— Девчонки, пошел на посадку… Девчонки, давайте все будем думать о нем — ему легче будет. Посадка — самое трудное…
Девчонки слушали каждый вздох, каждый шорох старого ящика. А потом девчонки плясами от радости. Валя опять крутила ручку:
— Он говорит… Его голос. Его голос, девчонки. Какой человек!
Тут же сообща ткачихи сочинили хорошую телеграмму: «Москва, Гагарину». Весь день не выключали приемника. Кто он? Откуда?
В тот день секретарь комсомольского комитета Валя Терешкова не знала: через два года подруги будут бегать из цеха к тому же приемнику. Мир будет сидеть у старых и новых приемников. Миллионы людей будут с нетерпением спрашивать: кто она? Откуда?
* * *
Ее родина — деревня Масленниково в ста километрах от Ярославля. В этой деревне отец Вали, Владимир Аксенович Терешков, работал трактористом в колхозе. Отец не вернулся с войны, Валя знает его по рассказам матери и фотографиям.
Валя не помнит времени, когда ее мать с узлами и тремя ребятишками ехала в город.
С грудным сыном и двумя дочерьми Елена Федоровна Терешкова поселилась в маленькой бревенчатой комнате с низким потолком и единственным окном. В окно сын и две дочери видели грядку зеленого лука, борозды картошки и чудом уцелевшую вишню… «Дети росли на картошке. В особенно лихие годы… Не знаю, как и выросли. Откуда здоровье взялось», — это говорит мать.
«Мать для нас сделала все и даже больше, что может сделать самая любящая мать. Всю жизнь, все самое дорогое ей отдавать, и все равно перед нею будешь в долгу», — это говорит о матери дочь Валентина.
Здоровыми, крепкими, хорошими людьми выросли дети Елены Федоровны. Старшая, Люда — ткачиха. Сын Владимир — шофер. Средняя дочь — космонавт. Средняя дочь росла сорванцом. «Водилась с мальчишками. Брата обидят — обидчику нос расквасит. Одежда огнем горела. Портфеля на зиму не хватало. Летом наперед всех мальчишек с железного моста в реку сигала. За проделки ее меня в школу тягали, — рассказывает мать. — Училась хорошо. Особенно ладилась математика»…
Валя легко решала задачи и свои, и старшей сестры, и даже девчонок из техникума. Семь лет ходила Валя в дневную школу. К осени мать, как всегда, купила книжки, новый портфель. Но дочь твердо сказала:
— Мама, я должна пойти на работу. Надо тебя сменить.
На работе в прядильные и ткацкие цехи стали ходить втроем: мать и две дочери.
* * *
Но учебники не лежали без толку. Одной только работой мечтательная, непоседливая девчонка жить не могла.
Вечерняя школа. День работы, а потом книжки. У подруг глаза слипаются от усталости, а ей и этого мало. Лыжи. Кружок домбристов. Связки книг из заводской библиотеки. Работа по дому: пол в маленькой комнате начищен до блеска, на окне всегда чистая занавеска, прополота картошка, посолены огурцы, сшиты для племянника распашонки. И все с шутками, с песнями.
«Есть такие люди. Работать начнут — у всех руки чешутся взяться за дело, за стол сядут — у всех аппетит появляется. Валя у нас такая». Это слова Людмилы, сестры Вали.
Каждый удар сердца ловят чуткие приборы.
В. Терешкова и Ю. Гагарин на занятиях.
После школы Валя пошла в заочный техникум. Опять — днем работа, вечером книжки. Лыжи, лесные костры, волжские плесы. Появилась и еще одна страсть. Эта страсть пугала и мать, и сестру, а Валя смеялась:
— Это ж совсем не страшно!
Началось с того, что Валя стала подниматься утрами раньше обычного. Тихо, чтобы не проснулись мать и сестра, выйдет к калитке и смотрит. А там, за крайней улицей, каждое утро пролетал самолет. Если пристально поглядеть, увидишь, как самолет высыпает на землю темные гвоздики. Гвоздики падают и один за другие превращаются в легкие одуванчики.
Медленно, чуть наискосок, одуванчики проплывают над лугом. Так было в каждое тихое утро. Когда шли на работу, Валя говорила матери и сестре:
— Вот люди, да!
В какое-то утро она не выдержала. Едва только самолет появился — побежала. Побежала по грядкам картошки, перемахнула, как мальчишка, через забор и прямиком к лугу.
Потом, спустя два месяца, явилась домой в синяках и с вывихнутой ногой. Мать расплакалась, а она бросилась целовать:
— Мама, ну что ты, многие так начинают… Мама, это же счастье: из самолета шагаешь в небо. Плывешь и петь хочется…
И мать поверила в это непонятное для матери счастье. Дочь уходила задолго до рассвета.
Мать поднималась следом за ней. Мать у калитки ждала самолета. С тревогой и смутной радостью мать наблюдала, как на восходе солнца по небу плывут белые купола.
Дочь добровольно выбрала трудную жизнь: рано утром прыжки, днем работа, вечером техникум.
* * *
Есть такая работа: сколько ни делай — все мало, и сделанного часто не видно, и похвалу не часто услышишь. Поднимаешься с солнцем, ложишься, когда все окна потушили огни. В суматохе не всегда пообедаешь вовремя. И каждый день отдаешь людям частицу своего сердца.
