Продолжая рассказ выражение лица Азика постепенно смягчалось, словно к нему вернулись давно забытые воспоминания, и даже уголки его рта неосознанно приподнялись.
Сердце Клейна учащенно забилось от услышанного, как будто он снова встретил знакомого мистера Азика.
— А что было дальше? – он осторожно направил разговор в нужное русло.
Азик, смотря в даль, ответил:
— Потом... потом мы построили замок на нашей вотчине. У нас родился ребенок, мальчик. Он рос очень быстро, и я сразу понял, что он вырастет высоким и крепким. Ему нравилось сражаться, он часто бегал, таская за собой меч, и говорил, что хочет стать рыцарем. Я думал, что это просто детский лепет, который не продлится долго. Однако, даже сломав ногу или повредив голову, он не бросал тренировки. Он думал, что я не смогу его увидеть, если он будет прятаться в своей комнате. Хе-хе, он недооценил своего отца. Все духи в вотчине тайно находились у меня на службе. Год за годом я восстанавливал все новые и новые воспоминания. Моя жена часто ворчала, что в замке слишком холодно и темно, и что ей хотелось бы уехать куда-нибудь, где светит солнце и тепло. Я удовлетворял ее просьбы, но только намного позже понял, что дело было не в том, что ей не нравилось оставаться в замке, а в том, что она боялась изменений, происходящих со мной. Она боялась того, что я становлюсь холоднее, что я становлюсь чужим. Она никогда не говорила мне об этом, проводя время со мной, как обычно. Мы прекрасно проводили время на юге у моря и даже подумывали о втором ребенке, но, к сожалению, у нас ничего не получилось. И только когда я почувствовал, что приближается моя смерть, я вернулся в свой замок, в свою вотчину. Мой сын сказал мне, что хочет отправиться в Баклунд, чтобы стать слугой виконта или графа и начать свой путь рыцаря. Я спросил его, почему он сделал такой выбор, хотя ему было всего около десяти лет. Он сказал мне, что я был его кумиром и примером для подражания. Он хотел стать благородным рыцарем, как я, без помощи родителей. В то время я уже восстановил большую часть своей памяти, и мне всегда было немного неловко и неуютно перед лицом этого ребенка. Но когда я услышал его ответ, то испытал неописуемую радость, удовлетворение и гордость. Это был мой сын, совершенно не похожий на тех детей, которые были у меня в империи Балам.
Клейн понял, что мистер Азик говорит о своей личности барона Ламуда I. А ребенок, который вызывал у него чувство гордости и удовлетворения, был отравлен насмерть в зрелом или преклонном возрасте. Его гроб вскрыли, а Инс Зангвилл даже забрал его череп.
Взгляд Азика на мгновение потух.
— Я снова умер и проснулся в беспамятстве. Я инстинктивно покинул свою вотчину и, следуя заранее намеченному плану, отправился странствовать по другим местам. В каждом воплощении у меня вначале была другая жизнь. Временами я встречался с самой сладкой любовью, временами получал самую очаровательную дочь. Любовь, беспомощность и удовлетворение не давали мне покоя, озадачивали и ставили в тупик снова и снова, пока я постепенно восстанавливал свои воспоминания. Было время, когда я был сыном. Я подарил своим родителям гордость, красивую жизнь, очаровательных внуков и внучек. Но когда я «проснулся» и стал собой, то вспомнил, что в своем предыдущем воплощении я хладнокровно наблюдал, как их настоящий сын погиб на поле боя, и взял его личность. С одной стороны, я испытывал боль и чувство вины, а с другой – мне казалось, что это пустяк, мелочь. Мое сердце словно разделилось на двух разных людей. В то время у меня была маска, что позволяла мне превращаться в кого угодно, но после пробуждения я ее потерял. Возможно, я потерял ее специально...
Клейн вспомнил, что мистер Азик упоминал о дочери, которая любила получать от него сладости. После некоторого раздумья он спросил:
— Я полагаю, что это не диссоциация, а ваша борьба с безумием. После потери прошлых воспоминаний вы, заново начинающий свою жизнь, снова и снова становитесь добрым. В вашем нынешнем состоянии вы, вероятно, осознаете это еще отчетливее. Вполне возможно, что это и есть истинный вы, ваша сущность. Будучи Консулом Смерти, вы испытываете на себе склонность к потере контроля, присущую всем потусторонним. Вы страдаете от влияния потусторонних характеристик и Смерти. Я слышал, что Он сошел с ума после Войны Четырех Императоров.
Слова Клейна не имели под собой серьезных оснований, ведь он знал лишь несколько воплощений Азика: барона Ламуда, отца, что сделал качели для своей дочери, сына и дружелюбного учителя истории.
Его целью было помочь мистеру Азику противостоять личности Консула Смерти, которая пришла вместе с его воспоминаниями. Это позволит ему проанализировать свои прошлые воплощения и использовать их для достижения определенного компромисса с самим собой.
И пока он говорил, у него вдруг возникла новая идея. Не дожидаясь, пока Азик закончит переваривать сказанное, он торопливо спросил:
— Мистер Азик, вы знаете о «якоре»? Божества и ангелы используют якорь, чтобы обезопасить себя, подавить склонность к потере контроля и не дать безумию развратить Их.
