Однажды в аэроклуб приехал полковник. Листая бумаги, наводил справки. Долго говорил с Валей. О чем говорил, никто не знает. Узнали: Валя уезжает в Москву. Подружки пришли проводить. Кто-то спросил:
— Надолго? Далеко?
— Вале поручается важная работа, — предупредительно и кратко ответил полковник.
Валино лицо осветилось счастьем.
* * *
Письма в Ярославль из Москвы. Матери, подругам на фабрику, подругам-парашютистам.
«Дорогая моя Танюша. Нет слов благодарить тебя. Ждешь сына. Назови Романом или Андреем. Я верю, что будет парень…
Я только что вернулась с прыжков. Видно, определяли, какие мы из себя, ведь тут все корифеи, а я-то — сама знаешь. Но ты скажи всем нашим, не подведу Ярославль. Выполнила все десять прыжков. Сначала колесила, потом уже стабильно делала развороты накрест и спирали.
Инструктор у нас мировой. Когда с ним — падаешь хорошо и радуешься, как ребенок. Я так ему благодарна. Передай поклон всем нашим инструкторам, которые из «кулемы» сделали человека. Я не согласна с тобой, что жизнь проходит мимо. Надо не смотреть на жизнь со стороны, а идти вместе с ней…»
* * *
«Мама, родная моя!
У меня все хорошо. Ни капельки не надо ни волноваться, ни беспокоиться. Все идет так же, как в Ярославле: прыжки и разные другие тренировки. Бывают и не очень легкие. Но ты ведь наешь, я выносливая… Часто бываю в Москве.
Стояла вечером у кремлевской стены, терлась щекой о шершавый кирпич. Кремль ночью особенно красив. Вот ты приедешь — мы сходим вместе к Кремлю ночью…
Скоро приеду. Привезу Володе костюм и обещанный Сережке маленький парашют…»
* * *
«Самый дорогой человек!
Была на съезде. Встретилась с нашими, ярославскими. С Виктором Жуковым жали друг другу руки и вспоминали, как ругались в горкоме… Сидела рядом с Гагариным. Совсем рядом, как в школе за партой…»
* * *
«…Подружки у меня хорошие. Есть чему поучиться. Как работает комбинат, как комсомолия наша? Яблони принялись или нет?.. Была на первомайском параде. Какое море людей! Вспоминаю, как мы оформляли свои колонны. Теперь бы я не так сделала…»
* * *
«Какой день!.. Кремль. Длинная лестница, ковер. Горнисты по сторонам. Идут Николаев с Поповичем. Оркестр заиграл «Славься». Кажется, сердце вот-вот выскочит из груди…
Нас всех подвели к Никите Сергеевичу. Ах, какой разговор был! Давай будем верить, что наступит день, и я все-все тебе расскажу подробно. Я ничего не упущу, потому что этот день никогда не забуду».
* * *
«Мама, родная моя!
Все хорошо. По-прежнему прыгаем. Тренируемся на разных снарядах, есть такие снаряды, что просто не выговоришь…
Получила квартиру. Удивительно, у меня своя квартира! Вымыла полы, раковину, ванну, балкон. Стала посреди комнаты — пусто. В один угол поставила парашютную сумку, в другой — унты. И рассмеялась — есть обстановка!»
* * *
«Танюша, дорогая моя!
…Много работы. Бывает, дохнуть нет часа. Прыжки, тренировки, книги. В свободные минуты ставлю пластинку, помнишь — Чайковский.
Второй концерт для фортепьяно с оркестром?
Играет Ван Клиберн. Музыка… Как будто раздвигаются стены у нашей маленькой комнаты. После такой музыки почти всегда думаешь о жизни, о счастье… Счастье, по-моему, — это уметь бороться, уметь смеяться, уметь работать и идти в ногу со всеми, кто за счастье воюет.
У нас людям много дано, чтобы быть счастливыми. Надо быть достойным этого счастья.
Целую тебя.
Привет Андрейке и Сереже.
Валя».
* * *
Космический центр. Желающих готовиться в космонавты было много. Отобрали самых достойных. Стали готовиться. Девушки прошли до старта всю трудную лестницу подготовки, какую прошли космонавты-мужчины. Девушкам было, пожалуй, труднее.
Тренировки, тренировки. Свободное время — спорту и музыке. Уезжая на воскресенье в Москву, она непременно бывала в Большом театре, в Большом зале Консерватории. Ее друзьями стали Чайковский, Бетховен, Эмиль Гилельс, Ван Клиберн. Конечно, встречи с друзьями не всегда получались — тренировки, учеба и не так уж близко от Звездного городка до Москвы. Поэтому друзей-музыкантов пришлось поселить в маленькой комнате гостинцы космического городка. На этажерке, возле кровати, как книги в шкафу, стояли пластинки: песни и танцы и, конечно, Чайковский, Бетховен. По вечерам из окошка в лесную чащу плыли волшебные звуки. Сквозь тонкую занавеску с улицы можно было увидеть человеческий профиль: девичьи волосы, щека подперта рукою. Друзья-музыканты помогали жить, думать, помогали идти впереди.
И вот старт.
17 июня 1963 г.
«Я — «Чайка»!»
Это репортаж с космодрома. Несколько минут назад Валя была еще на Земле. Утром мы подносили Вале цветы и слышали, как она говорит, как улыбается. А потом гром старта. Я расскажу, как начинался день старта на космодроме, расскажу о «Чайке».
