Пошла, опустив голову, но опять встала за колонной, не в силах идти дальше. Какой-то неизвестный в рясе проходит мимо нее, подходит к Мамаю.
Неизвестный. Узнаёшь, Лавро?
Мамай. Не узнаю…
Неизвестный. А теперь узнаешь? (Откидывает полы рясы — под нею два револьвера, бомбы, карабин.)
Мамая. И теперь не узнаю.
Неизвестный. А ты присмотрись.
Мамай. Смотрю.
Неизвестный(хохочет). Да встань на ноги, поборемся…
Мамай. Петро? Несвятипасха?!
Несвятипасха. Наконец-то! Ха-ха-ха!.. Давай, я тебе молодость припомню… А ну вставай, поборемся! (Тормошит Мамая.)
Мамаи. Погоди, погоди… Ишь какую рожу отрастил…
Несвятипасха(надулся). Ты что же это?
Мамаи. Да вот то же…
Несвятипасха. Вернулся, значит?.. Людей поднял, меня не обождал? У дверей — пароль "республика"…
Мамай. Да еще и какая!
Несвятипасха. На что она тебе сдалась — эта республика? Лишняя морока… Печатка, канцелярия, тьфу! Собрал бы смельчаков — таких, как я, — да бахнули бы кадетов в самую печенку! Га?
Мамай. Ленин говорит, что из искры возгорится пламя, а из республики встанет сознательность! Люди объединяются… Советская власть, социализм.
Несвятипасха. Понимаю. (Садится.) Такую баталию подняли — в голове гудит… А я сижу в убежище, прислушиваюсь и никак не пойму… Гул по степи идет, земля дрожит, скалы отзываются… Мое убежище запорожское — в скалах, где камень когда-то били, на Ингульце…
Мамай. Тесно стало в своей хате?
Несвятипасха. Тесновато… Как обступили да начали пулять в окна, а я отбиваться, да бомбой…
Мамай. От кого отбиваешься?
Несвятипасха. Кадеты, деникинцы… А дело к вечеру, я — в окно и ходу! Хату спалили, сгорела, как сноп. Красного партизана хату спалили!
Мамай. И ты — в скалы жить?
Несвятипасха. Ничего не поделаешь — надо где-то пересидеть, пока опять наша власть будет. Все фронты прошел, немцы меня живьем в землю закапывали, тиф схватил, под дениками остался. А я себе рыбу ловлю да сплю, людям обрезы пилю… Кабы хлеб да одежа — ел бы казак лежа. (Достает из кармана ломоть хлеба, луковицу, бутылку молока, наливает стакан.) За твое здоровье. (Пьет.)
Мамай. Отряд у тебя большой?
Несвятипасха(откидывает полы рясы). Вот и весь отряд. Ха-ха-ха! Старые люди говорят, что запорожцы, бывало, себе соратников по силе подбирали… Трижды вокруг хаты жернов обнести… Так я ношу, ношу этот камень, а больше никто. Ха-ха-ха! Не могу никого подобрать! Не годятся в большевики…
Мамай. Смилостивился бог над раком, дал ему глаза, да не там, где надо. На смех людям твоя программа.
Несвятипасха. Заела попа грамота… Ха-ха-ха! Побачим, чем вас на каторге кормили… Сидишь в этих хоромах, как безногий…
Мамай (пожимает ему руку так, что тот невольно садится). Садись, неугомонная душа!
Несвятипасха. Ну и клешня! Еще в земской школе учились, дак никто твою руку не мог одолеть… (Поет.) Прощай, милка, прощай, любка, я уеду в даль морей!
Медленно входит учитель — маленький, старый.
Учитель. Можно войти? (Закашлялся.) Пароль у двери спрашивают…
Несвятипасха(встает). Матвей Степанович! Дорогой гость! (Прячет бутылку под стол.)
Мамай. Двенадцать годов не видались, Матвей Степанович. Садитесь в нашей хате.
Учитель (садится). Душегубов выучил… Если бы знал… (закашлялся) из школы бы выгнал. Разве я вас этому учил? Из войны не вылезают…
Несвятипасха. Дак положение такое, Матвей Степанович.
Учитель. Положение… Географию, наверное, и до сих пор не знаешь… Ишь, обвешался… (Закашлялся.)
Несвятипасха прикрывает оружие.
Чего стоишь? Садись…
Несвятипасха садится.
Зачем меня позвали?
Мамай. Доля наша пришла к нам, республику основали, стоит посреди степей, Матвей Степанович!
Учитель (закашлялся). Повесят вас, вот что скажу. За шею да на перекладину… Таких героев всегда вешают… (Кашляет.) Простудился. Жена от снарядов в погреб затащила. Ну, здравствуйте, республиканцы! (Пожимает руки Мамаю и Несвятипасхе.) Завещание написать?
Несвятипасха. Завет — на тот свет, а нам — выше марку… давай добрую чарку! Ха-ха-ха!
Мамай. Просим декрет написать. Так, мол, и так… Ради детей, внуков, потомков… Основываем республику бедняцкую, Советскую. В степях, в деникинском тылу… Зовем села — за нами, зовем города…
Несвятипасха. Смерть, напишите, в поводу водим, как конягу!..
Мамай. Бьемся и будем биться, а писать вас просим… Декрет, что у нас народная советская власть… Что землю панскую делим. А кто за республику убит — детям того земли вдвое…
Учитель. Кто же у вас… (закашлялся) министрами сидит?
