ах, в течение суток непринужденно переходя от одного к другому – и везде он разный, то есть соответственный. Просто мы привыкли.
Справившись в регистратуре, мы поднялись на третий этаж по слишком широкой лестнице (вообще здание было построено в пятидесятые, когда строили все несколько больше самого человека и в классическом лепном стиле, чтобы ощущал свое ничтожество и могущество империи), тем больше сейчас чувствовалось запустение и упадок во всем. На площадках перед огромными окнами стояли и сидели больные в синих жеваных халатах и посетители.
На площадке третьего этажа мы увидели дядю Володю. У него уже была посетительница – юная девушка, с которой при нашем появлении он поспешно попрощался: «Чао!». Она сбежала вниз, даже не глянув на нас.
– Племянница, – привычно соврал дядя Володя. – Не моя, главного врача, – поправился он. – Минеральную воду принесла.
На подоконнике стоял объемистый пластиковый пакет. Я думаю, мы не были первыми. При всем при том нельзя было не заметить, дядя Володя здорово похудел и осунулся. Он был в грязных джинсах и вислой кофте, тоже утратившей цвет. Он имел жалкий вид.
После первых поцелуев Марина стала хлопотать и обживать здесь дядю Володю. Она принесла ему сменку. Дядя Володя сходил в палату и вынес целую сумку черного белья и одежды постирать. По-моему, он как-то ожил с приходом Марины.
– Главный врач настаивает, чтобы я продолжил лечение. Они тут меня на самом новейшем оборудовании обследуют. Не меньше месяца, говорит, Да я уже почти здоров, не выписывают. Водочки принесли, надеюсь? Не может быть! Спасибо, моя драгоценная цыганочка! Хочу под твой шатер, в Малаховку хочу. Говорят, ничего серьезного. И не выписывают. Но если ничего серьезного, я могу сам выписаться. Через неделю. Говорят, что не отвечают, да они и так запретить не могут, я ведь француз. Уеду в Париж, там обследуют. Запомни, Мариночка, в случае чего возьмешь меня. Просто подпишусь, что претензий не имею.
Дядя Володя был здорово напуган и старался это скрыть. Поэтому вступил сам с собой в торопливый диалог.
– Меня и просвечивали и на узи…
– Я уж забеспокоился…
– Немного печень увеличена, а так ничего…
– Ничего не находят…
– Профессор даже удивляется…
– Диагноз даже поставить нельзя…
– Ничего нет…
– Но говорит, надо оперировать…
– Я им говорю: зачем же здесь, если можно в Париже?
– Говорят, здесь не хуже…
– Но ведь профессор ничего не нашел… можно и подождать…
– И анализ желудочный тоже – неприятная штука…
– А я и не знал, что глотать кишку надо…
– Оперировать, вообще-то я не против…
– Как, по-вашему, я выгляжу?
– Говорят, даже улучшение…
– Смотрю, ты и бульон принесла…
– Оперировать так оперировать, можно и подождать…
– Вот что я решил: если ничего нет…
– И кормят нормально, мне хватает…
– Приготовь к понедельнику рубашку, Мариночка, и джинсы постирай. Заезжай за мной, в Малаховку уедем…
– Они ведь не имеют права…
– Интересно, главное ничего не находят…
И все в таком роде, думай что хочешь. Врунишка.
По тому, как стрельнула глазом спешившая мимо в белом халатике и слышавшая последнюю фразу, я понял, и тут дядя Володя нашел очередную любовь. Вообще во время нашего посещения на площадке возникали поочередно: брюнетка с высокой грудью из соседней палаты в своем халатике, шелковом в цветах, симпатичная врач среднего возраста, которая постояла, посмотрела на Марину и внезапно поспешно простучала каблучками вниз по лестнице в регистратуру, и юная сестричка – несколько раз медленно проходила, чтобы слышать, о чем говорят.
