НС: Пишете ли вы стихи?
ИК: Немножко пишу, но, вообще, почти ничем, кроме изданий, не занимаюсь, что очень печально. Хорошо, что сейчас иногда возникают самые неожиданные союзы людей, которым надоела ситуация…
Агрессивные зверушки-националисты — явление интернациональное
В интересах Украины стать федеральным государством, «оранжевая революция» — продукт медиа-манипуляций, а проблему русского языка придумали политики. Об этом сказал в интервью «Новому Региону» в прошлом автор песен группы «Наутилус Помпилиус», а ныне поэт и издатель, работающий в области контркультуры, Илья Кормильцев.
Корреспондент «Нового Региона» связался с Кормильцевым по телефону, когда он сошел со сцены, установленной на проспекте Свободы во Львове, где читал уличной публике свои стихи и «чесал» хип-хоп. Выступления десанта российских литераторов проходили в рамках Фестиваля российской книги и Форума книгоиздателей.
АН: Как львовская улица восприняла выступление русских поэтов?
ИК: Атмосфера здесь своеобразная. Разные были варианты. Ко мне подходили какие-то агрессивные зверушки, но это нормально. Если бы у нас на площади выступали украинские поэты, тоже нашлись бы такие же дедушки. Это интернациональное явление.
АН: Украина второй год живет в предвыборной ситуации, а в эти моменты проблема русского языка становится особо актуальной. Как она вам видится из Львова?
ИК: Языковая проблема, что в России, что в Украине, что в Израиле или Америке, везде надумана. За ней везде стоят политические шашни. Особенно, если речь идет о двух родственных языках. Русский, который говорит, что не понимает украинскую речь, либо идиот, либо издевается. Не знаю, должно ли быть в Украине два государственных языка, это пусть украинцы сами решают, но никто ж не может запретить думать по-русски.
АН: Вопрос в том, на каком языке будет думать следующее поколение, если, например, окажется, что русских школ больше нет, или на всех желающих не хватает.
ИК: Я предлагаю Украине федеральный вариант устройства. Это решит многие проблемы.
АН: Контрреволюционные вещи говорите…
ИК: А я думаю, это только помогло бы укрепить украинское государство. Регионы получат послабление, в том числе, и в языковом вопросе, а Россия им и нафиг не нужна. Элиты, те вообще и так все уже имеют…
АН: «Оранжевую революцию» и то, что за ней последовало, в России не комментировал, наверное, только ленивый. А вот ваших комментариев я что-то не встречал.
ИК: А это потому, что меня никто не спрашивал.
АН: Вот теперь спрашивают…
ИК: На это нет простого и однозначного ответа, любое явление имеет очень много граней. То, что произошло в Украине, можно рассматривать с разных сторон. С политической, с эстетической… Во всем мире представительная демократия находится в глубоком кризисе. Произошло абсолютное отделение элит от электоральной массы. Элиты решили, что им проще управлять процессом с помощью медиа-манипуляций, чем через демократические институты. Это и, так называемых, «старых» демократий касается, и «новых». Везде виден один и тот же процесс.
АН: Вы и Украину имеете в виду?
ИК: Безусловно. Настоящая революция была бы, если бы пришел кто-то третий и сбросил во время выборов с трибуны Януковича и Ющенко. А так одна часть властной элиты сменила другую.
АН: Не рок-н-ролл какой-то получается. Кстати, вы принципиально от рок-музыки отошли?
ИК: Почему же? Это она от меня отошла. Она теперь деньги зарабатывает и объединилась с эстрадой.
АН: А что в поэзии? Кто с вами во Львов приехал?
ИК: Сегодня выступал Андрей Родионов. Это один из лучших российских поэтов, на мой взгляд. Он работает на стыке мелодекламации и письменной поэзии. Его, конечно, лучше слушать, чем читать. Бесполезно рассказывать о его выступлении. Совершенно уникальная энергетика. Вот это куда ближе к рок-н-роллу, чем современная музыка…
Эй вы там, на другой стороне холма
АФ: В то далекое-далекое время… Почему Вы выбрали химию как специальность, и как это отразилось на дальнейшей жизни?
ИК: Бесспорно, из всех бэконианских наук химия в наибольшей степени может претендовать на то, чтобы считать себя прямой наследницей магии. Это касается не только внешних ее проявлений (огня, метаморфоз, зелий и т. п.), но и метода — во многом интуитивного и основанного на опыте адепта. На подсознательном уровне связь между поэзией, магией и химией всегда ощущалась мной очень сильно. Фауст же (явный протохимик) был любимым героем лет с тринадцати.
АФ: Как Вы оказались вовлечены в столь значительное явление русской культуры, как «свердловский рок»?
ИК: Мне случилось оказаться в нужное время в нужном месте.
АФ: В книге, описывающей создание легендарного альбома «15» группы «Урфин Джюс», трио музыкантов «Пантыкин — Белкин — Назимов» сравнивается с крыловскими лебедем, раком и щукой, а рок-поэт Илья Кормильцев предстает стоическим автором, не желающим отдавать тексты для «недоработанных» песен. Интересно было бы услышать Ваши воспоминания об этом проекте.
