Сцена превращена в великолепный двор, украшенный колоннами из ляпис-лазури, с золотыми фигурами. Это двор пышного и роскошного дворца, предназначенного Амуром для Психеи.
Шесть циклопов и четыре феи. Ритмическими движениями циклопы заканчивают чеканку четырех больших серебряных ваз, которые им принесли феи. Этот балетный выход два раза прерывается ариями Вулкана.
Первая ария Вулкана.
Торопитесь, готовьте дворец
Для богов, для влюбленных сердец!
Каждый трудится пусть неустанно.
Ставьте больше и ваз и фигур
И не бойтесь, что кончите рано, —
Нас сегодня торопит Амур.
Не потерпит Амур запозданья.
Торопитесь, чтоб кончить скорей!
Каждый занят работой своей.
Пусть спешит, пусть удвоит старанья,
Чтоб достойнее встретить гостей!
Вторая ария Вулкана.
Чтоб доволен был встречею бог,
Торопитесь украсить чертог.
Каждый трудится пусть неустанно.
Ставьте больше и ваз и фигур
И не бойтесь, что кончите рано, —
Нас сегодня торопит Амур.
Не потерпит Амур запозданья.
Торопитесь, чтоб кончить скорей!
Каждый занят работой своей.
Пусть спешит, пусть удвоит старанья,
Чтоб достойнее встретить гостей!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Амур, зефир.
Зефир.
Я вам служить всегда готов,
И ваше я исполнил порученье:
Красавицу с утеса меж холмов
По воздуху пронес без промедленья
В дворец волшебный, лучший из дворцов,
Где можете без дальних слов
Вы показать ей все ее владенья.
Но удивленью моему — ни края, ни конца:
Скажите, что вы сделали с собою?
Одежды ваши, рост, черты лица —
Все изменилось в вас нежданной чередою.
Я думаю, узнать никто б не мог,
Что перед ним Амур, крылатый бог Амур.
Амур.
Я не хочу быть узнанным Психеей.
Лишь сердце я открою ей,
Лишь чувства, что в душе моей
С тех пор, как увидал ее, лелею.
И чтоб любовь мне выразить полней,
Я поступаюсь красотой своею.
Пред той, кого душа боготворит,
Совсем простой я принимаю вид.
Зефир.
Высокую я вижу в том затею,
И замысел божественный в ней скрыт.
Под разным видом, в разных одеяньях
Не раз влюбленных видели богов,
Желавших сердца облегчить страданья,
Когда от ваших стрел их жребий был суров.
Но вы их превзошли, и вид ваш очень нов.
Перед таким очарованьем
Смирится каждая, когда сам бог готов
Нести ей пылкость чувств и нежных слов.
Вам сильно превращение поможет.
И если званье, ум оставить в стороне,
Тот, кто так поступил, конечно, может
Достичь, чего желает он, вполне.
Амур.
Таким навеки оставаться
Я порешил, о мой зефир!
Амуром взрослым я назваться
Могу с тех пор, как создан мир.
Младенчество достойно сожаленья,
Меня оно выводит из терпенья,
И уж пришла пора мне стать большим.
Зефир.
Тут нечего вам возразить. Вы правы:
Пора оставить детские забавы
И сердце чувством оживить иным.
Амур.
Рассердит мать мою такая перемена.
Зефир.
Она разгневается несомненно.
Хотя отсчет годов и дней
Иметь не может места меж богами,
Венера — женщина, а знаете вы сами:
Не любят взрослых женщины детей.
Большое ей наносит оскорбленье
Поступок ваш, и можно утверждать,
Что лучшего нельзя придумать мщенья,
Как чувство к той, кого не любит мать.
Ей хочется, чтоб за обиды эти
Отмстил бы сам Амур, что страшен и богам.
Амур.
Что говорить о том? Зефир! Ты видишь сам —
Психея всех милее и чудесней.
На небе, на земле, скажи, известна ль нам
Краса, которая приятнее очам,
Краса, которая казалась бы прелестней?
Мой дорогой зефир! Я вижу — там Психея,
Богатством этих мест она ослеплена.
Зефир.
Чтоб прекратить ее томление, скорее
Явитесь перед ней. Узнает пусть она,
Что ваше сердце прячет, пламенея,
А вздохи, взор, уста все скажут ей сполна.
Но чтобы скромным быть, я удалюсь заране
И ваше не смущу любовное признанье.
Амур и зефир удаляются.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Психея одна.
Психея.
Где я? Средь диких мест, в глухом уединенье
Умелою рукой построенный дворец.
Природа с мастерством свое явила рвенье,
Чтобы создать все эти украшенья
Для удивленья вечного сердец.
Все здесь сверкает, блещет и смеется
В просторных залах и садах.