Эта работа не удается, если нет большого и горячего сердца. Две тысячи ткачих выбрали Валю Терешкову на такую работу.
В 1960 году Валя окончила техникум и перешла в ремонтно-механический цех «по-настоящему изучить оборудование». Это было продолжением учебы, но времени теперь было больше, и Валя не расставалась с парашютом. Ранец с парашютом она принесла в комсомольскую комнату. Это не была парадная комната, с плакатами и диаграммами достижений. Тут после воскресников, случалось, стояли лопаты и метлы, на столах лежали рулоны бумаги для стенных газет, в шкафу костюмы для маскарада, подарки шефам. Парашют, конечно, всем знакомая штука, но больше по кино, по картинкам. А тут можно растянуть по комнате пучок тонких веревок, потрогать рукою холодное белое полотно. Много нашлось любопытных ткачих. Так родилась парашютная секция. Валя Терешкова стала руководителем секции. Но скоро вокруг Вали стали собираться не только по делам парашютным. У кого-то из вечерней школы не получилась задача,
Валя сидит, решает вместе с девчонкой. Кого-то обидели в цехе, Валя идет в завком. Валю отводят в сторону: «Валя посоветуй…» — и доверяют случай, какой доверишь не всякому.
Тут как раз приспели выборы нового секретаря комсомола. Должность нелегкая. Были на комбинате люди с опытом комсомольской работы, но ткачихи захотели выбрать «Валю-парашютистку».
Позвали Валю в партком:
— Тебя называют. Ты как?
— Но я же не справлюсь. Протоколы, собрания…
— Думаешь, люди выбирают тебя писать протоколы… Легкого не жди, не такая работа… У тебя должно получиться.
— Хорошо. Дайте подумать.
Утром она сказала:
— Если выберут, я согласна.
— Ее выбрали и не ошиблись, — так рассказывает старая коммунистка Валентина Федоровна Усова.
Полтора года работала Валя комсомольским секретарем. Две тысячи комсомольцев. Собрания, протоколы, воскресники, походы, персональные дела, боевые листки, шефский концерт, семинары, рейды на производство, первомайская демонстрация… Кто смог бы перечислить дела, которые принято называть комсомольской работой. Их не все запланируешь. Их не ждешь, они приходят сами. Заходит девчонка, вытирает платочком слезы. Ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры у девчонки, ни жилья, ни работы.
— Хорошо, Вера, недельку поживешь у меня… — Ведет секретарь девчонку к себе домой. А дом все тот же — одно окошко. Спят рядом. Девчонку наконец берут и на работу, и в общежитие. А у секретаря новые хлопоты. У кого-то в семье нелады, кому-то квартира нужна.
А тут вызывают в горком, «снимают стружку» за какую-то недоделку, за какой-то не вовремя сданный отчет. Случалось, и плакала, и ругалась до хрипоты. Ткачихи горячо полюбили веселую, готовую всегда подраться за правду «Валю-парашютистку».
В марте 1962 года Валя подала заявление в партию коммунистов. За нее поручилась комсомольская организация и трое особенно хорошо знавших ее людей. Валентина Федоровна Усова написала: «Трудолюбивая. Жизнерадостная. Смелая. Преданная Родине. Любит людей».
* * *
Несколько слов о большой страсти, которая привела ярославскую девушку в городок под Москвой, где готовятся космонавты.
Первый прыжок был зимой. Она приземлилась. Подбежали подруги.
— «Да» или «нет»?
С парашютом так: после первого раза или человек скажет «нет», или станет для него божеством парашют.
— Да, да, да, да! — кричала Валя. — Буду прыгать миллион раз. — Ее подбрасывали вверх на руках.
Целый день лицо ее светилось счастьем. И так было при каждом прыжке.
В Ярославле она прыгнула около сотни раз.
Прыгала и утром, и ночью, и в траву, где росли одуванчики, и в Волгу на большом празднике.
«Отними парашют, жизнь покажется пресной». Она, как альпинист, узнала чувство победной радости — шаг за шагом к вершине, шаг за шагом к познанию своей внутренней силы, выдержки. Она узнала чувство острого ощущения жизни. Это чувство не всем знакомо, не всем понятно.
* * *
Прохожий утром рано заметит купол мой
И с легкой укоризной покачает головой:
«Какой же черт занес тебя под облака?»
Но все же пожелает ни пуха ни пера.
Валя любила эту забавную песню, рожденную на аэродроме в часы ожиданий прыжков.
Летают чибисы и жаворонки. Солнце одним только глазом выглянуло из-за леса. Подруги Валя Терешкова и Таня Морозычева обрывают лепестки у цветов, провожают глазами непривычные для утра облака.
— Вон те два облака на что похожи?
— Целуются два кита.
— А я думаю, крылья, как у богов на картинке…
Валя мечтала поступить в авиационный институт. В потрепанной сумке рядом с бутербродами, с пригоршней пластмассовых медиаторов для домбры она всегда носила учебники. Чаще всего раскрывала книжку, читала подругам стихи по-французски.
Говорили о космонавтах. Полетят ли женщины? Решали: когда-нибудь полетят, но все-таки это, наверное, мужская работа.