Появляется полуголый пророк в лохмотьях, дико размахивая руками. Любопытные собираются вокруг него; мальчишки гоняются за ним, дергают его за растрепанные седые волосы и швыряют в него луковицами.
Пророк. О, Египет, Египет, Египет! Горе, горе тебе! От одной горной цепи до другой горной цепи разносишь ты плач и стоны детей и жен твоих! Как смрадный змей, пресмыкаешься ты между двух пустынь! Горе тебе, народ грешный, народ, отягченный беззаконием, племя злодеев, дитя погибели! Вот, пески пустыни засыпят вас! Куда вас еще бить, когда вся голова ваша в язвах и сердце исчахло! От подошвы до темени нет в вас здорового места! Земля ваша пуста, поля ваши на глазах ваших поедают чужие!
На шум и крики выбегают рабы, клиенты, родственники из дома градоначальника. Хамоизит тоже выглядывает из двери. В окне наверху появляется лысая голова Псару.
Пророк. Горе тебе, Египет, горе, горе тебе, столица Фивы, блудницей ты стала, правда обитала в тебе, а теперь обитают убийцы! (Он грозит кулаками Псару.)
Хамоизит. Хозяин, хозяин, спрячься скорее, он тебя сглазит!
Псару быстро прячется за окном.
Пророк. Египтяне — люди, а не бог, кони их — плоть, а не дух! Прострет господь руку свою, и споткнется защитник, и падет защищаемый, и все погибнут, погибнут, погибнут… (Уходит.)
Раздается страшный шум, вбегает несколько десятков каменщиков, испачканных глиной и известкой. Они машут инструментами и тащат за собой трех скриб; вид у надсмотрщиков испуганный и жалкий.
Скриба. Назад, назад! Именем фараона!
Каменщики. С тобой не разговаривают, собака! Не хотим больше терпеть! Псару! Псару! Где правитель работ? Пусть он нас рассудит!
Хамоизит. Правитель занят.
Каменщики. Нечего разговаривать! Идите все, берите ломы, ломайте двери!
Хамоизит. Правитель нездоров, он не может к вам выйти.
Каменщики. Все равно! Сюда его! Пусть он рассудит!
Хамоизит пятится в ворота.
Ломай ворота! Псару! Псару!
В ворота летит камень.
Хамоизит. Ничего не поделаешь, придется звать хозяина.
Уходит.
Скоро из дверей выходит уже набеленный, нарумяненный и одетый в белый кафтан Псару. Выражение лица у него кислое, он держится за живот. Каменщики затихли и низко кланяются Псару.
Псару. Что, что случилось, друзья мои?
Каменщики. Мы пришли к тебе потому, что нет больше сил терпеть. Рассуди ты нас с писцом Хамуасом. Мы — голодные, а он говорит, что выдал нам весь хлеб на прошлой неделе.
Псару. Поди сюда, Хамуас. Ты выдал им весь хлеб на прошлой неделе?
Хамуас. Выдал, правитель.
Псару. Вот видите, он выдал.
Каменщик. Так нам больше не дадут хлеба?
Другой. Если не дадут, так мы с места не сойдем.
Третий. Не станем работать!
Четвертый. Не воруй наших запасов!
Псару. Тише, друзья мои. Выслушайте прежде со вниманием то, что я вам скажу. Если я к вам не вышел сразу, то не потому ли, что мне нечего было вам принести? Что же касается ваших слов «не воруй наших запасов», то разве я для того поставлен здесь градоначальником, чтобы воровать? Я ведь не виноват в том, что в закромах у меня ничего нет. Откуда же я вам достану хлеба?
Каменщик. Хоть из житницы фараона!
Другой. Из храма Сети!
Третий. Именем Аммона, именем царя, нас больше не заставят работать!
Хамоизит(скрибам). Чего же вы смотрите? Хватайте их, берите под стражу, бросайте в тюрьму!
Хамуас. Разве ты не слышал, что он поклялся именем фараона? Его нельзя трогать!
Каменщики. Хлеба, хлеба! Берите жен и детей, идем к фараону!
Невольник(сквозь толпу). Где здесь Псару, могущественный повелитель?
Псару. Погодите, друзья мои. Кто ищет Псару, кому нужно видеть бедного Псару?
Невольник(тихо). Знай, повелитель, что царь, возлюбленный Ра, уже выехал из дворца и кони мчат его к твоему дому, ибо он осведомился о твоем нездоровьи и желает видеть тебя по дороге к храму Аммона.
Псару. Эй, Хамоизит, поди сюда!
Хамоизит. Что прикажешь, повелитель?
Псару. Ты слышал, что сказал этот раб?
Хамоизит. Слышал, хозяин.
Псару. Как же нам теперь быть?
Хамоизит. Позволь подумать.
Псару. Думай, только поскорей. Ведь плохо будет, если царь застанет их здесь.
Хамоизит. Плохо, хозяин.
Псару. Что же, по-твоему, надо сделать, чтобы они ушли?
Хамоизит. Я придумал: им надо обещать хлеба.
Псару. Пожалуй, что ты прав. — Эй, друзья мои! Ступайте и вставайте спокойно на работу, а завтра вы получите еще хлеба, хотя вы взяли уже все, что вам полагалось, на прошлой неделе. В закромах больше ничего нет, но все-таки я выдам вам завтра, что найдется.
