2) соотношение неполноударных («Не в гимназии училась», «На окраине тишина») и полноударных интервалов:
в 3-сложиях: в I полустишии — 45: 55, во II — 65: 35;
в 4-сложиях: в I полустишии — 25: 75, во II — 35: 65.
Можно добавить, что сверхсхемных ударений на анакрусе («В мае ночи…») в I полустишии — 35 %, во II — лишь 28 %.
3) Соотношение вариаций «Заказное письмо лежит» (1 безударный слог перед константой) и «Не умнее сына была» (2 безударных слога перед константой) в I полустишии — 65: 35, во II полустишии — 45: 55.
Таково неожиданное появление античного галлиямба — и не упрощенного, схематизированного, как это часто бывает в силлабо-тонических имитациях метрического стиха (в том числе и у А. Пиотровского, и у С. Шервинского), а во всей полноте ритмических вариаций (у Катулла от строгой схемы отступает почти четверть стихов его небольшой поэмы) — в русской поэме из провинциальной жизни, написанной изысканным столичным стихотворцем. «Вологодский ангел» малоизвестен: и сам Адамович имеет прочную репутацию хорошего критика, но «второстепенного поэта», и поэма эта в его творчестве выглядит инородной и не привлекает внимания. Между тем она интересна дважды: во-первых, как образец для переводчиков и подражателей, желающих воспроизвести по-русски не упрощенный, а реальный, вариативный ритм античных ямбов и хореев; во-вторых, как образец размера, который можно было бы определить как дольник (или тактовик?) с колебанием объема междуиктовых интервалов в 3–4 слога, — размера, еще, по существу, не разработанного, но, судя по образцу поэмы Адамовича, гибкого, живого и перспективного.
В заключение — еще одно любопытное наблюдение. Мы помним, с каким пафосом описывал Блок семантику этого размера — маршевого и трагически-обреченного. Ни в одном из трех рассмотренных образцов русского галлиямба этой семантики нет. Стихотворение Волошина — торжественно-иератическое, стихотворение Гумилева — торжественно-медитативное, поэма Адамовича — идиллически-бытописательная, хоть и с грустным концом. Субъективность каждой из этих семантизаций очевидна. Если бы этот размер стал разрабатываться и дал бы яркие образцы той или иной семантики, то на скрещении таких осмыслений мог бы образоваться интересный диалектически-сложный семантический ореол. Но, конечно, это — лишь безответственная догадка.
P. S.Экспериментальная поэма Г. Адамовича имеет не только теоретический интерес. О. Мандельштам в 1922 году предложил в печать переводы отрывков «Старофранцузский героический эпос» (напечатанные лишь посмертно). Их метрика разнообразна: от прозаического подстрочника без всякой заботы о ритме до точного воспроизведения силлабического 10-сложника (правда, без цезуры). В этом диапазоне укладываются самые различные степени расшатывания ритма оригинала. Особенно интересовало Мандельштама расшатывание не 10-сложника, а 12-сложника (может быть, назло традиционному русскому 6-стопному «александрийскому стиху»); один образец, «Сыновья Аймона», Мандельштам даже включил в свой сборник стихов. Так вот, при работе над этим расшатанным 12-сложником у Мандельштама, как кажется, пробиваются те же ритмические тенденции, что и в «галлиямбах» Адамовича. Вот некоторые строки из «Паломничества Карла Великого»:
…Ни царапины, ни раны — / не увиди(те) ничего…
…Высоко их вверх подброшу, / подыму (та)кой громкий вопль…
…Если на то ваша воля, — / Беранжер (от)вечает, — пусть…
…Принеси(те) мне завтра утром / два хороших креп(ких) щита…
…Так легко (по)бегу обратно, / так стремитель(но) побегу…
…Если завтра (же) не распута(ют) / похвальбы, что но(чью) сплели…
…Князь отвечает: Охотно, / если есть на то (ваш) приказ…
…Клянусь Богом, (гово)рит втируша, / этот человек (о)держим…
Если результаты этого предварительного обследования по ритму старофранцузских переводов Мандельштама подтвердятся, то можно будет говорить о метрическом влиянии Адамовича на Мандельштама и о взаимодействии на русской почве ритмов, восходящих к античному силлабо-метрическому галлиямбу и к романскому силлабическому «александрийскому стиху», — что совсем не безынтересно[223].
Стихосложение од Сумарокова
Стихосложение Сумарокова мало привлекало исследователей: те, кто занимались начальной эпохой русской силлабо-тоники, предпочитали сосредоточивать свое внимание на Ломоносове. Сумароков казался интересен лишь как экспериментатор в периферийных областях тогдашнего русского стиха — в трехсложных размерах, в песенных строфах, в опытах свободного стиха. Единственная статья под заглавием «Сумароков — мастер стиха»[224] касается преимущественно именно таких экспериментов. Оды Сумарокова, написанные традиционным 4-стопным ямбом и традиционной 10-стишной строфой, казались менее интересны. Поэтому мы сосредоточим наше внимание именно на них.
