Однако новеллино, как уже сказано, не только увлекательная, но и полезная игра. Она может привести к обнаружению в человеке таких возможностей, какие он в себе и не подозревал. Может разбудить в нём поэта, может сделать из него «мастера слова» — и «пустить» его, так сказать, «по миру», в лучшем смысле, конечно, то есть в печатном виде. А на худой, как говорится, конец — просто научить его чётко мыслить и грамотно излагать свои мысли и чувства — в письмах, например. «Худым» такой «конец» смешно называть: это будет большой пользой как для пишущего, так и для читающего его письма.
Новеллино — совсем маленький сюжетный рассказ, рассказ-дитя — новелла-бамбино.
Сами для себя ограничим рост этого ребёнка тремя машинописными страницами, другими словами — одной седьмой авторского листа, принятого у нас в 40 000 печатных знаков (примерно 21–23 машинописных страницы). Можно меньше, больше — никак. И будем стремиться, чтобы наши новеллино становились подлинными произведениями искусства. Малые размеры их этому не помеха: искусство меряется не величиной вещи, а качеством.
Новеллино — миниатюрный художественный рассказ.
Игра состоит в том, чтобы, состязаясь с другими или самим собой, сделать прекрасный маленький рассказ.
Играть можно целым обществом, своей небольшой компанией, вдвоём или даже в одиночку, наедине с самим собой.
Опишем одновечернюю игру «Новеллино-экспромт». В небольшой компании. Попутно скажем и о других видах игры — что к слову придётся.
Литкомпания собралась. Литкампания начинается.
На стол кладётся стопка писчей бумаги хорошего качества из расчёта по крайней мере десять листов на каждого: много бумаги уходит на черновики. И — по числу играющих — зачиненные с одного конца голубые карандаши с резинкой на другом конце.
Мы особенно рекомендуем этот сорт карандашей, продающийся у нас во всех канцелярских магазинах, потому что, написав таким карандашом первые пришедшие в голову слова, можно потом стереть их и написать на их месте что-то более вразумительное, выразительное, точное. Предупреждаем: это каждому придётся делать не раз.
Если некоторые из играющих этим карандашам предпочтут другие, например с очень мягким графитом, и отдельно — мягкую резинку для стирания (ластик, гуммиластик), то их воля. Многие авторы авторучку предпочитают всем карандашам. Пусть пишут авторучкой. Искусство не терпит постороннего вмешательства, никаких ограничений своей свободы ни в чём, даже в таких технических мелочах: у него достаточно препон внутри самого себя. Важно, чтобы все были обеспечены любимыми своими средствами производства. Ведь даже и такой, казалось бы, пустяк, как жёсткий или мягкий карандаш, добрый сорт бумаги, на каком приятно писать, — излюбленное перо в руке, может подчас привлечь такое легкокрылое, капризное существо, как вдохновение. А без него прекрасного новеллино не напишешь.
Если договорено писать каждому на свою, на вольную, тему, то игра тут и начинается. Если же решено писать всем на одну тему, то важно выбрать такую, чтобы всем захотелось попробовать в ней свои силы, чтобы все загорелись ею. Уже здесь начинается игра со словом: ведь тема определяется словами, а они разные по своему объёму и диапазону действия, — и очень важно правильно выбрать их для обозначения темы.
Бывают маленькие слова, действующие на наше сознание, как включатель одной лампочки: они освещают очень ограниченное пространство вокруг нас. Скажем, наш стол или комнату. Есть слова-рубильники, включающие свет в целом здании, по всей улице или даже во всём городе. И такие есть слова, что зажигают солнце над целым миром: «жизнь», «любовь», «миру — мир».
Рассказ — в особенности такой маленький, как новеллино, — как бы выхватывает из жизни один эпизод, один случай. «Предшествующие и последующие моменты жизненного процесса в рассказе — в отличие от повести и романа — остаются в стороне». (БСЭ). Это как бы моментальный снимок фотографа, «фотомомент», запечатлевший на пластинке характерный сюжет, «кадр», как говорят в киноискусстве, из жизни героев. Вместе с тем нельзя забывать, что по этому моменту читатель должен иметь возможность вообразить себе и прошлое, и будущее героев маленького произведения искусства. Значит, как ни узка выбранная для новеллино тема, она должна быть звеном бесконечной жизненной цепи.
Для примера можем предложить играющим такие темы:
— Самый радостный — неожиданный — трагический — смешной — грустный — страшный — весёлый случай в моей жизни. Или встреча на фестивале — в лесу — на горной тропе — в самолёте и т. д. Столкновение. Сирена (набат). Удивительный сон. Поцелуй. Подарок судьбы (моря, леса, реки). Лучший час моей жизни. И так далее — до бесконечности.
