Бонштеттен. Не без этого.
Вуд. Мы вместе читали Платона и Канта.
Бонштеттен. Было дело.
Вуд. Я должен был бы догадаться, что за всем этим стоишь ты.
Бонштеттен. Да ни за чем я не стою.
Вуд. Ты был нашим комиссаром и мог подчинить себе Венеру.
Бонштеттен. Чепуха. Я стал врачом, и в этот час я свободен от работы. Теперь я полномочный представитель и буду вести с вами переговоры.
Вуд. А русский комиссар?
Бонштеттен. Охотится на китов. У тебя есть сигареты?
Вуд. Возьми у Маннергейма.
Бонштеттен. Я не курил уже десять лет. Надо попробовать.
Маннергейм. Огоньку?
Бонштеттен. Спасибо.
Вуд. Итак, тебе все известно?
Бонштеттен. Разумеется. Ирена обо всем мне рассказала. Очень мило с вашей стороны провозгласить ее главой государства. Теперь мы зовем ее только «ваше превосходительство».
Вуд. Вы сообщили остальным?
Бонштеттен. Мы спросили по радио, хочет ли кто-нибудь возвратиться на Землю.
Вуд. И каков ответ?
Бонштеттен. Желающих не было.
Молчание.
Вуд. Я устал, Бонштеттен. Разреши я присяду.
Бонштеттен. Видно, у тебя белок в крови и температура повышена. На первых порах мы тоже прошли через это.
Молчание.
Вуд. Значит, никто не хочет возвращаться?
Бонштеттен. Никто.
Вуд. Ничего не понимаю.
Бонштеттен. Ты прибыл с Земли. Поэтому и не понимаешь.
Вуд. Но ведь все вы земляне.
Бонштеттен. Мы об этом забыли.
Вуд. Но здесь же невозможно жить!
Бонштеттен. Мы живем.
Вуд. Должно быть, у вас ужасная жизнь.
Бонштеттен. Настоящая жизнь.
Вуд. Что ты имеешь в виду?
Бонштеттен. Кем бы я был на Земле, Вуд? Дипломатом. Ирена была бы проституткой. Еще кто-то — преступником, а кто-то — идеалистом, преследуемым государственной системой.
Молчание.
Вуд. А здесь?
Бонштеттен. Как видишь, я стал врачом.
Вуд. И оперируешь без наркоза.
Бонштеттен. От сигареты я уже не получаю удовольствия. В этом влажном воздухе она отсырела и только тлеет.
Молчание.
Вуд. Я хочу пить.
Бонштеттен. Вот возьми, кипяченая вода.
Вуд. От проклятого лимонно-желтого света в люках, от вонючего пара вместо воздуха меня мутит.
Бонштеттен. Воздух тут всегда одинаков, а свет меняется. То лимонно-желтый, то серебристый, то песчанокрасный.
Вуд. Я знаю.
Бонштеттен. Мы все делаем сами. Инструменты, одежду, суда, радиопередатчики, оружие для охоты на огромных животных. Нам недостает всего. Опыта. Знаний. Привычек. Твердой почвы под ногами — она все время меняется. Нет медикаментов. Здешние растения мы знаем плохо, плоды большей частью ядовиты. Даже к воде привыкаешь с трудом.
Вуд. Вода отвратительная на вкус.
Бонштеттен. Но пить можно.
Молчание.
Вуд. На что вы променяли нашу милую Землю? На океаны, затянутые клубами пара. На горящие континенты. На горячий песок пустынь. На бушующее небо. И к какому же выводу вы пришли?
Бонштеттен. Человек — божественное создание, а его жизнь — великое благо.
Вуд. Смешно. К этому выводу мы на Земле пришли уже давно.
Бонштеттен. И что же? Живете в согласии с ним?
Молчание.
Вуд. А вы?
Бонштеттен. Венера вынуждает нас жить в согласии с нашими принципами. В этом наше отличие от землян. Если мы не будем помогать друг другу, мы погибнем.
Вуд. И поэтому ты не захотел возвратиться?
Бонштеттен. Да, поэтому.
Вуд. Ты предал Землю.
Бонштеттен. Я дезертировал.
Вуд. В ад, принимаемый за рай.
Бонштеттен. Пожелай мы вернуться — и нам пришлось бы убивать, ибо помогать у вас значит убивать. А мы больше не можем убивать.
Молчание.
Вуд. Проявим благоразумие. Вам тоже угрожает опасность. Победив нас, русские доберутся и до вас.
Бонштеттен. Нам нечего бояться.
Вуд. Вы неверно оцениваете политическую ситуацию.
Бонштеттен. Ты забываешь, что мы — штрафная колония всей Земли. Человечество намерено воевать за свои благоустроенные квартиры и за доходные земельные участки, а не за эту межпланетарную свалку. Нами никто не интересуется. Вам мы понадобились только как пушечное мясо в предстоящей войне. Кончится война — и надобность в нас отпадет. Вы можете ссылать нас сюда, но не можете вынудить к возвращению. Вы не властны над нами. Вы лишили нас статуса человечества. Но Венера еще страшнее, чем вы. Всякий, кто вступает на нее, подпадает под действие ее законов независимо от того, в каком качестве он здесь оказывается. Ему предоставляется только одна свобода — свобода Венеры.