— Да, – Азик отвел взгляд и кивнул.
Хотя Клейн на самом деле не был слишком уверен в своих догадках, но, в итоге, он сказал довольно твердым тоном:
— Возможно, ваши новые жизни и потеря памяти и есть тот якорь, который вы используете, чтобы противостоять безумию и потере контроля!
Не бросайте их. Не забывайте их. Это и есть настоящий вы! Про себя добавил Клейн.
— Якорь... – Азик повторил это слово, как бы теряясь в своих мыслях.
Спустя некоторое время он вздохнул.
— Это и правда может быть объяснением всего. По крайней мере, это уменьшает ментальную диссоциацию и конфликт в моей душе. Однако, раз уж я уже зашел так далеко, мне все равно следует отправиться внутрь мавзолея и посмотреть, что там скрывается. Почему оно зовет меня, и что заставляет меня умирать и возрождаться снова и снова, теряя при этом свои воспоминания, чтобы затем обрести их вновь... Это беспокоит меня уже более тысячи лет. Это беспокоило меня в каждом моем воплощении. Я верю, что сегодня смогу получить ответ.
Его взгляд прояснился, а голос хоть казался мягким, но в нем чувствовалась неописуемая твердость.
Клейн хотел было остановить его, но передумал.
Азик прижал к себе шелковую шляпу. Не оборачиваясь, он сказал с мягкой улыбкой:
— Не забудь закрыть глаза.
С этими словами он зашагал вперед и, спускаясь по лестничным пролетам, направился в глубину мавзолея.
Клубящийся черный туман больше не издавал никаких звуков. Он медленно рассеивался, постепенно открывая взору иллюзорный объект.
Это был огромный пернатый змей, который, казалось, был размером с целый остров!
У него была огромная темно-зеленая, почти черная чешуя. Среди чешуи виднелись перья, покрытые желтыми маслянистыми пятнами. На каждом перышке виднелись тонкие иллюзорные черные трубки, выходящие наружу.
Огромный пернатый змей был одновременно и иллюзорным, и реальным. Его форма не поддавалась описанию, казалось, что в нем сочетаются непостижимые для человека вещи.
Его глазницы горели белым пламенем, а лицо напоминало человеческое!
Кожа была бронзового цвета, черты лица были мягкими. Под правым ухом была крошечная черная родинка. Это был еще один Азик Эггерс!
Глава 916. Непреодолимое сближение
Увидев в глубине черного тумана фигуру свернувшегося пернатого змея и лицо на вершине этого огромного тела, Азик сначала испугался. Вслед за этим он почувствовал пульсирующую боль в голове, как будто его ударили в висок, раскалывая голову надвое.
На фоне мучительной боли в его сознании промелькнуло несколько бессвязных сцен.
Пернатый змей с лицом, идентичным его лицу вплоть до мельчайших деталей.
Безмолвная земля, усеянная бесчисленными бледными трупами.
Плывущие в воздухе облака, состоящие из черепов существ разных рас.
Черные щупальца, торчащие из земли, на кончике каждого из которых были пустые глаза, как у мертвых рыб.
Из его тела насильно вырвали духовное тело.
Пара глаз со слабым белым пламенем посмотрела на духовное тело.
Белое перо, испачканное желтым маслом, упало, разделив духовное тело Азика на две части.
Одна из частей взлетела вверх и погрузилась внутрь облака черепов. Оставшаяся часть слилась с появившимся из ниоткуда золотым аксессуаром, а затем вернулась в тело в сопровождении белого пламени.
Каждая новая сцена была подобна удару молотом бога грома, что снова и снова обрушивался на сознание Азика, причиняя невыносимую боль. Азик схватился руками за голову и опустился на колени.
Он наконец-то вспомнил. Он понял, почему постоянно умирал и возрождался, каждый раз терял воспоминания и восстанавливал их.
Его душа была неполной!
Вместе с этим Азик понял, почему у пернатого змея, занимающего все свободное пространство в глубине черного тумана, было такое же лицо, как у него.
Это был он!
Это был другой Азик Эггерс!
Все это началось из-за действий Смерти перед падением.
Если существовало сшивание душ, то, естественно, существовало и их разделение. Смерть, будучи на пике Своего могущества и безумия, уже предвидел Свой исход. Не желая умирать так просто, Он тайно разделил душу Своего сына, Консула Смерти Империи Балам. Половину Он забрал Себе, а на ее место поставил неизвестный предмет, сшив его с душой Азика.
Оставалось загадкой, было ли это специально устроено Смертью или непреднамеренным влиянием проекта Искусственной Смерти Нуминозного Епископата, но половина души Азика слилась с Уникальностью пути Смерти. В результате последняя приобрела некоторые признаки разумности и начала воздействовать на потусторонних пути Коллекционера Трупов, которые не смогли продвинуться.
Что касается другой половины, то несмотря на то, что у нее теперь был предмет, не позволявший ей разрушиться, из-за неполноты души человек постоянно умирал и возрождался, как Бессмертный 4-й последовательности. Благодаря золотому аксессуару внутри тела и воздействию второй половины души, Азик, начинавший каждый раз новую жизнь, с течением времени постепенно восстанавливал свои воспоминания.