Какой нежности нужно найти слова, чтобы о ней рассказать!
…Строй мужчин у ракеты. Мужские шаги по бетону. Мужчины-ракетчики в обветренных загорелых руках несут ей цветы. Обычное дело — мужчина подносит цветы. Но можно поручиться — никогда еще на Земле мужчины не подносили цветы женщине с такой нежностью. И уважением. Две девушки — одна в красноватом платье, другая в платье небесного цвета. Это Валя Терешкова.
— Валя, мы передаем тебе ракету. В ней все проверено, отлажено, все готово к полету.
Девушка и ракета. Вот они стоят рядом: девушка и ракета. Девушка в белых туфлях и в строгом голубом платье. Если бы я увидел ее не здесь, в пустынной степи на бетонных стартовых плитах, я бы подумал: девушка идет на свидание. Красивая, стройная. Ветер чуть шевелит русые волосы… Девушка принимает ракету. А вот они стоят рядом. Ромашка и огромной высоты тополь. А вот почему так взволнован ракетчик-мужчина передающий цветы, вот почему взволнованы председатель Государственной комиссии и ученые.
Еще не остыла степь от жара первой ракеты. Еще не улеглось волнение первого старта.
На первом старте я стоял с нею у смотрового барьера. Она была в простом синем платье с цветочками. Она глядела в бинокль туда, где стояла ракета Быковского. На ее плечи легла двойная перегрузка ожидания. Она, как свою, пережила отпущенную Валерию долю волнений. Она, не открываясь, глядела на извержение молний из ракеты. Казалось, от грома, а не от ветра колышутся ее волосы. Старт был прекрасен. Спустя секунду после того, как она опустила бинокль, я дотронулся до руки:
— Валя, два слов об этом… Прости…
— Нет слов подходящих. Потом…
Днем я встретил ее на пункте связи. Она сидела у большого телеэкрана. На экране лицо человека, которого только что проводили в космос. Она взяла микрофон:
— «Ястреб», «Ястреб». Ты узнаешь голос?.. Привет тебе, горячий привет!
Лицо на экране улыбнулось:
— Жду.
И вот она сама — уже хозяйка ракеты. Красный пожар заката. Засветилось окошко в домике под тополями. Мы, журналисты, ждем у дома, не выйдет ли Валя. До этого в ночь перед стартом в домик всегда приезжали космонавты-мужчины. Отсюда утром они шли надевать доспехи. Сейчас хозяйка в домике — девушка. Появляется Главный конструктор, делает знак рукой:
— Ребята, спать. Ее нельзя беспокоить…
У калитки седоволосая женщина — Мария Петровна. Она стелила постель Гагарину, Титову, Николаеву, Поповичу. Старая женщина смотрит на дорожку вдоль тополей. Там в белой рубашке проходит Главный конструктор. Женщина шепчет нам:
— Вот и Юрочка, когда улетал, он все ходил, ходил… Почти до утра… Подойдет, спросит: «Спит?» — и опять ходит.
— Мария Петровна, понравилась вам Валя?
— Я всех их, как детей, провожала… К Вале особое чувство. Каждой матери пожелаю такую…
В ожидании старта на космодроме мы, журналисты, жили в одной гостинице с космонавтами. Вместе играли в волейбол. Вместе ходили на рыбалку. Мы видели, как Валя выходила делать зарядку, видели, как внимательно изучает она журнал корабля, видели: слушает музыку, смотрит кино, видели, как вместе с Гагариным она укладывала пакеты с едой — багаж Быковского. Мы видели, как с помощью парикмахера Валя приводила в порядок прическу.
Все на космодроме полюбили девушку в синем платье.
Что говорить, космонавт есть космонавт. Лишний раз стесняешься подойти. К Вале всегда подходишь смело. Твои глаза встречаются с голубыми глазами. Голубые глаза улыбаются.
Лицо простое, открытое — такому человеку при первой встрече расскажешь все. Эти глаза взяли от матери доброту, этим глазам прибавила доброты жизнь среди рабочих людей, нелегкая работа комсомольского вожака. Валя Терешкова очень веселая. Она сама горазда на шутки и шутку слушает с удовольствием, понимает.
В дни перед стартом Валя много работала. Знакомилась с документами корабля, еще и еще раз изучала программу полета. Каждый день — физкультура, поездки на площадку, где готовились корабли. На отдыхе она готовила уху на костре. Перед тем, как костер разложили, она умоляла рыбаков отпустить трепетавшего на жарком песке сазана…
Валя много читала. Вчера на стартовой площадке я видел книгу. Она читала Стефана Цвейга. Ее любимый писатель? Она назвала Льва Толстого, Макаренко, Шолохова: «Пишут правдиво». Ее любимая песня? Мы часто слышали песню «Я люблю тебя, жизнь». Это не увлечение песней. Просто это ее песня. Эта песня хорошо определяет сущность ее характера, она действительно любит жизнь. Работала ткачихой, парашют. Комсомольская работа. Учеба. Музыка. Для нее все это было сплошной музыкой жизни.
Она добровольно нагружала себя работой и всякую работу доводила до конца. Трудную дорогу в космос, на которой отсеялись многие кандидаты, она прошла не хуже мужчин. Но и ничто женское ей не чуждо. Ее любимые духи — «Красная Москва». Ее любимые цветы — полевые ромашки и белые гладиолусы…