Вуд. Свобода подохнуть.
Бонштеттен. Свобода поступать по справедливости и делать самое необходимое. На Земле мы этого были лишены. В том числе и я. Земля слишком прекрасна. Слишком богата. С неисчерпаемыми возможностями. Она провоцирует людей на неравенство. Здесь же бедность — нечто само собой разумеющееся. Наша пища, наши инструменты пропитаны нашим потом, к ним не липнет несправедливость, как на Земле. Поэтому мы боимся ее. Боимся ее изобилия, боимся изолганности ее жизни, боимся рая, который на самом деле — ад.
Молчание.
Вуд. Я должен открыть тебе правду, Бонштеттен. У нас на борту бомбы.
Бонштеттен. Атомные?
Вуд. Водородные.
Бонштеттен. В кобальтовой оболочке?
Вуд. В кобальтовой оболочке.
Бонштеттен. Я так и знал.
Вуд. А я не догадывался. Так распорядился президент. Я был поражен, когда вчера узнал об этом.
Бонштеттен. Я верю тебе.
Вуд. Естественно, у меня на душе кошки скребут. Но мы в отчаянном положении. В нашей доброй воле вы можете не сомневаться. Свобода и гуманизм в конце концов победят.
Бонштеттен. Само собой.
Вуд. Мне впрямь очень жаль, Бонштеттен.
Молчание.
Бонштеттен. Вы сбросите бомбы, если мы откажемся вам помогать?
Вуд. Мы будем вынуждены.
Бонштеттен. Мы не можем вам помешать.
Молчание.
Вуд. Вы погибли.
Бонштеттен. Многие. Но кое-кто спасется. Мы оповестили суда о вашем прибытии. Обычно мы держимся вместе, но сейчас рассеялись по всей планете.
Вуд. Вы предвидели, как будут развиваться события?
Бонштеттен. В конце концов, когда-то мы тоже жили на Земле.
Молчание.
Вуд. Ну, мне пора.
Бонштеттен. Когда вернешься на Землю, непременно отдохни. Отправляйся в Швейцарию. В Энгадин. Лет пятнадцать тому назад я как-то был там, летом. Я никогда не забуду тамошнее небо, такое оно было голубое.
Вуд. Боюсь, политическая ситуация…
Бонштеттен. Ах да, политическая ситуация. Я об этом не подумал.
Вуд. На Земле у тебя осталась семья. Жена, два сына, — я мог бы передать им весточку от тебя.
Бонштеттен. Не надо.
Вуд. До свидания.
Бонштеттен. Ты хочешь сказать — прощай. Моему санитарному судну не спастись от твоих бомб.
Вуд. Бонштеттен!
Бонштеттен. Муж Ирены доставит тебя на берег.
Вуд. Конечно же, мы не применим бомбы, Бонштеттен. Это всего лишь угроза. Вы так и не поддались на уговоры. Бомбежка была бы бессмысленной жестокостью. Даю слово.
Бонштеттен. Я освобождаю тебя от твоего слова.
Вуд. Я не палач.
Бонштеттен. Ты человек Земли. Ты не можешь предотвратить то, о чем однажды подумал.
Вуд. Обещаю тебе.
Бонштеттен. Ты не сдержишь обещания. Твоя миссия потерпела крах. Пока тебе жаль меня. Но когда ты вернешься на свой корабль, твоя жалость улетучится, зато проснется недоверие. Ты подумаешь, что здесь могут появиться русские, которые заключат с нами договор. Ты, правда, не можешь не знать, что это исключено, что с русскими мы обойдемся точно так же, как обошлись с вами, но в твоем сознании появится червячок сомнения — а вдруг мы все же заключим союз с вашими врагами. И из-за этого червячка, из-за едва заметного сомнения в твоем сердце ты велишь сбросить бомбы. Даже если все это лишено смысла, даже если погибнут ни в чем не повинные люди. Мы обречены.
Вуд. Ты мой друг, Бонштеттен. Не могу же я убить своего друга!
Бонштеттен. Убивать легко, когда не видишь своей жертвы. Ты не увидишь моей смерти.
Вуд. Ты говоришь так, будто умереть ничего не стоит!
Бонштеттен. Надо лишь принять неизбежное, тогда все будет легко. Смерть на этой планете — обычное, естественное дело. Она свирепствует всегда и всюду. Чудовищная жара. Чрезмерное излучение. Даже море радиоактивно. Всюду черви, они лезут под кожу, проникают во внутренности, бактерии отравляют нашу кровь, вирусы разрушают живые клетки. На материках полно непроходимых болот, всюду дымятся нефтяные моря и вулканы, рыщут огромные зловонные животные. Нам не страшны ваши бомбы, потому что нас окружает смерть и мы научились не бояться ее.
Молчание.
Вуд. Ваша бедность и близость к смерти делают вас неуязвимыми.
Бонштеттен. А теперь уходи.
Вуд. Бонштеттен, я восхищаюсь тобой. Признаю: ты прав, а я нет.
Бонштеттен. Приятно слышать.
Вуд. Меня глубоко тронуло то, что ты сказал о вашей бедности и о вашей жизни, полной смертельных опасностей.