—столице, чавкая—лавкой (надставка слога); в одной — 3-сложное гипердактилическое окончание с 4-сложным сверхсхемноударным: очереди — взгляд дочери дикий; в одной — мужское, женское и дактилическое сверхсхемноударное окончания (строка 196 «Стадом чугунных свиней… Пастух черного стада свиней, — Небо синеет, тоже пьянея, Всадник на коне едет»). Таким образом, всего неравносложными рифмами зарифмовано минимум 13 строк (4,5 % всей поэмы); все они, понятным образом, неточные.
Наконец, в поэме можно усмотреть целый ряд сомнительных рифм, которые мы не решаемся включать в общую сумму.
Во-первых, это слишком расшатанные неточные созвучия: глоткой — бочкой, над мор’ем—Аврора, на заре — завет—земле (строки 183–184, 255–256, 221–223–226).
Во-вторых, это тавтологические рифмы в строках 284–287: «Есть обрубок… И целует обрубок… Колосья синих глаз, Колосья черных глаз».
В-третьих, самое интересное — это 7 случаев, когда конец строки находит рифму не в конце, а в середине другой строки: строки 202–204 «Жратвою, — жратва! И вдруг „же“ завизжало, Хрюкнуло, и над нею братва, как шершнево жало…»; 119–121 «Сельскую Русь Втягивает в жабры. „Трусь! Беги с полей в хаты…“»; 235–237 «Азбуки боем кулачным Кончились сельской России Молитвы, плач их. Погибни, чугун окаянный!»; 114–116 «Где вы удобрили Пажитей прах? Ноги это, ребра ли висят на кустах?»; 226–229 «Жратва на земле Без силы лежала… И над ней братва Дымное местью железо держала»; 195–197 «Жрали и жрали нас, белые кости, Стадом чугунных свиней. А вдали свинопас…»; 274–279 «Заводы трубили Зорю Мировому братству: просыпайся, Встань, прекрасная конница… Заводы ревут: „Руки вверх“ богатству». Может быть, некоторые из этих случаев — результат небрежности хлебниковской записи, и при издании следовало бы разделить сомнительные строки надвое. Сюда же относятся 4 еще более сомнительных случая: 65–75 «Кулек за кульком, Стадо за стадом брошены на палубу… А вернется оттуда Человеческий лом, зашагают обрубки…» (слишком велико расстояние между рифмами); 79–83 «Иль поездами смутных слепцов Быстро прикатит в хаты отцов. Вот тебе и раз! Ехал за море(?) С глазами, были глаза, а вернулся назад без глаз» (обе рифмы — в серединах строк, а третья — слишком вольная; нет ли здесь также скрытой рифмы глаза — назад?); 223–225 «Из уст передавалось В уста, другой веры завет… Стариковские, бабьи, ребячьи шевелились уста» (тавтологическая рифма); 4–9 (см. выписанное выше начало поэмы) «Таких синих, что болят глаза, надолго… Как нож, сослепа воткнутый кем-то в глаза» (тоже тавтологическая рифма).
В-четвертых, это три строки с рифмующими словами внутри: строки 216 «Воробьем с зажженным хвостом», 208 «Огромной погромной свободы», 127 «Из горбатой мохнатой хаты»; и еще более сомнительные две строки с диссонансно рифмующими словами: строки 56 «Раб белый и голый», 154 «С белым оскалом».
И в-пятых, это строки 135–137 «Более, более Орд В окопы Польши, В горы Галиции!», где напрашивается конъектура «Больше, больше…», дающая рифму к слову «Польши».
Всего, таким образом, сомнительными — то ли рифмующими, то ли нет — оказываются 40 строк, да еще 10 строк предположительных тавтологических рифм, которых мы не учитывали, подсчитывая «по минимуму» суммы мужских, женских и дактилических рифм. Несомненных рифмованных строк в поэме 154, т. е. 53 % (39 % точных и 14 % неточных), сомнительных — 50, т. е. 17 %. Ядро несомненной рифмовки окружено толстым (на треть!) слоем сомнительной рифмовки. А читателю, знакомому с предельно расшатанной рифмовкой в стиле, скажем, Эренбурга или Мариенгофа, будут мерещиться рифмы также и в созвучиях в строках 1–3 берег — морей, 1–7 берег — белым, 2–4–14 рабов — надолго — торговцы и т. п. Так создается ощущение зыбкой, перемежающейся рифмовки, не противопоставляющей, а сливающей рифмованные и нерифмованные строки.
Строфика. Это ощущение еще усиливается из‐за прихотливого расположения рифм. В классической русской традиции рифмовка была употребительна лишь парная (АА, через ноль строк), перекрестная (хАхА или bAbA, через одну строку) и охватная (AbbA, через две строки); даже стихотворения и поэмы с «вольной рифмовкой» практически разваливались на 2-, 4-, 5- и 6-стишные блоки-строфоиды, более длинные сцепления рифмических цепей были в моде очень недолго. (Подробнее см. в статье «Строфика нестрофического ямба в русской поэзии XIX века»[323].) У Хлебникова в «Береге невольников» это совсем не так. Мы видели при разборе начального отрывка поэмы: 2-стишных строфоидов там не было совсем, 4-стишных строфоидов было только два (АххА и ВххВ), зато налицо были 11-стишный блок (CDEDCEFEGFG) и 8-стишный (HxIHJxJI): под короткими блоками — четверть 33-строчного отрывка, под длинными — больше половины. При подсчете по поэме в целом пропорции немного выравниваются: под короткими блоками (2-, 3- и 4-стишными) — 29 % всех строк, под длинными (7 и более стихов) — 30 % всех строк, остальные — в блоках средней длины и в нерифмованных промежутках.
