Весной 1928 года Виталий Валентинович переехал в Новгород, который ему очень понравился. А летом с семьёй жил в деревне Слутке, растянувшейся по берегу Волхова против Кречевиц на несколько километров. Лето выдалось дождливое, грязь на деревенской улице была непролазная, но всё-таки на дачное время из Ленинграда приехало много знакомых и родственников. Да и лес был вокруг свой, северный. И охота на пролёте хорошая. Только работа над повестью «Карабаш» напоминала об Уральске.
В начале следующего года Виталий Валентинович возвратился в Ленинград, к себе на 3-ю линию. Город, его «тысячи дел, миллионы забот» мешали сосредоточиться, с головой уйти в работу. Виталий Валентинович мечтал найти «избушку на курьих ножках» где-нибудь в лесу. Зимой поехал на поиски такого места снова на Волхов. Нашёл хутор «у самого синего леса». У хозяина хутора красавец конь, серый в яблоках. Запряженный в лёгкие санки, он без труда подвозил хозяина и его гостя-охотника по снежной целине к большим тяжёлым тетеревам, сидящим на голых ветках берёз. Место понравилось. С хозяином хутора Ксенофонтово договорились о лете.
По возвращении в город Виталию Валентиновичу неожиданно удалось купить прекрасную двустволку 20-го калибра фирмы Поля Шольберга. С тех пор «шольберг» — его самая любимая вещь, он с ним почти не расстаётся, ухаживает за ним и даже посвящает ему стихи, где говорит:
Строг охотничий обычай:
Бито — взято в торока,
Бито — не взято — никак
Не считается добычей
Дичи.
«Шольберг» помогал ему «брать в торока» самую разную дичь: от бекаса до медведя и лося.
Летом 1930 года, оставив семью на хуторе Ксенофонтово, Виталий Валентинович уехал вместе с художником В. И. Курдовым на Тобольский север, чтобы познакомиться с Северо-Уральским охотничьим заповедником и встретиться с В. В. Васильевым, о котором слышал рассказы, похожие на легенды.
Отъезд в Кондо-Сосьвинский заповедник (На Оби у г. Березова. 1930 г.).
Выехали из Ленинграда 22 июля, Виталий Валентинович с первого дня вёл подробнейшие дневники путешествия и отдельно в блокноте записывал местные характерные слова и выражения, заинтересовавшие его факты, народные сказки.
Проездом остановились на день в Вятке (ныне г. Киров), Виталия Валентиновича и Валентина Ивановича Курдова приветствовали на своей родине художники Ю. А. Васнецов и Е. И. Чарушин. Тёплая, радостная встреча. Близкие, приятельские отношения были у Виталия Валентиновича со многими художниками. Они возникали естественно при совместной работе над анималистической книгой для детей, от одинакового неформального к ней отношения, подкреплялись общей для них любовью к природе. Кроме В. И. Курдова, Ю. А. Васнецова, Е. И. Чарушина можно назвать Н. А. Тырсу, В. М. Конашевича, А. А. Рылова и других художников, которые уже в более поздние годы вошли в жизнь писателя как иллюстраторы его книг, а потом стали друзьями.
Маршрут путешествия шёл через Свердловск, Тюмень, Тобольск, Берёзов, Обдорск, Ямал, стойбище Хэ на правом берегу Обской губы, снова Берёзов — оттуда в бобровый заповедник на Сосьву, на базу Госзаповедника в Юрты Шухтунгурские. Возвращались через Берёзов, Тобольск, Омск, Свердловск.
Путешествие в те годы длительное и нелёгкое. Оно в какой-то мере заменило ту дальнюю экспедицию, в которую Виталий Валентинович мечтал поехать с Иогансеном, встряхнуло его физически и духовно и дало почувствовать, как он написал с Оби в письме О. И. Капице, что «…самые лучшие вещи на земле — доброе ружье и непромокаемые, выше колен, сапоги. Я очень рад, — продолжал Виталий Валентинович, — что снова довелось испытать жизнь без всяких перегородок между человеком и стихией».
Вернулись из поездки поздней осенью. Впечатлений было много. Первым следствием была совместная с В. И. Курдовым книжка — художественно обработанный дневник — «Конец Земли». Из коротких записей в блокноте родились три северные сказки: «Люля», «Кузяр Бурундук и Инойка Медведь», «Глаза и уши». Начата была большая вещь — «По Северам, или Горностаева река». Она осталась незаконченной. Возможно, помешала работа над «Лесной газетой», которую надо было пересмотреть и дополнить для третьего издания. Лишь через много лет был написан Бианки очерк об истории открытия В. В. Васильевым нового района расселения бобров.
В начале тридцатых годов Виталий Валентинович пережил период длительной душевной подавленности, творческого спада. Писателю не удавалось заставить себя работать, настроение от этого ещё более ухудшалось. Хорошо — рядом жена-друг, всё понимающая, прощающая, терпеливая. И хорошо, всегда хорошо уехать из города — в лес, к птицам, в деревню, переменить обстановку. Как обновление, как чудо воспринял эту перемену Виталий Валентинович. «Несмотря на весь внутренний мрак, деревню ощутил — как к крынке густого, свежего, питательного ласкового молока припал», — записал он в дневнике.
