Прапорщик. Республики? А ты, может, президент? А село Британка, может, — Вашингтон? Запакостили все село республикой, как падалью! Молитесь богу, просите, на коленях ползите, землю ешьте!.. Поганая ваша банда проволокой огородилась, траншей накопала, думаете — спасетесь? Сбили вас, а вы, как скот, и потянулись, куда, зачем, к кому? Молчите?
Мамай. Правительство республики слушает вас. Прапорщик. Вон вы какие грозные, послушались Мамая, которого и каторга не исправила, красного дурману в головы напустили. О чем вы думали, подняв бунт? Ждете коммунистов?! Не дождетесь! Генерал Деникин на белом коне Москву взял! Пушки стоят наготове! Если только волосок упадет с моей головы — все взлетит в воздух! Кто тут Мамай?
Тишина. Все молчат.
Гапка (входит). Ой, да это же наш паныч! Прапорщик (бьет нагайкой по столу). Бандиты!
Все молчат. Вдруг за дверью слышится музыка. Бьют в бубен, пиликает скрипка, играет гармошка. Дверь отворяется, входят музыканты — Рыжий, Дед, Замухрышка. У стола замолкают в растерянности. Медленно встает Мамай. Лицо у него страшное.
Мамай. Играйте, музыканты! Чего замолкли? Паныч вернулся в свой дворец. Играйте, музыканты!..
Музыканты играют.
Танцуй, прапорщик, позабавь нас!
Деникинец остолбенел от неожиданности.
Танцуй, говорят тебе!
Под взглядом Мамая прапорщик начинает танцевать. Торжественно, недвижимо сидит правительство. Входят: дородный казак в шапке со шлыком и адъютант его. Останавливаются, скрестив руки на груди.
(Когда музыка прекратилась.) Ты ждал нашего ответа, атаман, — вот прапорщик уже получил его, и ты получишь, мы не задержим… Банда твоя стоит за селом, двести сабель с пулеметами, а ты пришел к нам зубы заговаривать, что ли?
Атаман (снимает шапку). Челом бью, панове товариство! Вы, державные люди, не мешкайте с ответом, а я тоже не замедлю с отрядом подойти, бой начать, республику спасать… Я привел курень смерти атамана Петлюры.
Мамай (перебивает). До Петлюры — попом был? Несет вас ветром, как перекати-поле… Через села, города — прямо в море катит!
Атаман. Я бы вам, панове товариство, притчу рассказал, да время не то, перед вами деникинец стоит, вы уже ему и поверили, может, и руку протянули… А того не знаете, что только я по-честному, только я — за республику…
Мамай. За бедняцкую?
Атаман. За бедняцкую.
Мамай. За народную?
Атаман. За народную.
Мамай. За советскую?
Атаман. За… (поперхнулся) там видно будет, свои люди, Панове товариство.
Адъютант (выступает вперед). Видим, что всыпались, с каждым может случиться, всыпался — плати, бочонок золота дам, не бедные… Разойдемся полюбовно!
Мамай. Вся программа — на ладони! Ничего не скажешь… А мы разберемся и с такими… Вот что я спрашиваю: имеют ли они право жить, комиссары? Какое ваше слово?
Грицько (спокойно). Порубать придется…
Ганна. Осуждаем их на смерть.
Повстанец в заячьей шапке(встает). Осуждаем их на смерть.
Учитель. И я… (Кашляет.)
Адъютант. Ошибка! Бочонок золота!
Мамай. Выведите осужденных… Суд окончен.
Прапорщик. Спасите!
Атаман. Опомнитесь! Я посол! Я неприкосновенный!
Врагов уводят. Торжественная тишина. Поют вторые петухи.
Мамай. Вы, женщины, не мешкайте, соберите все бумаги и идите в лазарет. Там будет штаб. А мы за свое дело возьмемся. К бою!
Роман. Дяденька Лавро, коммунистам всем идти с вами, и пораненным?
Мамай. Останься с мамой, пускай рана заживет. Слыхал — идею нашу в будущее понесешь… Вот кто ты! (Берет ручной пулемет, тяжело идет к двери.) Тачанку сюда!
За ним уходят все, кроме Варки, Ганны с детьми. Учитель уходит последним.
Рыжий. Несвятипасха силком сюда пригнал, играть победу! Идите да идите, прямо в штаб без пересадки. А теперь что?
Дед. Молчи. На свадьбе ли, на победе ли — наше дело играть.
И заиграли, уходя.
Ганна. Меньшенькую с рук не спускаю, потому что нянька-то моя — вон, скажи ему что!
Роман. Тетя Варя, ведь теперь нам не до детей, а?
Варка (собирает бумаги на столе). Маму надо слушаться, ты уже не маленький.
Роман. Как на войну, так не пускают, а за ребенком гляди…
Варка. Вот я ее возьму… (Берет у Ганны). Какая же она у тебя душечка, бровки черненькие, ручки пухленькие, пальчики крохотные… (Целует.) Сладкая, как мед, красулечка, словно солнышко… Полсвета бы пешком прошла и на землю бы ее не спустила, кабы у меня была такая. Пылиночка бы на нее не села. Ганна, сестра, какая ты счастливая!
Ганна. Новая жизнь придет, на всех хватит еды, всем будет что пить, народим детей…
Роман (в отчаянии). А кто ж за ними глядеть будет?
