В результате предпринятых мер смертность снизилась. Однозначных цифр по этому поводу не приводится, но снижение смертности было заметным: в некоторых источниках приводится цифра в 40 %, возможно, преувеличенная. Флоренс вернулась на родину, и ей удалось добиться создания комиссии по реформе военных госпиталей. С одной стороны, Флоренс пользовалась мощной политической поддержкой: вопросом заинтересовались сама королева Виктория, ее муж, принц Альберт, и премьер-министр лорд Палмерстон. Интерес монарших особ к этой теме не столь необычен, как может показаться: королева, не обращая внимания на советы приближенных, сама впервые воспользовалась анестезией при родах, сочтя бессмысленной религиозную болтовню о том, что женщина обречена в муках рожать детей.
На этой литографии 1856 года изображен зал военного госпиталя в Ускюдари, где Флоренс работала медсестрой.
Вторым подспорьем Флоренс была статистика. Она с безукоризненной тщательностью рассмотрела и классифицировала собранные данные, после чего представила их в виде четких и простых рисунков и графиков — разновидности современных круговых диаграмм. Опираясь на эти графики, Флоренс доказала необходимость реформ даже самым упрямым своим противникам. Ее способности анализировать данные, собирать их, составлять таблицы, наглядно представлять и интерпретировать стали притчей во языцех. Со временем Флоренс даже разработала таблицы для сбора данных, которые сотрудники госпиталей должны были заполнять для последующего расчета статистических показателей и принятия практических решений.
В 1858 году Флоренс Найтингейл была избрана членом Королевского статистического общества (и стала первой женщиной, удостоенной подобной чести), в 1874 году — членом Американской статистической ассоциации.
Основное внимание она уделяла созданию современного сестринского дела (Флоренс считала, что медсестры должны обладать особой подготовкой и дополнять врачей в лечении пациентов), реформе учреждений по поддержке бедных, статистическому изучению рождаемости и смертности, а в долгосрочной перспективе — борьбе с периодическим голодом в Индии.
В 1883 году королева Виктория удостоила Флоренс Найтингейл Королевского красного креста. В 1901 году исследовательница ослепла. В 1907 году король Эдуард VII наградил ее Орденом Заслуг — особой наградой, важной еще и потому, что Флоренс стала первой женщиной, получившей этот орден. Позднее его были удостоены Маргарет Тэтчер, Джоан Сазерленд, мать Тереза и еще несколько женщин.
Ко дню своей смерти в 1910 году Флоренс считалась подлинным воплощением добродетели. Ей был посвящен огромный некролог в газете «Таймс», занявший больше половины полосы. На похоронах шесть сержантов несли гроб. Согласно завещанию, она не была похоронена в Вестминстерском аббатстве. Об увлекательной и благородной жизни Флоренс Найтингейл к 2011 году было снято четыре фильма и множество телесериалов. Литтон Стрейчи посвятил ей часть сборника «Выдающиеся викторианцы», что можно назвать высшим признанием ее заслуг со стороны литературного мира. Она упоминается и в других книгах и стихотворениях, в частности в поэме Генри Лонгфелло, где леди со светильником описывается в следующих строках, известных каждому англичанину:
Lo! in that house of misery
A lady with a lamp I see
Pass through the glimmering gloom,
And flit from room to room.
Чу! В этом доме скорби
Я вижу леди с лампою в руках.
Сквозь отблески тусклого света
По залам порхает она.
* * *
СТАТИСТИЧЕСКИЕ ГРАФИКИ
Сегодня эти графики называются гистограммами, но во времена Флоренс они еще не имели названия. Найтингейл использовала круговые диаграммы (они назывались «петушиными гребнями» (англ, coxcomb diagram), или полярными диаграммами), которые отличались наглядностью и не требовали подробных пояснений. Первым подобные диаграммы применила не Флоренс Найтингейл, а Джон Плейфэр (1748–1819). При необходимости Флоренс использовала и другие разновидности диаграмм, к примеру, столбиковые. Следует подчеркнуть, как умно действовала исследовательница: с помощью простых рисунков, понятных каждому и почти не требовавших пояснений, ей удалось убедить в своей правоте даже самых упрямых своих противников. Как удачно заметил Пол Леви, Флоренс Найтингейл возглавляла лобби — пусть и в поддержку реформ, но, тем не менее, лобби. Впрочем, ее знания статистики были ограниченными — в те времена, к примеру, были неизвестны дисперсионный и ковариационный анализ, и рассмотреть вклад отдельных переменных в общую картину было невозможно. Флоренс Найтингейл считается одним из пионеров медицинской статистики. Именно она ввела термин «прикладная статистика» и оказала большое влияние на таких ученых, как Фрэнсис Гальтон и Карл Пирсон.