ИК: Я противник мемуаристики, о чем неоднократно говорил и писал. В любом деле меня всегда интересует «сухой остаток», а не то, что кто-то кому-то когда-то сказал или сделал. Мы были молоды, очень глупы, но очень энергетичны. Время было странное и нелепое. Но кое-чему удалось научиться, в первую очередь, тому, что творить надо, не оглядываясь на недостаточность имеющихся в распоряжении технических средств. Первые свердловские магнитоальбомы («Трека» и «УД») можно сравнить с атомным реактором, собранным в лесу из дерева при отсутствии гвоздей, — настолько противозаконным был процесс.
АФ: По поводу Ваших комментариев, что талантов в рок-музыке и сейчас много, но они не могут пробиться. Не могли бы Вы привести примеры? И не является ли информационное пространство Интернета, mp3 и прочие современные средства способом «заявить о себе»?
ИК: Степень монополизированности медийного пространства в России является беспрецедентной. Кто будет, а кто не будет в него включен в популярной музыке, решается десятком довольно мерзких типов. Разумеется, новые технологии, как и везде, могут помочь преодолеть корпоративный диктат. Однако нужен и социальный спрос. Основания для него пока не особенно заметны. Россия в настоящий момент — это мечта неоконсерватора: тотально управляемое население находится в плену разнузданного примитивного консюмеризма, не ограниченного никакими общественными или нравственными традициями/институтами. Переход к иному состоянию возможен только через определенного рода национальную трагедию, которая, судя по всему, исторически близка.
АФ: Чем был обусловлен Ваш отход от рок-музыки и рок-поэзии?
ИК: Исторической исчерпанностью первого и второго.
АФ: С кем из бывших коллег-рокеров Вы продолжаете поддерживать отношения?
ИК: Ни с кем.
АФ: Издательство «Ультра. Культура» — в чем его идеология, что и почему вы печатаете, каким видите будущее своего издательства?
ИК: Классическая либеральная идеология, не имеющая ничего общего с современным либерализмом, стоящая на принципах признания способности индивида к самопознанию и самоорганизации. Свобода распространения любой информации как основа для формирования общества сознательных личностей, принимающих сознательные решения. Вера в полную самодостаточность разума, освобожденного от манипуляции и зависимостей. «Every Man and Woman is a Star» (A. Crowley). Мы будем и дальше стараться публиковать тексты, вторгающиеся так или иначе в социально табуированные пространства.
АФ: Ваша серия книг «ЖЗЛ» («Жизнь Запрещенных Людей») — во зло она или во благо? Нужно ли знать подробности жизни «запрещенных» людей? Сейчас ведется много дебатов на тему — насилие в жизни рождает насилие на экранах или наоборот. Вы как-то сказали, что террорист рецепт изготовления бомбы найдет в любом случае, а нормальные люди, прочитав подобный рецепт, знают, как воспринимать подобную информацию и не будут ей пользоваться во вред себе и другим. Но сомнения, знаете, все-таки остаются…
ИК: Знать нужно все. Насилие — всегда продукт определенного невежества, даже если это насилие, направленное на позитивные перемены. Увы, иногда без него невозможно обойтись, так как история протекает во времени, и наши противники не всегда оставляют нам время на то, чтобы уничтожить их власть ненасильственным путем. Кстати, террористы — тоже чаще всего нормальные люди, а не выродки с заячьей губой и волчьей пастью.
АФ: Насчет «террористы — тоже чаще всего нормальные люди». Рискую погрузиться в определение «нормальности», но тем не менее звучит это не вполне понятно… Не могли бы Вы разъяснить это утверждение?
ИК: Изначально идея уничтожения большого количества людей с целью напугать и привлечь внимание еще большего количества людей ужасна, но объяснение этого зла не менее драматично. Безразличие, слепота большинства, эгоизм обывателей есть причина, и взрыв является реакцией видящих, ненавидящих, страдающих… но очень ограниченных людей. Попытка демонизировать терроризм связана не с заботой о безопасности своих граждан, а с тем, что террор, особенно осуществляемый самоубийцами, покушается на две основные религиозные ценности современной западной цивилизации: самоценность биологической жизни как таковой и атеизм, маскируемый под религиозную толерантность. Человек, приносящий себя и других в жертву, считая, что таким образом выполняет волю Бога, в которого верит, гораздо более нормален, чем тот, который сохраняет свою жизнь любой ценой ради смерти, поскольку в загробную жизнь не верит. Психологическая нормальность терроризма вовсе не означает его политической целесообразности, особенно в его современной версии, направленной не против правящих классов, а против статистических единиц мегаполиса. В силу неверной нацеленности современного террора он не может преодолеть стену непонимания, отгораживающую каждого гражданина от реального — услышав хлопок с криками и плачем, обыватели укрепляют стену еще больше, так возникает еще большее безразличие, переходящее в агрессивное непонимание. Не говоря уже о том, что манипулируемый террор, который фактически полностью контролируется из Ленгли, Воксхолл-кросса, Герцлии и Лубянки, достигает строго противоположной цели — укрепления жуткого контрольного аппарата с далеко идущими задачами.