В сборнике «Оды торжественныя» 30 стихотворений (одно — Петру III 1761 года — туда не включено). Размеры и строфика их таковы:
Мы будем заниматься только основной группой од — написанных 4-стопным ямбом и стандартной строфой AbAb + CCdEEd. Объем этого материала — 2400 стихов по ранним, пространным, редакциям, 1460 стихов по поздним, сокращенным, редакциям. Номера од (полужирным шрифтом) даются по сборнику «Оды торжественныя», номера строф (светлым шрифтом) — по первой, самой пространной, публикации.
Ритмика стиха — это прежде всего ритмика схемных (метрических) ударений в стихе: в 4-стопном ямбе это ударения на четных слогах. Она определяется профилем ударности его стоп. На последней стопе русского стиха ударение стоит в 100 % случаев (ударная константа), на остальных пропускается то чаще, то реже. В 4-стопном ямбе XVIII века самой частоударной была I стопа, потом II, потом III («рамочный» профиль ударности); в 4-стопном ямбе XIX века самой частоударной станет II, потом I, потом III стопа («альтернирующий» профиль ударности). Этот суммарный профиль ударности складывается из отдельных строк с пропусками ударений на той или иной стопе — «ритмических вариаций»:
Исторический контекст, в который вписывается ритмика Сумарокова, выяснен подсчетами К. Тарановского[225], добавления к ним — в работах К. Тарановского и А. Прохорова[226] и нашей[227]. В нижеследующей таблице все цифры даны по этим источникам. Все показатели здесь и далее округлены до целых процентов.
Тарановский и Прохоров дают также показатели ритмического профиля отдельных од Сумарокова (по сокращенным редакциям «Полного собрания всех сочинений»). Вот те из них, которые относятся к одам, писанным строфою AbAb + CCdEEd:
Добавим к этому прежде всего подсчет ритмических вариаций по полному тексту од, причем раздельно для строк с мужским и с женским окончаниями, — мы увидим, что это небезразлично. Вот эти данные в абсолютных числах:
Вот эти данные в процентах — для надежности сгруппированные по периодам:
Если из этих данных вывести общий ритмический профиль 4-стопного ямба Сумарокова, то он будет иметь такой вид:
Эти средние показатели, полученные на несокращенных текстах од Сумарокова, очень мало отличаются от тех, которые были получены К. Тарановским и А. Прохоровым на сокращенных текстах новиковского издания. Следовательно, при сокращении Сумароков не руководствовался ритмическими критериями — например, поздней неприязнью к какой-то ранее употребительной ритмической вариации, что подтверждается и наблюдениями над отдельными строчками. В правке Сумарокова над невыброшенными строфами 27 строк переменили свой ритм, но никаких общих тенденций при этом не наблюдается: III вариация превращается в I, IV или VI так же часто, как I, IV или VI в III. В оде 2 из «Не может неприятель скрыться» (III) легко получается «Не может враг переселиться» (IV), а в оде 4 из «Огнем гортани защищался» (IV) — «И с пламенем у стен являлся» (III).
Разница между ритмом строк с мужскими и женскими окончаниями — такая же, как у Ломоносова (в мужских строках ударность II стопы ниже), но менее ярко выраженная[228]. Разница между ритмом стиха разных периодов творчества Сумарокова интереснее. В 1750‐х годах ударность I стопы у него — 95 %, как и у Ломоносова; в 1760‐х годах она снижается до 90 %, тоже как и у Ломоносова. Однако за счет этого ударность II стопы поднимается у Сумарокова выше, чем поднималась у Ломоносова, — до 79 % (а в 1764‐м даже еще выше: ритмический профиль двух од этого года имеет вид 87–83–50–100 %, разница в ударности I и II стопы почти сглаживается). Эта тенденция к понижению ударности I стопы и к повышению II — «прогрессивная», т. е. предвещающая тот альтернирующий ритм, который установится в 4-стопном ямбе XIX века. В одах она удерживается недолго: в 1770‐х годах ударность II стопы опять немного понижается, ритм возвращается к рисунку 1750‐х (но I стопа остается на уровне 90 % и не выше). Зато в псалмах Сумарокова, над которыми он работал в те же 1770‐е годы и которые служили ему полем для самых разных стиховых экспериментов, эта прогрессивная тенденция сохраняется и усиливается: ритм 4-стопного ямба псалмов: 88−79−52−100 %. Преемники Ломоносова и Сумарокова — Поповский, Петров, Херасков, Майков, Ржевский — повышают ударность II стопы еще более: у них она свыше 80 %, и у Майкова почти сравнивается с ударностью I стопы. Хоть они обычно повышают и ударность I стопы (более 90 %), но разница в ударности I и II стоп у них у всех меньше, чем у Ломоносова и раннего Сумарокова: у учителей — 18−20 %, у учеников — 2−15 %. Четкость рамочного ритма начинает ослабевать.