-то претензии, причем не лично. А через опосредованную цепочку в 5–6 элементов, да? Говорили, что мы делаем что-то не то, издаем не то, но если ты, как говорят среди пацанов, если базар несешь, то за базар-то отвечай. За базар никто отвечать не захотел, все это так же растворилось в пространстве: кто-то там чего-то запрещал, кто-то чего-то изымал, потом все в результате оказалось — точно также, без всякого нашего воздействия — оно оказалось в свободной продаже…
АП: Книжки продаются то есть?
ИК: Ну, я думаю, что да, я вижу, захожу иногда, они продаются… Это зависит больше от пугливости продавцов, что они продают, и что они не продают.
АП: То, что вы сейчас занимаетесь издательской деятельностью, означает ли это, что книги — они большее воздействие на мозг человека имеют, чем музыка, или, скажем, что они — более перспективное направление, чем музыка?
ИК: Ну, по крайней мере, они имеют гораздо большее воздействие на мозг человека, чем то, что предается по единственному выжившему рок-н-ролльному радио — «Наше радио» — в настоящий момент, это уж однозначно, потому что… потому что… ну, в книжках хоть какие-то мысли содержатся, а в передачах вышеозначенного радио вообще никаких мыслей и идей не содержится.
ДБ: Так может, нужно заменить просто стиль, для которого писать? И писать для какого-нибудь «Радио Попса»? Зачем же какое-то непонятное радио, которое одно осталось?
ИК: Ну, нельзя же исходить только из рейтинга. То есть как бы есть еще форма, да? Есть форма, которая в себя не может вместить органически то содержание, которое тебя интересует. Ну, не влазит, там, я не знаю, ананас в банку для горчицы — ну, просто не влазит и все.
ДБ: А может, просто мысли теперь формулируются не кратко, а как-то размашисто? А раньше…
АП: Или наоборот, в трех словах, или в четырех…
ИК: Да я, честно говоря, вообще тут не понимаю, о чем разговор, я думаю, что на этой музыке все с ума посходили, по большому счету…
АП: Да нет, просто у нас передача музыкальная, не более того.
ИК: А, в этом вот все… Мне кажется, что музыка — это прекрасное, красивое искусство, это мощное средство воздействия на сознание человека, и все такое, но оно не первично, да, надо сперва иметь то сознание, которое может воспринимать адекватную музыку, а потом уже делать адекватную музыку. А если сознание способно воспринимать только «Фабрику звезд», так нехай оно его и воспринимает, собственно говоря, нам-то что? Всегда найдется достаточное количество людей, которые будут относиться к этому иначе.
ДБ: Это Илья Кормильцев, программа «Аргентум», мы продолжим сразу после короткого выпуска новостей.
АП: В последней программе «Аргентум» уходящего года — не пугайтесь!
ДБ: 2004-го.
АП: Да. Илья Кормильцев у нас в гостях, и мы сегодня говорим не только о рок-музыке, но и о… да обо всем, практически. Насколько я помню, Илья упомянул о неких проектах, о которых еще, возможно, зайдет речь, когда будем слушать следующий трек. Давайте как будто бы о них зашла речь уже.
ИК: То есть вы хотите нашпиговать, вот это у вас задача — музыкальную программу как можно больше нашпиговать музыкой. Ну, я понимаю…
АП: Нет, а мы можем сейчас послушать и это будет последняя композиция.
ИК: Полностью с ней солидарен. Ну, я вообще, честно говоря, сейчас по отношению к музыке… я не хотел сейчас заниматься там, не знаю, какой-то там рок-группой — смешно как-то даже где-то. Но я очень люблю музыку все равно. Действительно, для меня музыка — это половина моей жизни, хотя я сам не… ну, не музыкант в полноценном смысле этого слова. Значит, я… как бы, называется, я тут около, да? Примус починяю. Тем не менее очень люблю музыку, и поэтому в последнее время я просто передал бразды правления, потому что у меня музыкант жена, и я считаю, что пусть каждый… пироги должен тачать сапожник, а сапоги — пирожник. Пусть каждый своим делом занимается, да? Я просто ей помогаю по возможности в ее карьере, она увлекается тем, что в настоящее время называется crossover’ом — это классическая музыка в обработках электронных, easy-listening и прочее. И мы с ней тихонечко кропаем какие-то скромные малобюджетные проекты, где слова давно не мои, их написал монах в веке одиннадцатом, соответственно…