Несходство характеров мужа и жены сделало, как это часто бывает, их брак устойчивым и счастливым. Порывистость, романтичность Виталия Валентиновича уравновешивались большой выдержкой, сильно развитым чувством долга у Веры Николаевны. Тридцать восемь лет их совместной жизни она ограждала мужа от житейских забот и стремилась предоставить ему наилучшие условия для работы, создала дом, где интересы Виталия Валентиновича всегда были на первом месте.
Братья Бианки в Саблине (1923 г.).
В свою очередь и Виталий Валентинович до последних лет жизни не стеснялся говорить о своей безграничной любви к жене. «Простая справедливость требует, — читаем мы в дневнике Виталия Валентиновича, — чтобы все посмертные издания моих книжек были посвящены Верике».
В сентябре 1922 года братья Бианки вернулись в Петроград. Надо было устраивать жизнь заново. Всё оказалось гораздо сложнее, чем представлялось из Бийска. Жить Виталию Валентиновичу с семьёй пришлось за городом, в Саблине, на Экскурсионной базе университета, которой заведовал тогда его брат Лев Валентинович. Найти постоянный заработок не удалось, были только случайные получки то тут, то там по мелочам за статейку или рассказец в журнале. Братья помогали материально, сколько могли, но это не меняло положения. При таких условиях вернуться к занятиям в университете Виталий Валентинович не мог и мечтать. «Приходится ставить крест на своей научной карьере», — жалуется он в письме к Иогансену.
Позже всё оказалось не так плохо, как казалось в то время. Обстоятельства помешали Виталию Бианки стать учёным. Возможно, преодолеть их не удалось ещё и потому, что всё больше тянуло к другому. Весной следующего года в письме к тому же другу-зоологу уже нет сожалений: «…Я, брат, далёк от науки. Искусство гораздо ближе мне. В скором времени выйдет моя первая книжка. Книжка для детей про птиц, про всякую лесную нечисть. Что поделаешь, брат: осознал, что всю долгую жизнь свою делал не то, к чему всегда чувствовал призвание… Люблю я птиц, люблю лес, но разве все мои „экспедиции“ и „музеи“ это наука, а не чистая поэзия?..»
Интерес к биологии остался на всю жизнь. И сосуществовали у Виталия Валентиновича одновременно два разных подхода к окружающему миру: стремление к точной, даже сухой регистрации факта и анализу, привитое всей атмосферой родительского дома, и поэтическое видение, образное восприятие, присущее ему самому с рождения и развитое любовью к литературе.
По возвращении в родной город определился у Виталия Валентиновича и выбор постоянного места жительства. Ещё недавно он колебался между желанием жить в лесной глуши и в большом городе. Выбрал город. Но всегда, до последних дней Виталий Валентинович стремился весной из городских стен под открытое небо, к воде, лесу, траве под ногами.
С 1923 года Виталий Валентинович целиком посвятил себя писательскому труду.
Возвратившись с Алтая, Бианки с первыми литературными опытами хотел обратиться к Корнею Ивановичу Чуковскому. Случайная встреча с товарищем по гимназии Ильёй Маршаком (в будущем — писатель М. Ильин) привела к знакомству с его братом — Самуилом Яковлевичем Маршаком.
Видимо, через С. Я. Маршака Виталий Валентинович попал в кружок (тогда называли — студия) детских писателей, собиравшихся в помещении Института дошкольного образования, у большого знатока детской литературы Ольги Иеронимовны Капицы. «В кружке была та необходимая для начинающих среда, — вспоминает В. В. Бианки, — в которой — на совершенно демократических началах! — воспитывались и оттачивались взгляды начинавших тогда писателей».
Этот кружок во многом определил принципы новой детской литературы. Многие члены кружка, в котором видную роль играл С. Я. Маршак, впоследствии стали известными писателями.
Уже в апреле 1923 года Виталий Валентинович читал кружковцам свои первые детские рассказы: «Чей нос лучше?», «Чьи это ноги?», «Кто чем поёт», а в июне — «Лесные домишки» — вещи, которые вот уже 50 лет переиздаются огромными тиражами и вошли, по общему признанию, в классику детской литературы.
Печатались первые книжки в частных издательствах «Синяя птица», «Радуга» и позднее в Ленгизе. В том же 1923 году Виталий Валентинович был приглашён в постоянные сотрудники детского журнала «Воробей» (в 1924 году переименован в «Новый Робинзон»). Там же начинали тогда печататься Б. С. Житков, М. Л. Слонимский; С. Я. Маршак, ставший вскоре одним из редакторов журнала, попросил Бианки организовать в «Новом Робинзоне» природоведческий отдел. Виталий Валентинович сразу же посоветовался со старшим братом: они продолжали жить вместе в Саблине, а суждения и советы Льва Валентиновича имели для него всегда большое значение. Лев Валентинович, биолог и филолог по образованию, всегда восхищал брата широтой и глубиной своих знаний. Мысль Виталия Валентиновича — взять за основу фенологические наблюдения и построить отдел как бы на ежемесячных репортажах из леса — брат одобрил и посоветовал назвать новый отдел «Лесной газетой». Тут же он предложил несколько тем для будущих заметок.
Этот отдел в журнале дал толчок к созданию книги под тем же названием. С 1926 года — год её первого издания — книга жила, увеличивалась в объёме, менялись темы её отдельных заметок, рассказов, репортажей, но она оставалась той же «Лесной газетой» и всегда имела своих читателей. Для Бианки она стала «главной книгой», работал он над ней почти постоянно.
