Услышав такое, Хамиль мигнул. Потом вытащил из-за голенища сапога стек и несильно хлопнул им себя по ноге.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Поттер.
Быстро взглянув на Майкла, Хамиль снова впился хмурым взглядом в маленького центаврианина.
— Ты что же, хочешь сказать, что я специально хотел угробить парня?
Не считая нахмуренных бровей, сказано это было, как ни странно, спокойно и без малейшей тени возмущения.
— Нет, — отозвался Поттер и серьезно покачал головой. — Я так не думаю. В самом деле. Но бывает так, что люди рассчитывают, что случай сделает вместо них то, на что в силу каких-то причин они не могут решиться сами.
Хамиль снова мигнул. И снова стегнул себя стеком по ноге — уже сильнее. Потом наполовину повернулся.
— Я зашел, чтобы узнать, как его здоровье. Вижу, что он идет на поправку. Это все, что мне было нужно.
Завершив свой поворот, он четким шагом вышел из палатки наружу.
Майкл допил суп.
Через некоторое время он снова прилег и подложил под голову руку.
— Поттер?
— Что, Майкл?
— Корабль сбросил остальные ружья?
— Да, прошлой ночью.
— И ты считаешь, что, несмотря ни на что, оружие можно отдавать Хамилю?
Поттер немного помолчал.
— Да, — отозвался он через минуту, — я так считаю.
— Тебе нравится Хамиль?
— Нет.
— Рад, что не я должен принимать здесь решения.
— Почему?
— Почему? Потому что я уже на месте. Тут моя родина. Все, что было возможно, я уже решил на Центавре — решал я сам или решали за меня, не знаю — даже если я сейчас хочу что-то изменить, я не в силах это сделать. Но твое положение иное — ты не только попал сюда как кур в ощип, но и должен принимать решения соответственно обстановке. Когда твое начальство отдавало тебе приказы на Центавре, оно понятия не имело, что на самом деле представляет собой замечательная армия Хамиля. Оттуда все выглядело удобно и аккуратно. Дать людям оружие и предоставить им возможность начать борьбу, а потом только подкреплять их иногда боеприпасами и техникой. Но теперь оказалось, что для того чтобы хотя бы один пришелец был убит из этих ружей, нам придется проделать немалую воспитательную работу Хамиль прижился здесь в горах, и его отсюда не сдвинуть. Теперь он примется терроризировать другие окрестные банды, сделается местным горным царьком, но стоит предложить ему выступить против пришельцев, как он немедленно сляжет с сердечным приступом.
Поттер снова ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:
— Ты ошибаешься, Майкл. Во-первых, по поводу того, что я должен что-то решать. Мне нечего решать. А вот тебе, кажется, есть, о чем подумать. Я сделал все, как было условлено, — запустил машинку, и все идет по плану. Хамиль собирается напасть на пришельцев. Это во-вторых.
— Да без Ньюфстеда Хамиль штаны не сможет с утра застегнуть, — бросил в ответ Майкл первое, что пришло ему на ум под влиянием порыва эмоций.
— Но Ньюфстед при нем, он никуда не делся, — ответил Поттер. — Ладислас тоже здесь. Они не дадут ему сидеть на месте.
— Ты уверен?
— Уверен, потому что… — Поттер вздохнул. — Потому что они хотят править миром. Они правильно полагают, что, как только Хамиль начнет войну с пришельцами, недалек уже будет тот день, когда он станет военным диктатором всей Земли. Кстати, Хамиль тоже так думает. Ньюфстед и Ладислас, вместе или по отдельности, не знаю, рассчитывают до срока остаться при нем теневыми управляющими фигурами. Вот почему Хамиль, этот хвастливый трус, все-таки решится напасть на пришельцев. Вот почему Ньюфстед, этот бывший вор и бандит, толкает его на это. Вот почему Ладислас, который раньше, в старые времена, был профессором политологии и, кроме английского, с не меньшей легкостью изъясняется на нескольких других языках, без возражений согласился таскать по горам семидесятифунтовый тюк и драить Хамилю сапоги. Вот почему ты, независимо от того, насколько хороший ты боец сейчас или каким станешь потом, никогда не будешь принят в круг этих людей.
Майкл промолчал — ему нечего было сказать. Поттер снова принялся вытаскивать плоскогубцами из патронов пули. Прошло около получаса, когда Майкл опять повернулся на бок, поднял жестяную кружку, стоящую рядом с ним на полу, и протянул ее Поттеру.
— Ты не мог бы принести мне еще супа, пожалуйста? — попросил он центаврианина.
Иссак Поттер кивнул, взял кружку и вышел к костру. Вернувшись назад, он подал кружку Майклу.
— Знаешь, — задумчиво начал Вайерман, — когда я был маленьким, мной в основном занималась мама. Она много рассказывала мне о Земле, о том, какой там раньше была жизнь, о том, какими людьми были земляне. Вспоминая сейчас о том времени на корабле и о тех людях, которые летели на нем вместе с нашей семьей, я думаю сейчас и думал так всегда, что все в ее рассказах было правдой. Люди, что летели с нами, были дружелюбными, вежливыми — хорошими людьми. Во всех отношениях. По крайней мере, ко мне все были очень добры.
Майкл отхлебнул из теплой кружки супа.
