Возможно, самолеты стали посылаться сюда после того, как станции радарного слежения пришельцев два раза подряд засекли в этом районе появление неопознанного судна. Истратив боезапас, штурмовик сделал над местом бомбежки круг, взмыл в небо и исчез. Пилот сделал свое дело, над горами снова воцарилась тишина, и только Поттер остался лежать на траве, зажимая руками рану в животе.
Огибая дымящиеся воронки, Майкл бросился к своему напарнику. Он старался бежать быстро, но Хамиль успел оказаться около коротышки-центаврианина раньше его.
Поттер лежал на боку, согнув и поджав колени. Его лицо было белым, как мел, а рот превратился в застывшее ровное «О». Хамиль рывком перевернул центаврианина на спину и оторвал его руки от живота. Присев на корточки над Поттером, он быстро оценивающе осмотрел рану и наклонился над его лицом. Поттер смотрел в небо мутными и безумными от боли глазами. Майкл попытался оттолкнуть Хамиля в сторону.
— Оставь его в покое, я тебе говорю! Оставь его в покое!
Хамиль не обратил на его крики никакого внимания и не сдвинулся с места. Он что-то искал в нагрудном кармане своей золотой куртки. Ломая ногти, он пытался расстегнуть пуговицу, потом, наконец, в отчаянии оторвал ее и засунул руку в карман. Первый сложенный вчетверо лист бумаги, который Хамиль достал оттуда, был его генеральским свидетельством. С раздражением взглянув на него, он отбросил свидетельство в сторону. Следующей появилась пачка других, неизвестных Майклу документов. Хамиль разгладил листы на колене и снова начал шарить по карманам, очевидно, в поисках того, чем можно писать.
Иссак Поттер снова схватился руками за живот. Он силился что-то сказать, на его шее от невероятных усилий вздувались вены. Его рот открылся и закрылся несколько раз. Заметив Майкла, центаврианин снова попытался заговорить.
— Я не из секретной службы, — наконец выдавил он из себя. — Департамент Иностранных дел. Дипломатический корпус.
Хамиль наконец нашел карандаш. Быстро перевернув листы и открыв последний, он послюнявил языком кончик карандаша и принялся засовывать его в окровавленные пальцы Поттера.
— Подпиши это, — быстрым, дрожащим от паники голосом прошептал он. — Ты уже можешь подписать. Операция прошла успешно, так что прошу тебя, подпиши.
Поттер поморщился, одновременно содрогнувшись всем телом.
— Успешно. Да, конечно. Но в будущем не забывайте о самолетах, хорошо?
Центаврианин тщательно вывел свою подпись. Потом передал карандаш Майклу. Черты лица Поттера исказились от какого-то внутреннего переживания, не имеющего отношения к физической боли.
— Ты тоже должен подписать это, дружище. Как свидетель.
Не задумываясь о том, что он делает, Майкл расписался. Поттер передал бумаги Хамилю.
— Идите, найдите Ладисласа. Нужно две подписи. Нужны хорошие, надежные свидетели, известные или уважаемые люди. Сын президента и противник президента на выборах подойдут как нельзя лучше. Давайте, идите. Со мной все равно все кончено.
Хамиль кивнул, его глаза просияли. Он встал во весь рост, потом нагнулся еще раз и подобрал с травы свое генеральское свидетельство. Аккуратно свернув все бумаги и надежно упрятав их в карман, он развернулся и быстро зашагал к лесу.
Поттер снова собрался с силами.
— Не знаю, зачем нужен ему был этот генеральский чин. Очевидно, зачем-то нужен. А то… что я только что подписал… это был международный договор. Между Объединенной Центаврианской системой и Францем Хамилем, номинальным президентом Земли. Двухстороннее соглашение. Он обязуется проводить политику центаврианского правительства на Земле, а мы — оказывать ему всяческую материальную поддержку. Мы… полностью отстранили от дел твоих людей, Майкл, обошли вас. Это, конечно, очень скверно, но таким было мнение правительства. Они решили, что управятся с Хамилем сами. Понимаешь, мы не можем позволить Земле снова стать полностью независимой. Это слишком рискованно. Мы должны с самого начала завербовать здесь своих агентов и как следует обосноваться, прочно и надолго.
— Поттер…
— Это политика, Майкл. Мы должны все планировать на поколения вперед. Нам приходится оберегать свою свободу.
С этими словами Иссак Поттер умер.
Майкл почувствовал чью-то руку у себя на плече — это был Ладислас Данко.
— Мы заберем его с собой, — пробасил великан. — Похороним в горах. Через несколько минут здесь появится патруль пришлых, бронетранспортеры. Они носятся по этим дорогам как настоящие демоны.
Майкл оглянулся по сторонам. Остатки отряда Хамиля уже скрылись за деревьями. Бросив Поттера умирать, Хамиль торопливо отступал.
Вайерман сделал один глубокий вдох, потом другой. Потом сбросил с плеча руку Ладисласа, опустил на землю приклад своего центаврианского ружья и разжал пальцы. Дуло ружья легло поперек ног Поттера. Не оборачиваясь, Майкл зашагал через лужайку к шоссе, навстречу патрулю пришельцев. Руки он держал высоко поднятыми над головой.