Каменщики. Знаем мы цену обещаний! Много нам обещали! Завтра да завтра! Не уйдем, пока не получим хлеба.
Псару. Тише, тише, друзья мои. Хамоизит, а Хамоизит?
Хамоизит. Что, хозяин?
Псару. Слышишь, что они говорят?
Хамоизит. Как не слышать — слышу.
Псару. Пожалуй, ведь они не уйдут без хлеба. Как же быть?
Хамоизит. Не могу придумать.
Псару. Постой-ка. Ты говорил, что у тебя что-то украли?
Хамоизит. Украли, хозяин; украл вон тот самый Нехтеммут, вон он стоит и кричит всех громче…
Псару. А что он у тебя украл?
Хамоизит. Украл хлеб, масло, восемь булок, мех с пивом…
Псару. Это у тебя в доме?
Хамоизит. В доме, хозяин, а еще в кладовой…
Псару. А в закромах ничего не украли?
Хамоизит. В закромах-то пока еще не украли.
Псару. Друзья мои! Вот, идите за этим добрым человеком и возьмите то, что он вам выдаст. А ты, Хамоизит, ступай, отвори свой амбар и дай хлеба этим бедным людям.
Хамоизит. Слава Псару! Ты — наш отец! Мы — твои дети! Ты — посох, поддерживающий старца! Ты — защитник угнетенных! Ты — убежище для тех, кому холодно в Фивах! Ты — хлеб сокрушенных!
Каменщики уходят вслед за совершенно растерявшимся Хамоизитом. Как только они ушли, из дому высыпали родные, рабы, друзья, клиенты, Псару ходит среди них, с удовольствием потирая руки.
Псару. Недаром царь любит Псару, недаром все люди ходят в свете Псару, недаром все кланяются Псару! Кто, кроме Псару, сумел бы так ловко спровадить бездельников! А теперь узнайте, что сейчас здесь будет сам божественный сын Ра! Приготовьте пути сокрушителю врагов, могущественному быку, который любит истину! Ибо он уже появился под порталом Пирауи, подобно солнцу, восходящему утром на востоке неба, чтобы залить весь мир своими лучами!
Тем временем рынок несколько опустел, потому что наступил час полуденного отдыха. Около пивной валяется пьяный.
Вдруг, расталкивая и сбивая с ног редких прохожих, выбегает десяток черных скороходов с палками в руках, наклонясь вперед. За ними появляется взвод разноцветной иностранной гвардии со знаменем, булавой, пиками, секирами и щитами. Они становятся шпалерой, тесня народ к стенам. Псару, его друзья и все прочие, кроме солдат, падают ниц.
Вылетает Рамзес, красивый, как бог Озирис. Стоя на маленькой колеснице, один, с веером в руке, он другой рукой осаживает на скаку двух белых лошадей прямо против ворот дома градоначальника.
За колесницей фараона появляются колесницы царицы и свиты. Все с веерами. У царицы — густо и красиво раскрашенное стареющее лицо.
Царь сходит с колесницы и поднимается на кресло с маленьким возвышением, которое уже успели вытащить из дома.
Рамзес. До слуха нашего дошло, что слуга наш Псару нездоров. Мы прибыли сюда для того, чтобы увидать нашего верного слугу Псару. Может ли еще служить нам правитель священного города Псару?
Псару лежит без движения. Царь обращается к одному из друзей.
Поднять его, и пусть он нам ответит.
Псару(встает). О, Горус между людьми, избранный солнцем, возлюбленный Аммона, золотой ястреб, богатый годами и весьма мощный! Я был как колос, срезанный серпом жнеца в поле твоих отцов, доколе твой свет не озарил меня, и твое сияние не ослепило меня, и твоя речь не воздвигла меня, и вот, я стою перед тобой и отвечаю тебе.
Рамзес. Пускай Озирис продлит дни слуги нашего Псару. Теперь пускай Псару скажет нам, как он провел время в деревне и как он исполнил поручение своего государя.
Псару. О, мощно-истинный, как Ра, возлюбленный солнца, повелитель обоих Египтов! С востока на запад и с запада на восток объехал я вверенную мне тобой область; я был у богов южной страны и был у богов северной страны; всюду набирал я здоровых юношей в твое могущественное войско заранее и всех их запер в тюрьмы и в амбары, пока они еще не успели разбежаться в горы; ибо ты ведаешь, что мирные египтяне не любят войны и страшатся твоего взора.
Рамзес. Нам приятно слышать, что Псару сумел предупредить бегство ленивых и трусов. Пусть знают все, что и нам не угодна война, но мы не прекратим ее, доколе не покорим всех подлых врагов из пустыни Сирийской и из пустыни Ливийской, и будем воевать до полной победы. Пусть ответит нам слуга наш Псару, есть ли у него довольно оружия, довольно колесниц и довольно хлеба для войска?
Псару. Ты ведаешь, что нет колесниц в мире, равных по прочности и легкости колесницам Египта. Также довольно запасено у меня оружия, и всюду видел я одно, — как твои верные скрибы исправно отбирали хлеб у крестьян, так что не осталось во всей стране Юга ни одной хижины, которая смогла бы утаить от тебя хлеб, зерно или муку.
Рамзес. Все это хорошо, что сказал нам слуга наш Псару. А кто это стоит позади него — не правда ли, это — смотрители житниц и скрибы?