И накрылся понитком.
Время было осеннее, в лужах – ледок,
А в избе – холодок.
Под понитком Данилка маленько поежился,
Покорежился,
Весь комком, ножки так под себя подогнул,
Надышал под пониток и вскоре уснул.
Лег Фомич, только сердце его что-то гложет,
Все заснуть он не может,
Разговор о той досточке все в голове,
Как блоха в рукаве:
Нет ни сна, ни покою
От нее Фомичу.
Поворочался он, встал, пошарил рукою,
Зажигает свечу
И – к станку: разговор проверяет,
Эту досточку так он и сяк примеряет;
То он кромку закроет одну,
То другую – «ну-ну!» –
То прибавит он поля, то поля убавит,
То он досточку этак поставит,
То другой стороной повернет,
Поглядит и рукою махнет:
«Ну, чего же, выходит, я стою,
Это ж прямо позор,
Ведь парнишечка сметкой простою
Лучше понял узор.
Нет, не сметка одна в этом всем выявляется.
Вот тебе Недокормыш! Войдет ежли в сок…»
На Данилушку смотрит старик, умиляется,
Умиляется и удивляется:
«Ну, глазок!.. Ну, глазок!..»
Потихоньку пошел в кладовушку, –
Туп, туп, туп!
Притащил для Данилки оттуда подушку
И овчинный тулуп,
Осторожно парнишки коснулся, –
До чего ж оказался Фомич легкокрыл! –
Пододвинул подушку, тулупом накрыл.
«Спи, глазастенький!» Тот не проснулся,
На другой лишь бочок повернулся, –
Под тулупом тепло! – растянулся
И давай полегонечку носом свистать.
Фомича бы кому в это время застать!
Ребятишек своих у него не бывало,
А вот тут ему в сердце запало:
Сирота и умом на особую стать.
Свою память, что книжечку, он перелистывает,
Вспоминая, как в детстве таким же был вот.
На Данилку любуется старый. А тот,
Знай, спокойненько спит да посвистывает.
Вот что значит тепло и покой!
После горестей, вишь, добрался до причала.
«Эх ты, – думал Фомич, – кабы вид был другой!
Надо на ноги крепче поставить сначала,
Чтобы не был он слабый да тощий такой.
Провинится – какая с таким-то расправа?
Мастерство ж наше трудное – пыль да отрава
Повреднее, чем в кузнице дым.
Не с его здоровьишком худым
Труд такой одолеть, мастерству научиться.
Сразу чахнуть начнет. Может все приключиться.
Сникнет, точно под ранним морозом трава.
Отдохнуть бы парнишке сперва.
Укрепить его надо, а там и за холку:
От него можно ждать преизрядного толку».
Вот как минула ночь,
Старый мастер ворчит: «Ну-ко, ты! Недоглядок!
Навязали. Мозги тут с тобою морочь.
Ты сперва по хозяйству сумей мне помочь.
У меня, брат, такой уж порядок
Понял? То-то. Я – строг.
Для начала слетай-ко ты в лес за калиной.
Обмотал ее иней седой паутиной.
В самый раз она будет теперь на пирог.
Далеко не ходи. Собирай, да не жадно.
Сколько там наберешь, то и ладно.
Хлеба больше возьми. То имей ты в виду:
Шибко тянет в лесу на еду,
Особливо когда, как сегодня, прохладно.
Да к Петровне еще не забудь-ко зайти.
Я уж ей говорил поутру-то,
Чтоб яичек тебе испекла она круто,
Молочка в туесок налила б. Ну, лети,
Да не так, чтобы пот тебя пронял.
Враз простудишься. Понял?»
Через день вновь заводит Фомич разговор:
«Вот сходи-ко ты в бор,
Подлови-ко мне птичек.
Как щебечет щегол, а собой невеличек!
В нашем, слышь-ко, бору все щеглы на подбор.
Да к чечетке, которая там побойчее,
Подберися ловчее.
Чтобы к вечеру были, гляди.
Понял? То-то. Иди».
А как с птичками резво Данилка вернулся,
Дед Фомич усмехнулся:
«Ладно, брат, да не вовсе. Себя прояви,
Голосистеньких пташек еще налови.
Вот как будет в избушечке нашей напевно!»
Так-то все и пошло, и пошло каждодневно.
Все Данилке уроки Фомич задает,
Все работу дает,
А работа – одна только слава:
Не работа – забава,
В лес на воздух, на вольный пробег.
Выпал снег.
Дед к Данилке опять со словами:
«Поезжай-ко с соседом ты в лес за дровами.
Уж готовы дрова – не рубить.
Чем другим подсобить?
А какая подмога:
В лес – прогулка дорога,
На санях посидеть, помахать ремешком,
А обратно – за возом вприпрыжку пешком».
Вот промнется Данилушка так, намотается,
Дома сытно поест и вовсю отсыпается.
Хорошо его дед обрядил для зимы –
Ведь в понитке была теплота ли? –
Шуба, шапка на нем, рукавицы, – пимы
На заказ для Данилки скатали.
Был Фомич при достатке, работал, не пил,
По оброку ходил,
Кое-что прикопил.
А к Данилке прирос. Полюбил он парнишку,
Стал держать его, прямо сказать, за сынишку.