ГЛАВА 3
Сначала патруль обозначился утробным гулом моторов по ту сторону освещенной солнцем асфальтовой полосы на гребне перевала, над которой колебался нагретый воздух. Потом на подъем бодро выскочил маленький штабной бронированный вездеход и при виде стоящего посреди дороги Вайермана мгновенно затормозил. День близился к полудню. Было здорово жарко, и в своем грязном комбинезоне Майкл взмок от пота. От солнца у него внезапно ужасно разболелась голова, и ему захотелось опустить руки, но он продолжал держать их поднятыми и спокойно смотреть в черное отверстие дула пулемета на башенке вездехода.
Офицер пришельцев, худощавый и ловкий, элегантно-недоступный в своей черной с серебристой строчкой форме, с любопытством выглянул из бокового люка машины.
— Ты что, сдаешься, парень?
Майкл кивнул.
— Тогда, ради бога, отойди с дороги! Ты же не хочешь, чтобы тебя переехал тяжелый бронетранспортер?
Офицер подкрепил свои слова нетерпеливым жестом руки, и Майкл, продолжая, как болванчик, кивать, поспешно отступил на обочину. Офицер нагнулся и что-то крикнул в недра своего броневика, покатившегося после этого вперед и остановившегося, лениво бурча выхлопной трубой, на обочине рядом с Майклом.
Колонна из шести бронетранспортеров с пехотой на борту пронеслась мимо них в клубах пыли и горячего ветра. Офицер что-то быстро проговорил, прижав к губам микрофон, и другой вездеход, близнец того, что стоял сейчас рядом с Майклом, оставил свою замыкающую позицию в арьергарде, набрал скорость, обогнал колонну и занял место впереди. Патрульная колонна исчезла за ближайшим к разоренному блокпосту поворотом. Майкл остался на дороге один на один с вездеходом пришельцев. По обе стороны от них вдоль дороги поднимались ровные ряды почти одинаковых сосен. С севера горизонт заслоняла серая горная гряда.
Офицер выбрался из люка и уселся на борт вездехода, уперев каблуки высоких ботинок в металлический решетчатый выступ.
Чуть откинув голову назад, он некоторое время хмурил брови и рассматривал лицо и комбинезон Майкла, потом быстро и нетерпеливо проговорил:
— Можешь опустить руки, парень. Теперь давай выкладывай — в чем дело?
Майкл опустил руки так резко, что ладони хлопнули по бедрам.
— Я сдаюсь.
— Это понятно. Я спрашиваю о другом — почему ты это делаешь?
Явное замешательство было написано на лице офицера пришельцев. Подобно девяноста девяти процентам пришельцев, находящихся сейчас на Земле, этот человек был слишком молод и вряд ли участвовал в кампании по захвату планеты да и в любой другой войне тоже Как представитель небольшой изолированной расы, живущей внутри другой расы, очень схожей внешне, но при этом физически лишенной возможности заводить совместное потомство, офицер общался с коренными обитателями только ввиду крайней необходимости, знал их мало и не ожидал неприятностей с их стороны. Он, конечно же, был в курсе того, что в горах скрываются повстанцы, но не привык к неприятностям и с этой стороны тоже. Так же как и остальные его молодые сослуживцы, он жаждал дела, мечтал быть переведенным на передовую — к тем звездным системам, где жизнь отличалась от скучной рутины, пускай даже и прерываемой иногда известными дозволенными развлечениями гарнизонной службы.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что, увидев перед собой пожелавшего сдаться повстанца, пришелец крайне удивился. Все объяснялось очень просто. Диссиденты и повстанцы скрывались в горах, и это считалось их коренным свойством, в результате чего жизнь офицера и горных обитателей протекала как бы в параллельных, непересекающихся мирах. Несмотря на то, что совсем недавно он на всех парах мчался к месту неожиданной кровавой расправы над собственными товарищами, сознание его еще не зарегистрировало этой перемены в жизненном круговороте. Поэтому к Майклу он отнесся совершенно естественным для него образом: как к вторгшемуся в четко размеченный, удобный мир загадочному незнакомцу, поведение которого малопонятно и потому раздражает.
Внезапно офицера, ожидающего ответа Майкла, осенила запоздалая мысль — все это могло быть просто ловушкой, засадой. Он вздрогнул, напрягся и принялся крутить головой, с тревогой всматриваясь в полумрак под деревьями. Но уже через несколько секунд он догадался, что настоящая ловушка уже давно захлопнулась бы и он был бы мертв. Понимая, что проявил беспечность, и еще более взволновавшись при мысли о том, что только благодаря счастливой случайности остался жив, офицер бросил резко:
— Так что скажешь?
Майкл задумался, но короткого и вразумительного ответа для описания сложного состояния души своей придумать так и не смог. По правде говоря, он сам себя не понимал. Он принял решение под влиянием внезапного порыва, и вот результат — он здесь.
— Я решил, что с меня хватит, — проговорил он. — Я выхожу из игры.
— Ты решил, что с тебя хватит убивать наших солдат и пора попробовать поискать себе какое-нибудь другое занятие? Так тебя понимать?