ны вовсе целых три строфы, усиливающие трудовую сторону “Оды”.
Пусть тесто терпит муки,
Валяется в муке,
Его людские руки
Терзают на доске.
Урок ему вколочен
Катком и кулаком,
Десятками пощечин
Открыто и тайком.
Еще одна задача —
Вцепиться в кирпичи
Неистово горячей
Истопленной печи.
Были судьи “Оде” и натуралистического плана. Поэт Боков заметил, что опару не покрывают тряпьем, ибо тряпье — это обрывки грязной одежды, грязной ткани. Между тем и в быту, и в словаре Даля тряпьем называют лоскуты чистой изношенной ткани, обрывки выстиранной ткани, простыни, платья, когда-то служившие для других, более важных дел, а сейчас превращают в чистое тряпье, еще годное, впрочем, для покрышки квашни с опарой. Без “тряпья” в первой строчке первой строфы “Оды” не было бы стихотворения. Тряпки тут к месту не только как удачно найденный символ, образ, знак. Вместе с “творилом” и “творчеством” в той же строфе создается необходимый звуковой фон. Без звуковой организации стихи не рождаются — пушкинские доказательства должны быть широко известны. В предпоследней строфе “Оды” коврига лежала сначала на “письменном” столе. Потом письменный стол был заменен на “кухонный”. И только с вариантом “вымытый стол” образная система стихотворения пришла в равновесие».
Арбалет. Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
Голуби. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1957 году в Москве. Печатается по первоначальному тексту».
«Я сегодня очень рад...». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
«Этот дождик городской...». Впервые: Юность, 1969, № 3.
Радуга. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1957 году в Москве. Третья строфа полностью отражает мои тогдашние настроения».
Речные отраженья. Впервые: Знамя, 1965, № 3.
Комментарий автора: «Стихотворение написано в 1957 году в Москве. Жизнь знает очень мало случаев, когда вмешательство звезд изменило бы речные донные и поверхностные течения. Впрочем, луна влияет на морские приливы. Но ручаюсь головой, что никакие светила не влияют на поток горной реки, разве что обессиливая ее истоки».
Весна в Москве. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1957 году в Москве. Стихотворение, в котором нет никаких купюр и никаких авторских вариантов. Предполагалось к печатанию журналом “Москва”, но “неграмотный маляр” был забракован высшей тогдашней журнальной властью».
Шесть часов утра. Впервые: Москва, 1958, № 3.
Комментарий автора: «Написано в Переделкине в 1957 году».
Московские липы. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1957 году в Москве».
Зима. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1957 году в Москве. Чуть-чуть не было исключено из “Огнива” из-за последней строфы, ради которой и написано все стихотворение».
«Птица спит, и птице снится...». Впервые: Литературная газета, 1968, 24 июля.
Комментарий автора: «Написано в 1957 году в Москве».
Притча о вписанном круге. Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
Кристаллы. Впервые: Юность, 1965, № 10.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве. Стихотворение — пример исследования с помощью моей системы, с включением правил стихосложения в их классической форме. Это стихотворение могло бы быть более четким, более убедительным, если бы заменить две первых строки последней строфы, как и предлагал мой редактор. Но оказалось, что этого почему-то сделать нельзя, и я пожертвовал логикой и законченностью. Эта логика и законченность есть в моих вариантах».
Ледоход. Впервые: Сельская молодежь, 1965, № 4.
Комментарий автора: «Стихотворение написано в 1958 году в Москве».
«Вот солнце в лесной глухомани...». Впервые: Знамя, 1965, № 3.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве».
Тропа. Впервые: Знамя, 1966, № 7.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве. Принадлежит к “постколымским” стихам и к “постколымским” настроениям».
«Взад-вперед между кручами...». Впервые: Знамя, 1966, № 7.
Черский. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве. Первые две строфы и последняя — строфы старого стихотворения. Только надо “багровый”, а не “пурпурный” по звуковым соображениям. Одно из “постколымских” стихотворений, долг Черскому, на могиле которого я бывал (проезжая мимо)».
За брусникой. Впервые: Литературная газета, 1968, 24 июля.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве. Относится к “постколымским”.
Заросли стланика обманчивей любого леса, все поляны там похожи одна на другую, и очень трудно ходить по таким горным скатам и не заблудиться. Местные жители — якуты — так же бродят, теряя дорогу в стланике, как и мы, горожане, жители центра страны. Мне случалось спрашивать об этом якутов. Старики говорят: “Просто у якутов больше терпения, чем у русских. Мы с детства выучены ждать, пока стланик не кончится, он обязательно кончается. Или выходим на ручей и не теряем ручья”».
«Гиганты детских лет...». Впервые: Юность, 1969, № 3.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве. Из “постколымских” стихотворений».