Несвятипасха(становится в позу). Чем плох министр, Матвей Степанович?
Мамай. Народные комиссары у нас, Матвей Степанович…
Учитель. Егора Ивановича (кашляет) не вижу…
Мамай. Егор Иванович с отцом моим за помощью поехали.
Несвятипасха. Какой Егор Иванович?
Мамай. Уполномоченный ревкома.
Несвятипасха. Ага!
Учитель. Перекинулся словом с Егором Ивановичем… Рабочий, пролетарий… Показал ему сад… Сам, говорю, прививал и выращивал… Снарядом грушу "викторию" разбило. Не жалко? — спрашивает… Такой комик.
Мамай. Егор Иванович шесть раз с каторги бегал, в камере смертников сидел. Егор Иванович Ленина видал!
Учитель. А вы его за собой… (кашляет) на виселицу тянете.
Мамай. Напишите декрет, Матвей Степанович. За что мы боремся… За что жизнь отдаем… Пускай народ, как на праздник, идет.
Учитель. Заодно с вами на веревке висеть? (Закашлялся.)
Несвятипасха. Вы только напишите, Матвей Степанович, никто и не узнает, что это вы…
Учитель. Что? Не узнает? (Закашлялся.) Не перебивайте. (Кашляет.) Народный учитель пойдет с народом… Пускай все знают. Пускай история знает! (Кашляет.) Я пойду писать… (Берет свечку.) А вы тут поменьше стреляйте. Робеспьеры!.. (Уходит, кашляя.)
Несвятипасха(после паузы). Есть у меня пушка — для себя держал… На хуторе в соломе стоит. Коли такое дело — даю пушку! (Достает из-под стола бутылку, наливает.)
Мамай (нюхает стакан). Молоко сам делал?
Несвятипасха. А что, крепок? Это только дух такой страшный, а на градус терпимо. Первачок! До тридцати лет греет жена, после тридцати — чарочка, а потом уже и печь не согреет.
Мамай. Не шуми, разве при таком крике напишешь декрет? Вот я корня у человека доискиваюсь. Какая у него мечта? Долетают ли до нее слова, как голуби, или камнем падут, и не найдешь… Какая у тебя мечта, Петро?
Несвятипасха(задумчиво). Ишь ведь — я двенадцать годов тебя, Лавро, не видал и двенадцать годов никому не признавался… Есть у меня мечта. Днем и ночью о ней думаю. Кадеты в хате застукали, бездымный порох глаза ест, гранаты рвутся, смертью запахло, как гречкой в поле… А мне жалко не жизнь, а мою мечту…
И такая это мечта ты не смейся, не военная и не хлеборобская… Мечтаю я в театре петь. (И отошел к окну, застыдившись.) Вот так — встать и петь. А людей тысячи, и мой голос всем до сердца доходит, и что я захочу, то с ними и делаю… Ученые ли они или вовсе простые одинаково мои, и только… Вот какая мечта!.. У панского пастуха, а теперь красного партизана Несвятипасхи. Все кричат — Несвятипасха! (Взглянул в окно и вдруг иным тоном.) Ты гляди, какую тучу гонит! Полные окопы нальет!
Мамай. Я и отсюда вижу.
Несвятипасха. Боишься с престола встать? Ха-ха-ха!..
Мамай. Вот и думаю, какую теперь мечту революция просит? Республику сердцем отстоять! Понимаешь это слово — республика!
Несвятипасха. А деники издалека встанут и снарядами сожгут и окопы и колючую проволоку… Вся империя — дымом…
Мамай молча смотрит.
Значит, нечего сидеть! Соберем кавалерию да тачанки — и в степь… А деникинцы в село. А мы железную дорогу перережем, эшелоны разобьем, кадетов — в хвост, в хвост!
Ганна (входит). Может, вы бы, Лавро, вышли, посмотрели, хозяйский глаз нужен, накопали этих окопов, аж страшно. Вон и карты на землю у помещика в сундуке нашли, пора уже и делить. (Кладет карты на стол.)
Мамай (берет карту). Ишь ты, и карты нашлись. Я о них на каторге тысячу раз думал. Вот она какая, значит, наша земля… Слезами политая, потом и кровью окропленная. Навеки поделим…
Ганна (Несвятипасхе). И тебя уже тут уродило? Живой?
Несвятипасха(Ганне). Я Лавра двенадцать годов ждал.
Ганна (Несвятипасхе). Рядовой командует — где это видано?
Несвятипасха. Сказать бы — жернов вокруг хаты обнесет? Тогда пускай командует.
Мамай. По этим картам воевать можно. Наш Коваль без карт, как без рук.
Несвятипасха. И опять же — люди попадаются разные.
Входят Мамаиха, Пасечник.
Здравствуйте, бабушка Мамаиха. Помогай бог в вашем лазаретном хозяйстве!
Мамаиха. Остерегись, хлопец, а то кислицы приснятся… А тебе, Лавро, хоть поесть кто-нибудь принес? (Кладет ломоть хлеба и огурец.) Ох, этот лазарет жизни мне поубавит. Фершала своего нынче даже побила… Напился, басурман…
Мамай (ест). Вот спасибо. Бейте его, бабушка, на здоровье.
Пасечник. За хлеб, за картошку будем платить, Лавро Устинович? Или силком брать? Банка у нас нет, а республику еще не все понимают.