сенному Майклу на колени.
— Отодвинься подальше от окна, слышишь, ты? — прорычал Борос после того, как броневик проехал перекресток. — Мне нужно доставить тебя в штаб, и я не хочу, чтобы разъяренная толпа разорвала тебя на части.
— Что?.. — пролепетал бледный Майкл, еще не пришедший в себя.
— Хоть ты и пробыл в горах, по твоим словам, всего десять дней, но грязной свиньей, такой же как и все остальные бунтовщики, стать все же успел. Может, этот парень в окошке автобуса немного ошибся, но я не могу его за это винить.
Вайерман послушно отодвинулся от окна и вжался в сиденье. Они не спеша катили по чистым, кишащим прохожими улицам Пенсильвании, от которых на Майкла внезапно пахнуло леденящим холодом.
Допрашивающий его офицер был значительно старше лейтенанта Бороса, мрачно удалившегося к себе в гарнизонный городок. Но, несмотря на возраст, старший офицер, несомненно, принадлежал к тому же ястребинолицему роду-племени, единому огромному братству.
Именно это свое качество ведущий допрос пришелец и противопоставил Вайерману. Увидев, с какой быстротой на столе перед офицером появилась папка с его личным делом, Майкл почувствовал полную беспомощность. Досье было передано по факсу из Главного штаба, находящегося в Женеве, на другой стороне земного шара.
— Майкл Вайерман, — мягко проговорил офицер, что-то спокойно просматривая в раскрытой папке. — Майкл Вайерман, — повторил он снова, но уже другим голосом, тоном средней силы заинтригованности. — Сын президента Правительства Земли в Изгнании.
Майкл кивнул.
Комната, в которой он находился, была совершенно пустой, не считая двух стульев и стола между ними, на стенах не висело ни картин, ни каких-либо украшений, и глазу не на чем было остановиться и отдохнуть. Кроме офицера пришельцев, Майклу просто не на что было смотреть.
— Тебя сбросили на парашюте в горы десять дней назад?
— Да.
— С космического корабля, конечно же?
— Да.
Офицер поднял глаза от папки с личным делом Майкла.
— И этот корабль принадлежал вооруженным силам Объединенной Центаврианской системы?
Майкл решил отвечать с осторожностью.
— Корабль не принадлежит ОЦС.
Лучше всего было придерживаться официальной легенды. Если он сразу же не отметит особо этот важный момент, то впоследствии могут случиться очень большие неприятности.
Офицер пришельцев иронически улыбнулся.
— Просто поразительно, как только не изворачивают некоторые положения международного права.
— Да, конечно, — неопределенно отозвался Майкл, но по непонятным причинам офицер уже оставил эту тему, чтобы перейти к другой.
— Поговорим о тебе, — сказал пришелец и перевернул несколько страниц в папке с данными. — Семья вывезла тебя с Земли в возрасте одного года на Чиерон, и с тех пор ты все время жил там. Ты вырос на Чиероне среди центаврианцев, являющихся потомками землян, но в течение вот уже нескольких поколений считающих себя независимым народом, превративших свой мир в богатый, процветающий и могущественный край, чьи родственные связи с Землей истончились по причине известных событий до крайности. Ты был таким же чужаком среди этих людей, каким мог быть там, например, я. Был ли ты счастлив на Чиероне, Майкл?
— Счастлив? Да, конечно.
— В самом деле? Ты не ошибаешься? — Тон офицера неожиданно потерял свою задушевность. — Лично мне кажется, что в течение всей своей недолгой жизни ты каждый день просыпался и ложился спать только с одной мечтой — вернуться на Землю — на свою родину, конечно же, но также и туда, где ты мог занять полагающееся тебе по праву сына столь значительного отца почетное место, — поскольку на Чиероне тебя окружали дети процветающих и обеспеченных людей, никогда не знавших, что такое горечь поражения. Эти люди, конечно же, были в курсе постигшей Землю беды, но ставили это событие далеко не на первое место, а к пламенному земному патриотизму некоторых беженцев относились как к новой странной разновидности чудачества.
— Вы очень проницательны, — прошептал Майкл.
— Красавцем тебя не назовешь, — продолжил офицер. — У тебя оттопыренные уши, и ты неуклюж. Ты вряд ли способен произвести впечатление на людей своим умом. Скажи мне правду, Майкл, ты был счастлив на Чиероне?
Майкл покачал головой.
— Вот именно, — отозвался пришелец, снова смягчая голос. — Когда эти люди там, на Центавре, решили послать тебя сюда, это было как раз то, о чем ты мечтал, — я прав? По крайней мере, ты возвращался на свою родину, в место, которому ты принадлежишь.
Офицер замолчал.
— Я был счастлив, — с трудом выговорил Майкл, в горле которого пересохло.
— Счастлив, — повторил пришелец, не сводя глаз с лица Майкла. — Да, конечно, я могу представить себе, каким было это счастье.
Офицер сделал новую паузу, перебирая в папке бумаги, потом продолжил:
— Но на самом деле счастья не было. Нет его и сейчас. Десять дней назад ты перешел из фазы счастья в другую, прямо противоположную — полного крушения всех планов и надежд. Эта метаморфоза случилась внезапно, Майкл Вайерман. Люди из отряда Хамиля не захотели принять тебя за равного? Конечно, я угадал.
Офицер остановил свой взгляд на лице Майкла.
— Но и ты разочаровался в Хамиле? Признайся.