От этой роскоши во всех углах
В восторге, в удивленье сердце бьется.
Куда меня сейчас ни гонит страх,
Все в золоте я вижу и в цветах.
Зачем ужасному жилищу змея
Так много небом роскоши дано?
Иль, может быть, за мной следит оно
И, мне сочувствуя, меня жалея,
Откладывает то, что суждено?
Нет-нет! То ненависть, то злоба, без сомненья,
То гнев, которого на свете нет черней,
И небо здесь для большего мученья,
В неистовой жестокости своей,
Пленило роскошью мое воображенье,
Чтоб было трудно мне расстаться с ней.
Я льщу себя надеждою пустою,
Что этим мне конец хотели облегчить.
Да, отступает смерть все дальше предо мною,
Но мне становится труднее ждать и жить.
Чем медлить так, уж лучше мертвой быть.
Не заставляй страдать, терзай меня скорее,
Чудовище, спеши меня пожрать!
Коль гибнуть я должна, ужель сама я змея
Должна для этого искать?
Вот жизнь моя, — возьми же, не жалея,
То сердце, что ты должен растерзать.
Уже устала я рыдать
Над бедной участью моею,
Уже устала умирать —
Теряю силы и бледнею.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Психея, Амур, зефир.
Амур.
Вот этот змей, чудовище столь злое,
Оракулом предсказанное вам.
Оно, как видите, совсем уж не такое,
Каким могло предстать испуганным очам.
Психея.
Как! Это вы — чудовище, которым
Оракул жизни угрожал моей?
Вы богом кажетесь с горящим, ясным взором,
Вступиться за меня хотелось вам скорей?
Амур.
Вам помощь не нужна среди моих владений,
Где все ждет ваших повелений,
Где ваша речь — закон, где все покорно вам
И где чудовищем для вас я буду сам.
Психея.
Подобный змей внушать не может опасенья,
И если вы таите яд,
То можно молвить наугад:
Не страшно ваше мне прикосновенье —
Укусы ваши, без сомненья,
Опасностью мне не грозят.
Я тотчас, видя вас, совсем спокойной стала,
Забыла о конце своем,
Моей былой тоски как будто не бывало,
И холод жил моих согрела кровь огнем.
Уже я чувствую к вам уваженье,
Признательность, расположенье.
Я вижу, что вам близок жребий мой,
И благодарна я, и так полна смущенья!..
Но я не понимаю, что со мной.
Еще не ясно мне, что сердце восхищает,
Но чувствую: беда ему не угрожает.
Гляжу — и хочется мне с вами дольше быть,
Такая в вас живет очарованья сила.
И я могла б сказать, что я вас полюбила,
Когда бы знала я, что значит полюбить.
Не отвращайте взор: он сердце мне пронзает,
Он полон нежности, горяч он и влюблен,
Зажженный им огонь и сам он разделяет.
Увы! Чем более опасен он,
Тем взор мой собственный все более смущен.
Как это вышло, я понять не в силах,
Вам говорю я больше, чем должна.
Мне стыд молчать велит, а я его забыла.
В моих вопросах к вам настойчивость видна.
И ваше, как мое, порывисто дыханье,
Вы в чувствах смущены, как я сейчас в своих.
Мне нужно бы молчать, а вам — твердить признанья,
Но все же первая я говорю о них.
Амур.
Так были сухи вы и так тверды душою,
Что не должно вас удивлять,
Коль пред несправедливостью такою
Амуру захотелось взять с лихвою
Все то, что надлежит ему от сердца брать.
День наступил, когда своими же устами
Вам надо высказать таимое давно,
От слепоты своей вы пробудились сами,
В порыве чувств неведомых дано
И вам зажечься страстными мечтами,
Чтобы изведать, радостью дыша,
Все то, что до сих пор не слышала душа.
Психея.
Не знать любви — большое преступленье?
Амур.
Расплатой искупается вина.
Психея.
Мне кажется, расплата так нежна…
Амур.
За это долгое к любви пренебреженье
Вы будете наказаны одним —
Вас пробуждающим порывом чувств живым.
Психея.
Что ж раньше не несла я наказанья?
В него вложила бы я всей души пыланье!
Мне надо бы краснеть, должна смутиться я,
Но так сладка мне казнь моя,
Что вслух мне хочется сказать — и без смущенья,
Сто раз о том сказать, признанья не тая.
То говорю не я; сейчас у вас во власти,
В повиновении какой-то чудной страсти,
Звучит признанием нежданным голос мой,
И хоть смущается душа от речи страстной,
Мой стыд девический противится напрасно
Запретам мудрости самой.
Ваш ум в моих словах найдет ответ прямой,
Над речью я своей теперь уже не властна,
И то, что долг велит, уже забыто мной.
Амур.