Варка. Мои рученьки, мои ноженьки… (Целует.)
В дверях и в окнах вырастают фигуры с бомбами в руках.
Клеопатра. Сдавайся! Руки вверх!
Как борзые, вбегают трое махновцев, за ними несколько крестьян. Говорят шепотом.
Варка. Тут пушек нет… Чего боитесь?
Клеопатра. Одни бабы да дети! Подкрадывались, подкрадывались, а пташка упорхнула. Дайте мне Егора. Говорила — не возиться!
Гречка. Верных людей собирали…
Клеопатра. Гречкосеи! На что вы годны? Волам хвосты крутить! Под пулемет поставлю — не так забегаете!
Череваш. Да разве бы вы нашли дорогу без нас? Чертовыми стежками водили по селу. Попробовали бы сами. Через колючую проволоку…
Гречка. Не надо нам никаких революций! Нехай царь или кто там хочет. Всем миром выйдем за село, богов поднимем, Деникину поклонимся. А они декреты читают, землю делят…
Ганна. Тихие какие эти богоносцы! Боятся, что народ услышит… Село не спит, народ услышит! Кишки ваши собаки по дорогам растащат!
Махновец хватает её за лицо.
Пусти!
Одноглазый. Раскричалась, комиссарша. Не надо было чужую землю делить.
Махновец. Кончай, мужики, а то как бы Коваль не заскочил. Не за этими сюда шли! Делайте свои дела и айда!
Клеопатра. На месте их судить! Поскорей, чтобы Егора не упустить.
Одноглазый. Земельную комиссаршу под ручки берите. Забудешь, как на чужую землю руки поднимать!.. Бей ее, бог простит.
Ганна. Варя, сестра, будь матерью…
Варка. Стойте, душегубы! Мать отбираете у сирот! Опомнитесь!
Ганна. Прощай, сестра, детей моих… в коммунисты… выведи…
Роман (кидается на стену людей). Мама! Дядя Лавро всех порубает!.. Всех… Всех!.. (Кто-то отталкивает его ногой. Роман падает.) Всех порубает!.. Мама!
Ганна. Детки мои!
Череваш. Нехай с детьми попрощается, мы не душегубы… Закон християнский, как бог водит…
Гречка. Бейте! Бог простит! Бей комиссаршу! За святую хозяйскую землю!.. Бей!
Ганна. От коммуны не отрекусь, от Ленина не откажусь! Я тоже коммунистка, и дети мои коммунисты! Землю вашу порезала, земли вашей нет, и жизни вам не будет!
Одноглазый (замахивается вилами). Выходи!
Ганну уводят за дверь, короткое время — ожидание. Потом убийцы возвращаются.
Гречка. Варку берите, на суд выводите.
Клеопатра. Варку я сама буду судить, она Середенка убила… (Презрительно берет ребенка из рук Варки.) Плодятся, как черви… Так бы и задушила его!
Роман (с трудом встал с пола). Давай сюда ребенка! С детьми воюешь! (Вырывает у нее ребенка.) Тсс, тсс, эта тетка бяка…
Варка. Приглядывай за ней, она маленькая, жалей, не бей…
Одноглазый. Подходи, комиссарша смиренная!
Череваш. Мы не душегубы, пускай с детьми попрощается!..
Гречка. Бей, бог простит!
Махновец. Поскорей, не возитесь!
Поют петухи.
Третьи петухи, слышите!
Гречка. Хоть комиссаров-то поубивайте, чтоб не выдали!
Череваш. Старых и малых! Один ответ перед богом!
Клеопатра. Гречкосеи!.. С вами голову потеряешь. Плюю на ваше село, на вашу степь, на ваш мужицкий язык, на ваши песни, детей! Высоко мне лететь! Далеко я пойду! С дороги, Махно! С дороги все! Братья анархисты, дайте мне шашку, увидите, как рубит Клеопатра!.. (Берет шашку, подходит к Варке.) Клянусь, стотысячную армию соберу! Я все начинаю сначала. Вот первая голова, которая упадет мне под ноги!..
Варка. Моя?
Клеопатра. Твоя!
Варка. А почему жену тебя рука дрожит? Взглянуть боишься! Я тебе слово скажу… Жила ты, как падаль, и подохнешь… А мне солнце взошло… Мне свет улыбнулся… Мне и помирать легко… Обо мне песню сложат. Надо мной республика будет цвести! Советским веселым цветом зацветет!..
Клеопатра замахнулась шашкой на Варку. И в это время — в дверях партизаны с Ковалем.
Коваль. Мадам, руки вверх!
Шашка падает из рук Клеопатры.
Занавес
Двор Мамая, как в первом акте. Солнечно, пусто. Из погреба выходит Роман с ребенком.
Роман (напевает). Ах ты, котик, маленький, спи, усни, мой миленький! А-а-а… (Сердито.) Разве такой уснет? Кругом война, не до сна!.. Да не бойся, уже кончается, наспимся потом. Видишь, все село под дениками… Сидят и стреляют, а ближе боятся, потому как в середине — мы. А дяденьку Лавра в хате заперли, не знаю, что будет!.. Только Егор Иванович в степь пробился с войском, может, идею повез… А ты и не знала? (Напевает.) Спи, усни, задремли, мы с тобой теперь одни!.. А-а… (Таинственно.)