«Огонь — кипрей! Огонь — заря!..». Впервые: Знамя, 1968, № 12.
Комментарий автора: «Написано в Москве в 1958 году. Одно из “постколымских” стихотворений, с желанием понять суть Дальнего Севера, немного отступая по времени».
Сестре. Впервые: Точка кипения. М., 1977.
Круговорот. Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
Лунная ночь. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Сухуми. Из моих “морских тетрадей”».
«Это чайки с высоты...». Впервые: Московские облака. М., 1972.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве».
Приморский город. Впервые: Огниво. М., 1961.
«Куда идут пути-дороги!..». Впервые: Юность, 1965, № 10.
Виктору Гюго. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Стихотворение написано в 1958 году и даже косвенного отношения к Дальнему Северу не имеет, как сочла В. М. Инбер в своей рецензии на сборник “Шелест листьев”. Однако в этом стихотворении закреплена очень важная подробность моей жизни. Я родился в Вологде и провел там детство и юность. Вологда — особый город России. Царское правительство в течение столетий поколение за поколением ссылало в Вологду революционеров. Оседавшие там приезжавшие или привезенные, уезжавшие или увезенные ссыльные постепенно <подняли> нравственный климат города, его культурные запросы и вкусы.
“Эрнани” Виктора Гюго — моя первая встреча с театром. Для этой первой встречи отец мой выбрал драматурга, в возвышенном образе мыслей которого отец не сомневался. Значение первого удара в детскую душу такого сильнейшего рода искусства, как театр, — было отцом учтено. В годы гражданской войны в Вологде шли гастроли знаменитого русского трагика Н. П. Россова — одного из последних могикан театрального романтизма. Актер и режиссер театра Шекспира, Шиллера и Гюго был уже седым стариком. В “Эрнани” Россов играл девятнадцатилетнего короля Карла. Я был потрясен театром. Впоследствии мне удалось прочесть замечание Анатоля Франса по адресу Виктора Гюго: “Гюго жил и умер мальчиком с церковного клироса”. Франс, много меньшего таланта в масштабе, чем Гюго, развязно похлопывал по плечу романтика драматурга.
Стихотворение “Виктору Гюго” — мой ответ Франсу.
“Крупный детский почерк гения” — мой собственный вклад в эту проблему. “Эрнани” я смотрел в Вологде зимой в битком набитом театре, нетопленом, отогревая руки дыханием и завороженно глядя на сцену, где белый пар шел изо рта и короля Карла, и Эрнани — что придавало лишнюю романтичность, лишнюю приподнятость, лишнюю условность этому замечательному спектаклю. Я сидел рядом с товарищем по классу Алексеем Веселовским, внучатым племянником Александра Веселовского. Алеша часто сплевывал в платок и бережно засовывал руку с сухими пальцами за пазуху. А на следующий день шли “Разбойники” Шиллера, где Россов играл не Карла (как миллион раз раньше), а Франца, Франца Моора. Свои роли Россов играл без суфлера».
«Я верю в предчувствия и приметы...». Впервые: Московские облака. М., 1972.
Комментарий автора: «Написано в Москве в 1958 году. Одна из главных моих поэтических формул искусства и жизни».
Слеза. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве, правлено летом 1960 года. На эту “тему” я собирался писать много раз. Вся моя работа и поэтическая, и в прозе не доставляет мне никакого удовольствия. Всякий рассказ, чуть ли не всякое стихотворение пишется со слезами, в нервном таком подъеме. Малейшая задержка вызывает приступы слез. Вот об этом, об этой увеличительной линзе, крайне нервном напряжении, с которым связаны стихи, я и написал».
Ивы. Впервые: Огниво. М., 1961.
Комментарий автора: «Стихотворение написано в 1958 году в Москве и дорого мне тем, что выражает одну из моих главных тем».
До восхода. Впервые: Огниво. М., 1961.
Паук. Впервые: Шелест листьев. М., 1964.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве».
«Я знаю, в чем моя судьба...». Впервые: Стихотворения. М., 1988.
Комментарий автора: «Стихотворение из “постколымских”. Написано в 1958 году в Москве».
Листопад. Впервые: Знамя, 1968, № 5.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве».
Лицо. Впервые: День поэзии. М., 1964.
Комментарий автора: «Написано в 1958 году в Москве. Одна из моих заветных мыслей об искусстве и живой жизни, с ее непонятностью, случайностью, неповторимостью. Это стихотворение хвалили рецензенты за новую мысль, внесенную в русскую лирику. Но ни один из рецензентов не обмолвился о том, что “Лицо” — стихотворение насквозь инструментованное, посаженное на крепкие звуковые опоры. Критики подошли к “Лицу” как к прозе, в то время как “Лицо” — стихотворение».