Диаграммы Флоренс Найтингейл, взятые из ее книги A Contribution to the Sanitary History of the British Army during the Late War with Russia («История здравоохранения в Британской армии во время последней войны с Россией»), показывающие уровень смертности во время Крымской войны. Круговые сектора соответствуют отдельным месяцам: области, выделенные светло-серым цветом, обозначают смертность от инфекционных заболеваний, темно-серым — смертность от ран, черным — смертность от остальных причин.
* * *
Математики нечасто бывают политиками и писателями, подобно Софье Ковалевской, однако история знает несколько подобных примеров разносторонности. Теодор Каминский (р. 1942), известный как Унабомбер, был математиком и террористом, а Андре Блох (1893–1948) удостоился чести быть одновременно математиком и заключенным: он убил собственного брата и признал свою вину. Существуют и другие подобные примеры, но не будем на них останавливаться подробнее. Наш рассказ пойдет о Софье Ковалевской — вне всяких сомнений, она того заслуживает.
Софья Ковалевская.
Из огромной России — в соседнюю Европу
Во многих городах центральной Европы до сих пор помнят венгерского короля Матьяша I Корвина (1443–1490), прозванного Справедливым. Легенда гласит, что Матьяш имел обыкновение одеваться в простую одежду, сливаться с толпой и беседовать с первым встречным. Одной из его потомков по имени Софья — или, как ее называли, Соня — суждено было стать знаменитой. Софья Корвин-Круковская родилась в 1850 году в семье генерала, который, выйдя в отставку, поселился возле литовской границы, в поместье Полибино. Генерал и его жена по фамилии Шуберт, происходившая из семьи известных астрономов, жили отдельно от остальных членов семьи, в частности от дочерей, так как им часто приходилось посещать далекий императорский двор в Петербурге. Образованием Софьи занималась гувернантка.
Первым интерес девочки к математике пробудил ее дед, который с великим почтением относился к этой науке.
В те годы в богатых домах стены было принято оклеивать обоями, но в далекое поместье Корвин-Круковских обои доставлялись с задержкой в несколько месяцев. Поэтому детскую решили на время оклеить не обоями, а простой бумагой, даже исписанной. В дело пошли давние заметки генерала по курсу дифференциального и интегрального исчисления Остроградского (1801–1861), прекрасного математика, который также служил инспектором военных школ. Формулы этого курса (это были интегралы и частные производные) описывали непонятные, но прекрасные кривые, и Софья завороженно водила пальцем по формулам, не понимая их смысла. Эти формулы, которые Софья каждый день видела на стенах своей комнаты, непреодолимо манили ее.
Девочка росла весьма смышленой. Как-то раз профессор физики Тыртов, частый гость в доме Ковалевских, принес в подарок Софье свою недавно законченную книгу по физике. Часть работы, посвященная оптике, изобиловала тригонометрическими формулами. К удивлению гостя, Софья поняла их смысл и сумела разгадать тайны тригонометрии, которые даже не упоминались в книге. Она изучила элементарную тригонометрию совершенно самостоятельно. Дивленный Тыртов поговорил с отцом Софьи, однако тот был старомодным человеком, который решительно протестовал против того, чтобы женщина чему-то училась, тем более математике: во-первых, в России к обучению женщин традиционно относились с недоверием, во-вторых, отец Софьи был военным, в-третьих, на дворе стоял XIX век. Но в конце концов отец уступил уговорам и отпустил дочь учиться в Санкт-Петербург, хотя очень хотел, чтобы она стала такой, какой должна быть воспитанная барышня.
Софья с изумлением начала понимать смысл символов из курса Остроградского, записанных на стенах детской, и с упоением впитывала все новые и новые знания. Она была не только хорошим математиком, но и прекрасно писала. Софья очень хотела путешествовать и продолжать образование, но семья запретила ей покидать Санкт- Петербург.
Здесь в судьбу девушки вмешался Федор Михайлович Достоевский — известный писатель, к которому была вхожа сестра Софьи, Анюта. В те годы интеллигенция в России отличалась активной жизненной позицией. Среди прочих прогрессивных идей в моде был нигилизм, и одним из руководителей кружка нигилистов был и Достоевский. Молодежь в те годы нашла способ открыть путь к свободе — с помощью фиктивных браков. Молодые люди выбирали себе прогрессивного и терпимого партнера, после чего вступали с ним в брак, но клялись сохранять целомудрие. В результате жена автоматически получала все права замужней женщины. В частности, если муж давал свое согласие, то жену не могли лишить паспорта, а с ним и права выехать за границу, особенно в сопровождении супруга. Божественный союз не мог расторгнуть ни один человек, даже возмущенный отец.
Говорят, что супруг Софьи достался ей по жребию. Ее второй половинкой был юноша по имени Владимир Ковалевский, многообещающий студент-геолог, знакомый с англичанином по фамилии Дарвин и готовый путешествовать, учиться и связать жизнь с Софьей, но не разделить с ней супружеское ложе — это было исключено. Возможно, Ковалевскому подобное обязательство далось непросто, ведь Софья, как свидетельствуют фотографии, была очень привлекательна.