Не знаю, сколько осталось дяде Володе при его опасной худобе, будут ли оперировать и выйдет ли он отсюда, но было ясно, что и здесь, близко к самому краю жизни, женская любовь окружала и сопровождала его даже на операционный стол.
Мы уходили. Марина плакала. Володя махал нам вслед из окна. Ему предстояла серьезная операция, было ясно. Листья полетели нам вслед. Задул ветер и нарушил тишину.
ЭПИЛОГ
Крупное яблоко стукнулось о землю пушечным ядром.
Киллер привычно прицелился и —
Дядя Володя от ужаса рассыпался на множество дядей Володь. Одни из них выглядели вполне живыми из плоти и крови. Другие были плотными, но кое-где просвечивало. Одни были как будто постарше, виски и бородка подернуты сединой. У других усы и бородка были рыжевато-золотистыми, как рожь. Некоторые дяди Володи колыхались на ветру, будто узкие листы бумаги. Были и такие дяди Володи, которые растекались лужицами, и сразу было видно, ни на что не годны. Остальных расхватали влюбленные в дядю Володю женщины. Главное, всем что-нибудь досталось.
Что касается драгоценного креста, уж не знаю, натурального золота или подмены, то в руки господам из мафии он так и не дался. Стоило протянуть руку – проходила насквозь, рубины и сапфиры рябили родниковой водой, протекали – кровь и синька – сквозь пальцы, это была искусная голограмма. Возможно, что-то более новое. Обманщики обманули обманщиков.
Кое-что из происшедшего попало в газеты, но там так все извратили и переврали по своему обыкновению, ничего похожего на то, что произошло на самом деле.
СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ
ПОЛОСАТЫЕ СТИХИ – МАЛЫШАМ
ПТИЦЫ
Разные птицы
По-разному поют,
По-разному летают,
По-разному живут.
Грач за плугом ходит.
Чиж зерно молотит.
Журавль – ноги долги
Перевозчик на Волге.
А рыбак Нырок —
Сам крючок и поплавок.
Иволга – певица.
Галка – кружевница,
На снегу крестом
Вышивала под кустом.
Сокол – охотник.
Дятел – плотник.
Лунь – старый мельник.
А Кулик – бездельник,
Одно ему охота —
Хвалить свое болото.
Голубь – гонец.
Петушок – кузнец,
Раньше всех встает,
Утро звонкое кует.
ШЕЛ САДОВНИК
Шел Садовник по тропинке,
Нес он яблоки в корзинке.
Было яблок десять штук.
Попросил одно Пастух.
Шел Садовник по дорожке.
Сколько яблок нес в лукошке?
– Девять!
Надо Маше дать отведать.
Шел Садовник в тростнике.
Сколько яблок нес в мешке?
– Восемь!
А одно мы Щуке бросим.
Шел Садовник прямо с горки.
Сколько яблок нес в ведерке?
– Семь!
Вот зеленое совсем.
Шел Садовник, дождик капал.
Сколько яблок было в шляпе?
– Шесть!
Поросенок просит есть.
Шел Садовник, шел по тропке.
Сколько яблок нес в коробке?
– Пять!
Просит козлик пожевать.
Шел Садовник, путь не близкий.
Сколько яблок было в миске?
– Четыре!
И Телята попросили.
Шел Садовник через кочки.
Сколько яблок в узелочке?
– Три!
Еж, румяное бери.
Шел Садовник по поляне.
Сколько яблок нес в кармане?
– Два!
Мышь одно подобрала.
Вот Садовник в нашем доме.
Сколько яблок на ладони?
– Одно!
На, бери-ка, вот оно.
ПОЛОСАТЫЕ СТИХИ
Полосатые тигрята
От рожденья полосаты.
Есть полоски у Енота
И у Зебры их без счета.
Есть полоски на матрасе
И полоске на матроске.
Есть полоски у шлагбаума
И полоски на березке.
Две трамвайные полоски —
Это рельсы в переулке.
Эти сдобные полоски —
Украшение на булке.
Удивительно красивы
Полосатые закаты!