На него он глядел
И от нежности млел.
Ничего для него не жалел.
Не кладя на него непосильного бремени,
Обучать мастерству не пытался до времени.
Так Данилка в хорошем житье и окреп.
Оказалось, Фомич-то совсем не свиреп,
И Данилка всем сердцем прильнул к нему тоже:
Никого для него нет на свете дороже.
Вот вошла и весна в свою силу-красу.
Стало вовсе Данилке вольготно:
То на пруд он бежит, то шныряет в лесу.
К мастерству между тем тож стремится охотно.
Как домой прибежит, с Фомичом разговор:
Что да как? Забирает Данилку задор.
А Фомич ему все досконально расскажет,
То-другое на деле покажет.
Примечает Данила. Не стерпит порой:
«Ну-ко, я!» Мастерство накопляет игрой.
Дед ошибку поправит: «Пригонка есть лучшая.
Не спеши. Тут вниманье утрой».
И так ласково. Речь не скрипучая.
А чтоб ругань, затрещина – не было случая.
Шел однажды приказчик – такая беда! –
И приметил Данилушку он у пруда.
«Это чей же такой рыболов разудаленький?
Все тут с удочкой вижу, который денек.
В будни, вишь, баловство. А меж тем паренек
Не такой-то уж маленький.
От работы его кто-то прячет, видать!»
И приказчик-собака, клыки уже щерит.
Ему нюхалки: так, мол, и так. Он не верит:
«Сам дознаюсь. Сейчас мне парнишку подать!»
Привели. Его грозно приказчик встречает:
«Чей?»
Данилка ему отвечает:
«У такого-то мастера, дескать, верчусь,
Малахитному делу учусь».
«То-то, вижу, ты учишься: рыбочку удишь!»
Хвать Данилушку за ухо: «Врать ты мне будешь?
Я тебя от вранья отучу!»
И Данилку повел к Фомичу.
Тот увидел – неладное дело,
Но Данилку, однакоже, смело
Выгораживать стал:
«Стар уж я. От работы устал.
Нездоров, скорой смерти себе уж я чаю.
Есть опричь окуньков ничего не могу
И по ним, окунькам, я скучаю.
Вот парнишечку я, чтоб себе сноровить,
И послал окуньков наловить».
А приказчик ярится, не верит ни слову, –
Приглядеться успел к рыболову.
Парень – кровь с молоком,
И в наряде каком –
Хороши сапоги на ногах у парнишки,
Рубашонка добра, не похуже – штанишки.
Чтобы значило это? Фомич
Для ребят был для всех божий бич,
А теперь у него вдруг парнишка в заботе.
«Ладно, старый. Проверим его на работе».
Вот былой пастушок
Свой надел фартушок,
Вовсе новый – из кожи – запончик,
И подходит к станку. Страху – капельки нет.
Что ни спросит приказчик, чеканный ответ:
Как у камня отрезать уродливый кончик,
Камень как околтать, распилить,
Фаску снять и когда чем склеить,
Как на камне – для этого дела готовом –
Политуру и быстро и чисто навесть,
Как на медь присадить, как – на дерево, – словом,
Все, что есть.
Так приказчику сделалось вроде обидно.
Все пытал он, пытал,
Под конец сам устал.
«Ладно!» – молвил Данилке. Потом злоехидно
Говорит Фомичу:
«Этот гож тебе, видно?»
«Не пожалуюсь. Доброго парня учу».
«То-то вот: не пожалуюсь. Этой погудочкой
Приучаешь его к баловству.
Обучаться он должен чему? Мастерству.
Он же, вишь, у пруда развлекается с удочкой.
Я за это, чтоб знал, как держать пареньков,
Отпущу тебе свежих таких окуньков,
Не забудешь до грома, ведерко сколь весило.
И парнишке, поди-ко-ся, станет не весело!»
Погрозился приказчик вот так и ушел.
А Фомич все дивуется,
На Данилку любуется:
«Ты когда же все понял? Где знанье нашел?
Я ведь вовсе тебя не учил еще ровно».
А Данилка любовно
Старику отвечал:
«Да ведь сам же ты мне обо всем-то рассказывал,
Мастерство мне на деле показывал.
Ты работал, а я примечал.
Понял?»
Мастеру было понятно,
И понятно и шибко приятно.
Прослезился старик:
«Я-то думал, сынок, был ты занят игрою,
Ты же эвон как в дело, играючи, вник!
Все мое мастерство пред тобою
Открою.
Пусть узнают, какой у меня ученик!»
С той поры у Данилки не стало вольготной
Прежней жизни его беззаботной.
Плут-приказчик, сжимая по-всякому срок,
Стал Данилке работу давать на урок, –
Поначалу, что проще, все женское – пряжки,
Да шкатулки, да разные бляшки,
А потом – с ним стесняться какого рожна? –
Стал давать и такое, где точка нужна, –
Ну, подсвечники, всякие там украшения:
Украшать господам надо их помещения,
Тем отличны они от мужицкой избы.
Жмет приказчик да жмет. После точки
Дело вскоре дошло до резьбы.
Вырезать стал Данилка листочки,
Всяких видов цветочки,
Да узорчики, да лепесточки;
Подвернется еще вкруг узора – тесьма,
Малахитчику много возни, проволочки,