Прошло около года, как Виталий Валентинович с семьёй вернулся в Петроград. Но жизнь все ещё была налажена плохо. Волновала судьба книг и коллекции птиц, собранных ими с Иогансеном на Алтае. При отъезде из Бийска багаж невозможно было взять с собой. Пришлось отправить с попутчиками. По дороге вещи где-то застряли, чтобы их найти и вернуть коллекцию, потребовались большие усилия, многое пропало.
Студия детских писателей при Институте дошкольного образования.
Сидят на полу (слева направо): И. В. Лепко, Н. Л. Дилакторская, А. Л. Слонимский. Сидят во втором ряду: М. М. Серова, М. Л. Толмачева с внучкой, С. Я. Маршак, О. И. Капица, А. А. Афанасьева, В. В. Бианки. Стоят: Е. И. Кольвайц, В. Н. Бианки, В. П. Абрамова-Калицкая, Н. А. Башмакова, Е. Н. Верейская, Е. П. Привалова и А. И. Лебедева.
(Ленинград, 20/V 1925 г.).
Летом из Бийска приехали молодые друзья-преподаватели и бывшие ученицы поступать в высшие учебные заведения. «Вы все должны приехать в Питер», — говорил им Виталий Валентинович в Бийске. У Анатолия Валентиновича к тому времени уже была большая квартира на 13-й линии. Вновь приехавшие поселились вместе с его семьёй. Образовавшаяся коммуна облегчала всем участникам продовольственный вопрос и делала жизнь веселее.
У Виталия Валентиновича появляются новые знакомые и друзья. Если с Иогансеном его накрепко соединила с алтайских лет страсть к изучению птиц, то писательский труд привёл к самым дружеским отношениям с некоторыми писателями, в первую очередь с Еленой Яковлевной Данько и Борисом Степановичем Житковым. Пожалуй, ближе Житкова не было. «У меня мало друзей, — писал Виталий Валентинович Иогансену, — хотя очень много людей, с которыми я в приятельских отношениях. Друг — это для меня тот, с кем я могу быть очень откровенен, кого я люблю так, что жизнь свою неизбежно связываю с его жизнью. Кровное родство — для меня ничто. Но связь духовная, внутренняя, душевная связь с людьми — всё для меня».
Своих новых приятелей-литераторов Виталий Валентинович познакомил с приехавшими из Бийска. Опять в доме были разговоры на литературные темы, опять читались стихи. Читали молодые поэты. Маршак читал свой только что написанный «Пожар». Бывал в «коммуне» и Б. С. Житков.
Городская жизнь утомляла Виталия Валентиновича, его неудержимо тянуло «от сих культурных мест в глушь, к простым людям и редкостным птахам». «Город губит меня, — пишет он другу, — живу исключительно нервами. Тысячи дел, миллионы забот. На старости лет поступил студентом в Институт истории искусств. Выпускаю книжку за книжкой. Мечтаю удрать из Питера, но жду тебя — чтобы вместе. Институт свой я брошу в любой момент, и нет вообще ничего, что бы помешало мне поехать с тобой в экспедицию». Но мечта о совместной поездке с Иогансеном в дальнюю экспедицию так и осталась мечтой.
Чтобы летом не быть в городе, Виталий Валентинович уехал с семьёй в район Валдая, жил на хуторе, много работал. Там были написаны четыре рассказа и большая повесть «Мурзук».
По возвращении в Ленинград удалось подыскать подходящую квартиру. Осенью 1924 года семья Бианки переехала на 3-ю линию Васильевского острова, где в доме № 58, на углу Малого проспекта были прожиты все дальнейшие годы.
Так и пошло из года в год: зима в городе, на 3-й линии, а «лето» (иногда оно начиналось в апреле, а кончалось поздней осенью или даже в январе) где-нибудь в деревне, у леса и воды. Правда, этот распорядок иногда нарушался…
С начала 1926 года Виталий Валентинович жил в Уральске, в одноэтажном домике у большой, летом очень пыльной, площади. На другом её конце стояла церковь, и иногда раздавался унылый колокольный звон. Мальчишки, несмотря на жару, играли в городки, бегали беспризорные голодные собаки, величественно и неторопливо шествовали верблюды — всё так непривычно для северного глаза. Леса нет. Чужие места!
Летом приехала жена с дочерью и недавно родившимся сыном, Таликом (Виталием), с ними, конечно, няня Саша. Зимой навестил брат Анатолий. После отъезда родных Виталий Валентинович особенно остро переживал одиночество. Помогли новые друзья, увлечение шахматами и работа. В Уральске были написаны «Мышонок Пик», «Одинец», «Аскыр», «Лесная газета» из небольшого журнального отдела была переделана в книгу. Но работа шла с трудом: творческая вспышка первых лет, по словам самого Виталия Валентиновича, в Уральске потухла. Сохранилась до наших дней большая переписка с издательствами, которые с нетерпением ждали обещанных рукописей, торопили, предлагали новые договоры. Шёл непрерывный обмен письмами с друзьями по литературной работе: с О. И. Капицей, Е. П. Приваловой, К. И. Чуковским. Чаще всего Виталий Валентинович писал Житкову, они даже пересылали друг другу на отзыв рукописи.