Психея милая! Поверьте всем признаньям
К вам нежно обращенных глаз:
Ваш взор ответным я сейчас зажег пыланьем
И чувством, что волнует вас.
Поверьте сердцу, что по вас вздыхает,
И, так как вы ему хотите возражать,
Оно вам будет вздохом отвечать,
Который большее, чем взгляды, выражает.
Язык его, и нежный и простой,
Всех лучше языков вам скажет, что со мной.
Психея.
Сердца нам пониманье подсказали,
И тот язык стал ясен нам вполне.
Вздохнула я — и вздох мой услыхали,
Вздохнули вы — и вздох ваш слышен мне.
Не оставляйте же меня с моей тревогой!
Скажите: вас такою же дорогой,
Как и меня, зефир привел сейчас,
Чтоб нежных слов от вас услышала я много?
Скажите: кто-нибудь уж ожидал здесь вас?
Всегда ль ваш исполнять готов зефир приказ?
Амур.
Я полный властелин представшего вам мира,
А вы владеете сейчас душой моей.
Амур хорош со мной. По милости своей
Через Эола мне он подчинил зефира.
Чтоб увенчать любовь мою, он сам
Внушил оракулу такое предсказанье,
И об опасности, грозящей вам,
Известно стало вашим женихам.
Тем самым он меня освободил заране
От нежных вздохов их, столь родственных слезам,
Которым я позорить вас не дам.
Мое вы узнавать не тщитесь имя, званье
И края этого названье —
Все это вы узнаете потом.
Хочу, чтоб были вы моей, но лишь ценою
Забот, что в сердце вы обрящете моем.
Я жертвовать готов вам всей душою,
Всем тем, что есть во мне, что вечно будет жить,
Всем тем, что мог бы я свершить.
Да не смущает вас мое, Психея, званье,
Что часто привлекает к нам вниманье.
Хотя всех этих мест властитель я,
Пусть склонит вас ко мне одна любовь моя.
Пойдемте, покажу я вам свои владенья —
Они, увидите, достойны удивленья
И вас, наверно, поразят.
Там взор увидит ваш леса, луга с цветами,
Что золото своей красой затмят,
Поспорят с драгоценными камнями.
Везде услышите вы нежных звуков строй.
Прекрасных много дев я дам вам в услуженье,
Что будут к вам всегда исполнены почтенья:
Вы будете для них любимой госпожой,
И, полные пред вами восхищенья,
Они почтут за честь служить вам всей душой.
Психея.
За вами следовать — вот вся моя отрада;
Других желаний мне не надо.
Но ваш оракул разлучил меня
С отцом и сестрами, которых я любила,
А им уж видится моя могила,
И слезы льют они, мою судьбу кляня.
Чтобы рассеять страх, который их терзает
При мысли, что меня погибель ожидает,
Пускай увидят сестры мой почет
И нежность ваших обо мне забот.
Доставьте помощь им зефира легких крылий,
Чтоб можно было без усилий
Им в ваши прилететь края, —
Хочу, чтобы они свидетельницы были
Того, что невредима я.
Амур.
Вы всей души своей мне не дали, Психея.
О сестрах и отце вы вспомнили, и вот
Мысль эта у меня блаженства часть крадет,
Делиться ж не хочу я, счастьем пламенея.
Я к вам, а вы ко мне должны взор обращать,
Любите лишь меня, живите только мною,
И коль посмеет кто заботою иною…
Психея.
Ужель к родителям возможно ревновать?
Амур.
Психея! Вас ко всей природе я ревную.
Покуда солнца луч целует вас в висок
И ваши волосы ласкает ветерок
С такою нежностью — я негодую.
Мне ненавистен воздух сам,
Который вы вдохнули с наслажденьем.
Ревную я к одежд прикосновеньям
И к воздыхающим устам,
И доставляет мне мученье
Мысль, что вы преданы неведомым мечтам…
Но сестры нам нужны… Зефир, лети скорее!
Психея хочет так — я спорить не посмею.
Зефир улетает.
Едва увидите вы их в моей стране,
Ее сокровища им щедро покажите,
Ласкайте нежно их, про все им расскажите,
Чувств родственных запас в беседе истощите,
Чтоб остальное все досталось только мне.
Мое присутствие вам будет бесполезно,
Но не по нраву мне вся эта болтовня:
Когда беседу вы ведете так любезно,
То этим отнято и что-то от меня.
Психея.
Вам благодарна я и не хочу обидеть
Любовь, рожденную столь нежною душой.
Амур.
Что все сады, дворцы пред вашей красотой?..
Но все ж пойдем туда — вы их должны увидеть.
Зефиры юные, амурчики, скорей!
В невинной юности и нежности своей,
Восхищены присутствием Психеи,
Явите нам веселые затеи.