Но встречаются ребята,
Что от грязи полосаты,
Словно в луже поросята,
Словно щетка, волоса-то!
Не хочу про них писать
В полосатую тетрадь.
«САМЫЕ» СЛОВА
– Где же твое
ЗДРАВСТВУЙ?
– Взял петух горластый.
– Где твое
СПАСИБО?
– Проглотила рыба.
– А скажи, пожалуйста,
Где твое
ПОЖАЛУЙСТА?
– Пробегал сердитый пес
и «пожалуйста» унес.
– Ну, тогда прощай…
– Куда ты?
Разбежались все ребята.
Даже в ящике котята
Подружиться не хотят.
Вызываю я котят:
Мыр, мыр, мыр!
А они в ответ фырчат:
Фыр! фыр! фыр!..
– Найдитесь,
Вернитесь слова мои,
Слова мои —
Нужные самые!
Пришел петух горластый,
Отдал мое ЗДРАВСТВУЙ.
Приплыла рыба,
принесла мое СПАСИБО.
И пес ворчит: – Пожалуйста,
Возьми свое ПОЖАЛУЙСТА.
Я теперь с друзьями снова,
А со мной компания:
ПОЖАЛУЙСТА, СПАСИБО,
ЗДРАВСТВУЙ, ДО СВИДАНИЯ.
МАТРЕШКА И КОШКА
На стуле стояла
Большая Матрешка.
К матрешке подкралась
Проказница-Кошка.
Кошка
Матрешку толкнула —
Матрешка
Упала со стула.
Упала, распалась,
А в ней оказалась
Другая матрешка
Поменьше немножко.
Она, как яйцо, покатилась
К порожку.
Лапкой ударила
Кошка Матрешку.
Матрешка раскрылась.
А в ней очутилась
Другая Матрешка
Поменьше немножко.
Схватила Матрешку
Проворная Кошка.
И эта Матрешка
У Кошки в пасти
Распалась на две
Одинаковых части.
А в ней оказалась
Малышка-Матрешка.
А в этой – другая,
не больше орешка.
А в этой Матрешке —
Совсем еще крошка…
– Сколько же вас?
Замяукала кошка.
Матрешки по росту построились в ряд.
– А ну, сосчитай нас, – они говорят.
ЛЕСНЫЕ НОЖНИЦЫ
Заяц ножницами щелкал,
Он подстриг Лошадке челку.
Ей сегодня ровно в пять
Надо в цирке выступать.
А красавцу Леопарду
Он подправил бакенбарды.
Каждый храбрый Леопард
Носит пару бакенбард.
Просит Пудель:
– Здесь поправьте,
Там побрейте – раз и два,
Но, пожалуйста, оставьте
Хвост и гриву, как у Льва.
Лев пришел большой и рыжий.
Лев не чесан и не стрижен.
Стыдно, все же царь зверей!
– Простригите поскорей!
Прибежал и Кот Ангорский,
С Зайцем он давно знаком.
– Расчешите мою шерстку
Самым частым гребешком!
Бородач Козел сказал:
– Еду в город на базар.
Мастер, ножницы возьми,
Мою бороду сними.
Вот и очередь Овцы.
Заяц взял свои щипцы
И завил Овечку
В мелкие колечки.
Тут явился Мишка бурый:
– Полиняла моя шкура,
В белый цвет, прошу вас, мастер,
Мою шкуру перекрасьте.
Ай да Заяц! Все умеет,
Целый день стрижет и бреет.
Сам на ножницы похож…
Ты когда к нему пойдешь?
СОРВАНЦЫ
Я вчера зашел в один
очень странный магазин
и спросил у продавцов
двести граммов леденцов.
Продавцы переглянулись,
продавцы перемигнулись,
засмеялись под конец.
Тут усатый продавец,
очень строгий, как учитель,
говорит мне: «Получите».
Если бы вы знали, дети,
кто сидел в моем пакете!
Если б сам я знал о том!..
Вот бульвар, киоск и дом.