Как-то летом на даче за Вырицей, где жили тогда Бианки, появился Г. X. Иогансен, да не один — с дочерью Люсей, девочкой лет двенадцати. Дочь алтайки и датчанина, она из глухого алтайского местечка впервые попала на железную дорогу и в большой город. Отец привёз её и оставил до следующего лета в семье друзей, а сам вернулся в Томск, где был тогда профессором университета. При встрече Иогансен много рассказывал Виталию Валентиновичу о Командорских островах, откуда недавно вернулся. Решено было использовать записи Иогансена и сделать совместную книжку для детей о морских бобрах и котиках, живущих на Командорах — в «Стране зверей».
Ещё летом Виталий Валентинович получил приглашение от приятеля-уральца приехать к нему в Челябинск. В сентябре он туда поехал. Радушный хозяин предоставил гостю все возможности познакомиться с новыми местами, даже спуститься в угольную шахту. Так же впервые в жизни, но уже в следующую поездку в Челябинск, Виталий Валентинович на маленьком самолёте поднялся в воздух. Вскоре об уральских впечатлениях было написано им несколько рассказов — среди них «Под землёй» и «Над землёй».
В эти же годы Виталий Валентинович работает над двумя большими вещами: о миграциях животных и о Командорах. Если для «Страны зверей» у него весь материал был под рукой — дневники Иогансена, то о миграциях и, в частности, о перелётах птиц, приходилось читать много научных работ и извлекать из них самые последние данные и гипотезы. К сожалению, первая книга, о миграциях, не была тогда напечатана.
С 1933 года Виталий Валентинович на лето снова, и теперь надолго, выбрал Новгородчину. Переезд в деревню для всей семьи очень радостное событие, для Виталия Валентиновича чуть ли не больше всех. Комфорта не требовалось ни от транспорта, ни от жилья.
Вот, например, 1934 год. Виталий Валентинович с семьёй (сам седьмой) и кучей вещей — в деревню возили не только одежду, но и продукты, и, конечно, необходимые книги — только что высадились из поезда на платформе станции Пестово. Вскоре наняты подводы, всё и все на них погружаются — и в путь! Куда? До места, которое приглянется. Таким оказалось село Устюцкое, в тридцати километрах от Пестова. И в километре от него — две избушки-развалюшки, брошенные хозяйкой за их непригодностью. Назывались они — хутор «Сосенка». В середине лета обнаружили, что в подполье полно воды, а за обшивкой избы живут летучие мыши. Ветхость жилья не помешала работе: за лето было написано много рассказов.
Со спаниелем Джимом (Хутор «Сосенка», 1934 г.).
Следующее лето няня Саша предложила провести у неё на родине — в Мошенском районе Новгородской области. Этот район — сначала деревня Яковищи, потом — Михеево — стал постоянным «дачным» местом на целых семь лет. Добирались туда поездом до станции Хвойной и 30 километров на лошадях в глубь района. Виталий Валентинович в письме рассказывает: «…живу здесь как в раю вот уже три недели с хвостиком… Встаю в 6–7 утра и сразу же за работу. За три недели сделал больше, чем за всю зиму…» И опять в Яковищи, где живёт Виталий Валентинович, и в соседние деревни приезжают друзья и родственники. А осенью, когда все разъехались, остаётся только жена и младший сын Валентин, он мечтает провести в деревне и октябрь… «Мы с Шольбергом [ружьё — Ел. Б.] по-прежнему всё в лесу да на озёрах. Эх, хорошо!»
В 1935 году в Москве при ЦК ВЛКСМ состоялось совещание по детской литературе. Среди других ленинградских писателей с докладами выступали Данько, Бианки, Житков. Бианки говорил о плохих книжках, выпускаемых областными издательствами, о том, чем и как можно им помочь.
В городских условиях Виталию Валентиновичу всегда работалось хуже. А зима 1935–1936 гг. была для него особенно тяжёлой. Даже много лет спустя отзывается душевной болью. «…Был у меня любимый брат, — пишет он другу, — он был на десять лет старше меня и для меня — вроде как второй отец. Он умер — Лёвушка — в 36-ом году… Так вот: я не успел поговорить с ним, как хотелось бы. О главном. И это всё время меня мучает».
Летом 1936 года в деревню Михеево Новгородской области, где жили в то лето Бианки, приехала экспедиция юннатов Зоологического института. Ещё зимой Виталий Валентинович познакомился с этим кружком, членами которого были и его дети, и пригласил кружковцев приехать. Ребята поселились в пяти километрах от Михеева. Они, естественно, часто приходили к Бианки, а он бывал у них. «Я учил их птицам», — говорил Виталий Валентинович. Три лета подряд приезжали юннаты, Виталий Валентинович ходил с ними в лес и в походы на карстовое озеро Ямное. Через двадцать лет о юннатском кружке и о походе на удивительное озеро Виталий Валентинович рассказал в «Клубе колумбов».
Перед выходом в лес (Михеево, 1940 г.).
Постоянно, из года в год, Виталий Валентинович очень тщательно вёл наблюдения за гнездованием птиц. В эти годы он осуществил ранее задуманный опыт, который назвал «кукид», то есть «кукушкина идея»: подкладывал яйца от одной птицы в гнездо другой и следил за поведением родителей и птенцов. Интересно, что только через десять лет подобные опыты стали проводить учёные.