Слова «мой», «моя», вовсе, конечно, не обозначают, что рассказанный случай произошел на самом деле и именно с автором рассказа. Эпизод может быть вымышленным, и вполне правомерно в художественной литературе описание от первого лица событий, произошедших с другими людьми, с лицами другого пола или с животными, растениями; даже с неодушевлёнными предметами. Случай может быть знаком автору по личным воспоминаниям, или слышан от кого-то, или пусть хоть целиком выдуманным из головы — лишь бы это не было плагиатом — рассказом, взятым у другого писателя.
Человек, предложивший интересную тему для новеллино, может слукавить: заранее подготовиться или даже написать рассказ дома на эту тему. Таким образом, он как бы берёт фору перед другими играющими, но это ещё не значит, что он выиграет.
Можно заранее объявлять, как, на какую тему будет предложено писать в следующий раз. Это только поможет людям обдумать заранее рассказ, отточить свои мысли на эту тему, подчитать, взять необходимые справки, — словом, «собрать материал». Качество рассказов от этого только выиграет. Известно, что многие исторические экспромты, неожиданные эпиграммы, великолепные импровизации, произнесённые в самом блестящем литературном обществе, долго и тщательно подготовлялись авторами у себя дома. От этого они не стали хуже.
Но вот тема задана. Избрано жюри из одного или нескольких лиц. В обязанности жюри входит: объявление начала и конца игры, поддержание тишины и порядка во время игры, сбор рукописей с пометкой на них времени сдачи, чтение рукописей про себя и вслух, — председательство на обсуждении их, — мотивированная оценка их — и назначение премий за лучшие новеллино-экспромты.
Но всё это — в дальнейшем. А сейчас руки играющих потянулись к чистым ещё листам бумаги. Всякие разговоры прекращаются, настаёт полная тишина. Все поворачиваются друг к другу спиной и закрывают глаза: так лучше сосредоточиться и обдумывать.
Надо сказать, что такая одновечерняя игра в новеллино-экспромт имеет чисто игровой смысл и спортивный интерес. От обычных в компании устных рассказов новеллино отличаются письменной своей формой, обуславливающей более тщательный подбор слов и правильное сюжетное построение вещи. Разница большая, часто целиком определяющая художественное качество вещи. Ведь писатель, выступающий со своими вещами в печати — а такими безусловно должны воображать себя играющие в новеллино, — невидимка для читателя, он не может помочь себе ни голосом, ни мимикой, ни жестами — игрой, которая так обогащает чтение рассказов актёрами, игрой, привлекающей на себя внимание зрителя и тем не столько приковывающей его внимание к тексту, сколько обычно отвлекающей от него. Писатель в своем общении с читателем полностью лишен права что-либо разъяснять ему, к чему так охотно походя прибегают устные рассказчики в своей компании. Новеллино-экспромт — спортивное упражнение на умение заинтересовать слушателей темой рассказа и удержать его внимание до самого конца повествования.
Но вот время писания истекает, один за другим играющие сдают свои исписанные листы жюри. Теперь ужин или чай. Все стараются не задерживаться за столом (что, конечно, на руку хозяйке). Затем — чтение новеллино в порядке их сдачи жюри. Обсуждение их, причём высказывание о каждом обязательно для всех присутствующих — хотя бы в самом элементарном его виде: понравился рассказ или нет, и что именно понравилось, что показалось безразличным и что решительно не понравилось.
Окончательная оценка рукописей производится людьми с наиболее развитым вкусом; подозревается, что они сидят в жюри.
Такова картина игры в новеллино-экспромт, игры в импровизацию. Игра в одиночку, с самим собой, сильно, конечно, отличается от игры в компании. Тут вряд ли имеет смысл ставить себе жёсткие сроки работы над вещью: надо работать над рассказом до тех пор, пока он во всём, до последнего слова, не будет удовлетворять автора. А для этого приходится надолго откладывать рассказ, чтобы он «поостыл», чтобы позабылся, и можно было бы по-иному взглянуть на него: как бы «со стороны», как бы «чужими глазами». Это очень помогает правильной оценке вещи и ее исправлению.
Оценщиком, жюри — тут сам автор: «взыскательный художник». Его суд беспощаден. Чуть у него является сомнение в каком-нибудь месте рассказа, в сюжетном повороте, в неуклюжей фразе, неудачном обороте, даже в отдельном слове — он должен понять причину недовольства собой и устранить недостаток. Пока это не будет сделано, вещь не будет давать ему покоя, «не отпустит его».
Но я уже слышу негодующий голос:
— Ты обратился с предложением участвовать в игре к своим читательницам и читателям, а речь повёл о трудной, подчас мучительной работе, посильной одним профессиональным писателям!
Голос прав и неправ.
Учиться писать — точно и красочно рассказывать в письме ли, в дневнике, в любом письменном отчёте — должен каждый грамотный человек. И он может сделать это, если будет почаще упражняться в этом. И лучше всего ему удастся это, если он будет делать это шутя и играя — играя в новеллино.