Дома тихо. Выпью чаю.
Взял пакет и высыпаю…
только вместо леденцов
двести граммов сорванцов!
Не успел я удивиться,
разбежались в тот же миг.
И – из баночки горчица
пролилась
на черновик.
Со стола слетело
блюдце…
А они шумят, смеются.
Сорванец в часы проник,
в механизм,
на стрелку вылез,
сверху прыг —
на маятник!
И часы остановились.
Сахарницу – раз, два, три! —
раскачали изнутри.
Сахарница покатилась,
засмеялась
и разбилась…
Ползал я, садился на пол —
сорванцов искал под шкапом.
Становился я на стол —
одного в часах нашел.
А другого – в мельнице,
третьего – в чернильнице.
Двух я вынул из кастрюли —
чуть в борще не утонули.
Я тащил озорников
из футляра для очков,
доставал из-под дивана.
И, представьте, из кармана
вынул десять сорванцов!
Всех нашел в конце концов.
А потом пришел в один
очень странный магазин
и заметил продавцу,
– Так шутить вам не к лицу.
Стыдно вам на вашем месте,
заберите сорванцов…
И, пожалуй, мне завесьте
Двести граммов леденцов.
МЕ-ДВЕ-ЖА-ТА
Ходили ме, ходили ме-
Ходили медвежата
За спелой ма, за спелой ма-
За спелою малиной.
Навстречу Ма, навстречу Ма-
Идет навстречу Маша
С корзиной ма, с корзиной ма-
С корзиною малины.
– Отдай неме, отдай неме-
Немедленно малину,
Не то заму, не то заму-
Замучаем щекоткой!
– Вредна немы, вредна немы-
Немытая малина.
Возьмите му, возьмите му-
Возьмите мухоморов.
Наелись му, наелись му-
Наелись мухоморов,
Болели ме, болели ме-
Болели медвежата.
Бранилась ма, бранилась ма-
Мохнатая их мама.
Лечила ме, лечила ме-
Вы думаете медом?
Лечила ми, лечила ми-
Микстурой очень горькой!
ПЕСНЯ
Ветер
в наш лес
песню донес.
Песню пролаял
Охотничий Пес.
Волк
эту песню
провыл на опушке.
Дружно
проквакали
песню
Лягушки.
Бык
эту песню
как мог промычал.
Рысь
промурлыкала.
Сом
промолчал.
Филин
прогукал.
Уж
прошипел.
А Соловей
эту песню
пропел.
ТИК И ТАК
У меня часы с пятак.
В них живут Тик и Так.
И шагают дружно так:
тик-так, тик-так!
попадают оба в такт:
тик-тик, тик-так!
Но однажды вышло так.
Тик
чуть-чуть ускорил шаг.
Так окликнул друга:
– Тик!
так спешить я не привык. —
И чуть-чуть замедлил шаг.
– Так,
ты сам идешь не так!
– Так!
– Нет, надо так идти! —
Стали спорить Так и Тик.
Я взглянул на циферблат,
а часы мои стоят.
ОПОЗДАЙКАНАШ ПРИЯТЕЛЬ АППЕТИТ
Я с горы на санках еду,
Мишка кубарем летит…
Прибежали мы к обеду
И пришел к нам Аппетит.
Сел за стол с лукавым видом.
Все мы съели с Аппетитом.
Приходи к нам, Аппетит!
Наша мама говорит,
Что хороший Аппетит
Никому не повредит.
ХНЫК
– Хнык, хнык…
Это Хнык.
Как он в комнату проник?
Карлик вредный и плаксивый,
Уходи отсюда живо!
Миша плакать не привык.
Уходи скорее, Хнык!
НУИЧТОЖ
– Ты по лужам гулял без калош.
– Ну и что ж!
– Посмотри, на кого ты похож!
– Ну и что ж!
– Осторожней, стакан разобьешь!
– Ну и что ж!
Будут звать тебя все Нуичтож…
– Я Миша…