— Конечно, моя мать была женой президента, а я был президентским сыном. Когда я подрос, я часто думал об этом. Хотя и не особенно углублялся в размышления. Да и к чему мне это было? Когда все хорошо, зачем изводить себя ненужными мыслями? Но вот сейчас мне двадцать пять, и я здесь.
Он снова приложился к кружке.
— Ты прав, Поттер. Ты сделал свою работу И некого винить, если Хамиль и остальные окажутся не теми, кем должны были быть. Правительство в Изгнании отсюда слишком далеко. Здешним молодцам нет до него дела. Они не пытаются строить из себя героев, они остаются сами собой и посылают старое правительство к чертям. Но главное, что и Центавру нет дела до того, кто будет заправлять этим миром, — им важно, чтобы пришельцев выставили отсюда в шею. Вот что мне кажется, — продолжил он, отставляя пустую кружку. — Мне кажется, что сейчас на Земле я единственный, кому не все равно, как и что здесь будет дальше. Хотя в данный момент даже мне не до того.
Он перевернулся на спину и через несколько минут погрузился в сон.
Через три дня Майкл окреп настолько, что не только смог подняться на ноги, но и принялся помогать Поттеру обучать людей Хамиля пользоваться центаврианскими ружьями. Особого труда это занятие не требовало. Мужчины постарше, независимо от того, кем они были в прежней жизни, успели научиться обращаться с оружием очень хорошо. Те же, кто помоложе, вырос с оружием в руках. Все, чему требовалось научить их, это придавливать курок большим пальцем вместо того, чтобы жать на него указательным, и учитывать при стрельбе, что ружья заносит вверх и влево. Люди учились этому очень быстро. Хамиль наблюдал за успехами своих подчиненных бесстрастно, но даже он не мог ни на что пожаловаться. Майкл старался ни с кем особенно не разговаривать, общался с повстанцами только тогда, когда этого требовали обязанности инструктора, да и то изъяснялся в основном односложно. Решив, что так будет для него лучше, он специально выбрал для себя такую тактику поведения, и в последующие дни не случилось ничего, что опровергло бы его мнение.
— Вы мой штаб, парни, — объявил Хамиль, перестав наконец расхаживать и остановившись перед костром, уперев в бока руки и отбрасывая широкую длинную тень. — Вы мой штаб, — повторил он, смакуя слова. — Мой штаб.
Ладислас и Ньюфстед лежали на траве, при этом первый безмятежно глядел на звезды, а второй, подперев щеку ладонью, смотрел в огонь. Поттер сидел закинув ногу на ногу на большом валуне, его глаза блестели любопытством. Хамиль многозначительно отозвал их подальше от остальных и теперь весь светился предчувствием триумфа. Сейчас он видел себя военным гением.
Майкл, незваным незаметно подошедший к костру вслед за Поттером, презрительно изогнул губы. Он сидел на корточках в тени валуна центаврианина и молча наблюдал за происходящим.
— Давай к делу, Франц, — устало подал голос Ньюфстед.
Хамиль ожег его яростным взглядом. Ньюфстед рассмеялся:
— Перестань, к чему эти драматические эффекты. Так в чем дело?
Но даже Ньюфстед не мог испортить сегодня вечером настроение Хамиля. С тех пор как прошедшим днем командир одного из специально посланных им в предгорья разведывательных отрядов доложил ему нечто наедине, Хамиль пребывал в приподнятом настроении. И вот теперь он решил наконец ввести в курс дела и их тоже.
— Я начинаю боевые действия против пришельцев. Завтра будет сделан первый шаг, — отчеканил он со значением, кося одним глазом на Поттера.
— Если ты собираешься предложить нам спуститься с горы и наконец-то раздолбать тот блокпост пришлых на шоссе, тогда так сразу и скажи. — Ньюфстед не желал оставлять Хамилю возможность для разворачивания грандиозных планов. Не меняя выражения лица, повернувшись на бок, Ладислас тихо усмехнулся.
— Спасибо, Ньюфстед, ты невероятно вежлив сегодня, — отрезал Хамиль.
— Ну-ну не дуйся, — небрежно отозвался Ньюфстед. — Ты и без того что тот воздушный шар. Еще лопнешь.
— Господа, — протрубил Поттер, — я рад слышать, что генерал Хамиль сумел подготовить план в такой короткий срок. Это весьма вдохновляет.
— Выступаем завтра? — пробасил Ладислас.
То, что назревало между Ньюфстедом и Хамилем, теперь сказывалось на них обоих. Хотя в любом случае Майкл сомневался в том, что здесь могло произойти что-то серьезное. Горечь и раздражение Ньюфстеда должны были периодически находить выход, и такого рода пикировки в лагере, вероятно, были обычным делом. И снова Майкл ощутил накатывающую на него иссушающую апатию. Если эти люди — его, то, очевидно, настало время что-то решать. Возможно, пришло время сказать себе, что двадцать лет, проведенных на Чиероне, все-таки не прошли для него даром и дали гораздо лучший опыт и знания, чем те, что он мог бы получить, живя в мире, все в котором расходилось с его представлениями о нем.
Он глубоко задумался и понял, что уже давно тоскует по Чиерону и Центавру. Он просто-напросто хочет обратно.