Вайерман ничего не сказал в ответ. Он увидел, как губы пришельца растянулись в улыбке.
— Тебе не понравился ни Хамиль, ни его методы, — продолжил пришелец. — Наверняка внешний вид лидера Освобождения Земли вызвал у тебя отвращение.
— Да.
Какой прок скрывать что-то от этого всевидящего человека?
— Ты им тоже не понравился, могу поспорить на что угодно. Тебе еще повезло, что ты выбрался оттуда живым, — ты хоть это понимаешь, Майкл?
— Понимаю. Уверен, Хамиль рад, что избавился от меня.
— Вот-вот. Ответь мне, как далеко заходят планы этого человека? Он уже намерен стать диктатором этого мира?
— Да.
Об этом было несложно догадаться, и Майкл удивился такому внезапному понижению уровня дедуктивных упражнений офицера пришельцев.
Офицер медленно кивнул.
— Вообще говоря, тот, кто строит подобные планы, необязательно безумен, — негромко заметил он. — Но к этому мы еще вернемся. В данный момент больше всего нас интересуешь ты, Майкл.
Вайерман неожиданно понял, хоть и снова запоздало, что в течение разговора пришелец ни разу еще не задал вопрос, ответ на который не был ему известен заранее, — он сам подводил Майкла к этим ответам. Послав мысль чуть дальше и представив, каким мог оказаться результат подобного разговора, Майкл вздрогнул.
Сидящий напротив него офицер покачал головой.
— Ты чужд всему, Майкл. Ты был чужим на Чиероне; ты был чужим в горном отряде. Хотел бы я знать… твой отец, вероятно, очень занятой человек..
Майкл закусил губу.
— В своей семье ты тоже был чужаком… Нет такого места, где бы тебя считали своим, Майкл. Я верно излагаю положение вещей?
Вайерману нечего было сказать.
— Однако… Ты не желаешь сдаваться так просто.
Офицеру явно доставляла удовольствие собственная работа.
— Теперь давай сложим из разрозненных кусочков общую картину… Во-первых, корабль. Мощный межзвездный крейсер оказывается в личном и полном распоряжении Правительства в Изгнании. Удивительно, если вдуматься. Корабль отправился к Земле, чтобы доставить сюда сына бывшего президента. Что ж, отлично. Теперь давай расширим горизонт.
Офицер доверительно наклонился вперед и заговорил, словно университетский лектор:
— Двадцать лет назад ОЦС не захотела вступать в войну. Со временем ситуация изменилась. Сейчас сферы наших интересов сблизились, и в некоторых местах это привело к возникновению напряженности. Вышло так, что следующий мир, который набравшийся сил Центавр пожелал превратить в свою колонию, привлекает и наше внимание тоже. Наступил момент для хорошей войны. И в то же время в руках Правительства в Изгнании — подчеркиваю, Правительства в Изгнании, а не ОЦС — внезапно оказываются огромные средства. Например, оно может теперь нанять корабль и послать его тайно в Солнечную систему. Теперь давай разберемся, в чем же здесь дело и кому это нужно. Что говорить, в наше время Земля — это довольно тихое место, находящееся в наших тылах, далеко от передовых, от районов основного хода событий Нам уже нет необходимости держать здесь многочисленный гарнизон. И если здесь, на Земле, определенным заинтересованным кругам удастся найти кого-то, кто возьмется за истребление гарнизона, пока флот ОЦС будет держать в территориальном космосе блокаду… такую аккуратную, неприметную и сравнительно дешевую блокаду, не позволяющую нашим кораблям, спешащим на помощь с подкреплением, приблизиться к взбунтовавшейся планете — всего на несколько месяцев, пока не станет уже слишком поздно, — тогда ОЦС сможет малыми средствами пробить небольшую, но весьма полезную для себя брешь в линии нашей обороны. Если же случится так, что мы сумеем распознать эти планы на промежуточном этапе их претворения в жизнь, то никакой речи об ОЦС не пойдет — не их ведь пальцы испачканы в пироге. Все можно будет свалить на старых фанатиков из Правительства в Изгнании, с которым ОЦС для нашего удовольствия устроит показательную расправу. А почему бы и нет? Таким образом, Центавр сможет удовлетворить наш протест и избавить себя от назойливых старцев, смущающих общественное мнение. Что скажешь, Майкл? Как тебе все это нравится?
Вайерман молчал, ему снова нечего было сказать. Он внимательно следил за мимикой офицера.
— Операция еще в самом разгаре, и ее конец неясен — еще все может случится, — сказал тогда офицер пришельцев. — Тебе, наверное, очень неприятно будет видеть, как твоя семья лишится всех званий и окажется сосланной? Сосланной, Майкл, вдумайся в это слово. Или же брошенной на произвол судьбы на правах простых горожан — чем смогут твои отец и мать заработать себе на жизнь? Насколько я знаю, твоя мать инвалид?
— Продолжайте.
— Продолжать? Хорошо, почему бы и нет. Мне есть, что сказать. Тебя не волнует то, что может случиться — что может случиться по самым объективным оценкам. Я полагал, что это могло бы затронуть какие-то струнки в твоей душе, но это оказалось не так. Хорошо, идем дальше. Поговорим о неожиданно попавшем в руки Правительства в Изгнании богатстве и о том, что оно решило с этим богатством сделать. Предположим — только предположим, — что Правительство в Изгнании внезапно узнало, что есть возможность приобрести со складов ОЦС оружие. Предположим, что сделка состоял