Расположение этих длинных рифмованных блоков по тексту поэмы, как кажется, не случайно. Тематическая композиция «Берега невольников» (насколько о ней можно судить при наличии двух лакун) приблизительно такова: часть I — мобилизация, строки 1–64; II — транспортировка на смерть и калеченье, строки 65–159 (с выделенной средней частью, строки 103–127, «вой России»); III — обвинение, строки 160–200; IV — возмездие-революция, строки 201–280. Части I–II выдержаны преимущественно в настоящем времени, часть III в имперфекте, часть IV в перфекте; последние (после лакуны) строки 281–289 производят впечатление вариации-вставки для середины поэмы. В I части длинные блоки покрывают 30 % всех строк, во II части — 51 % (в том числе в среднем отрывке, «вой России», — целых 92 %), в III части — 18 %, в IV части — 12 %. Ясно видно, что большие блоки с их сложным и напряженным переплетением рифм отмечают тематическую кульминацию поэмы — изображение ужасов войны и встающий над ними вой России; а далее, где напряжение войны находит разрешение в революции, там и напряженная рифмовка больших блоков уступает место простым 2-стишиям и 3-стишиям (под ними — даже без 4-стиший — целых 25 % текста этих частей).
Вот рифмовка всех девяти длинных блоков поэмы. Часть I, «мобилизация», строки 14–24: торговцы — вора — клинок — набора… и т. д.; строки 26–33: грудь — мышцы — икру — друг… и т. д. (см. полный текст выше); 11-стишие CDEDCEFEGFG и 8-стишие HxIHJxJI. Часть II, «война», строки 66–72: палубу — пароходов — жалости — жалобы — рука — наживы — шалости — 7-стишие АхВАххВ; строки 81–89: раз — за море — глаз — женихом — овчинки — пушкам — починка — попал — хама рев — 9-стишие АВАхСхСхВ; строки 133–141: простерт — рубля — более — орд — Польши — Галиции — скобля — мясо — столицы — 9-стишие АВхАхСВхС; «вой России», строки 106–118: дадено — шатрах — вой — говядины — скота — сыны — удобрили — прах—(ребра ли) — устах — головой — войны — 13-стишие ABCAxDcdxBBCD; строки 119–127: Русь — жабры—(трусь) — хаты — храбрый — самоката — самоката — войны — сыны — хаты — 9-стишие AB(a)CBCcDDc. Часть III, «обвинение», строки 168–174: взорах — оттуда — мученья — изувечено — порохом — печенья — человечины — 7-стишие АхВСАВС. Часть IV, «возмездие», строки 257–266: наш — товарищи — готовлю — мясом — торговля — шарашь — винтовок — параш — дворец — ловок — 10-стишие АхВхВАСАхС. Рифмы в этих отрывках идут очень густо, но даже непосредственно на слух ощутимо, как непредсказуемо они появляются. Читатель чувствует, что рифмы здесь есть, но ни при первочтении, ни (вероятно) даже при первых перечтениях не может опознать, где они, — это и создает ту напряженность восприятия, о которой мы говорили. Кроме того, напоминаем, что синтаксически эти пассажи нисколько не выделены (из 18 начал и концов только пять отмечены точками) и обманчиво сливаются с окружающим текстом, где рифмы гораздо реже.
Из 62 рифмопар в поэме (тройные рифмы не в счет) в 18 рифмующиеся строки вплотную следуют друг за другом, в 20 разделены одной строкой, в 13 — двумя, в 7 — тремя, в 3 — четырьмя, в 1 — шестью (строки 82–89: за море… — хама рее, см. выше). Пропорция интервалов (0: 1: 2: 3: 4 и более) равна, таким образом, 29: 32: 21: 11: 7 %; интервалы дольше двух строк, в классическом стихе почти невозможные, составляют в среднем 18 %. В мужских рифмах доля их поднимается до 25 %, в женских, дактилических и неравносложных опускается до 10–12 %. Видимо, мужские рифмы, как всегда, выделяются на общем фоне заметнее, и перекличка их ощутима на более дальнем расстоянии.
Ритмика. Эта нерасчлененная плавность, однородность строк подчеркивается и их ритмом.
Поэма написана преимущественно короткими строками. Из 289 ее строк 31 (11 %) — 1-ударна, 129 (44,5 %) — 2-ударны, 74 (25,5 %) — 3-ударны, 44 (15 %) — 4-ударны, 9 (3 %) — 5-ударны, 1 (0,5 %) — 6-ударна и 1 (0,5 %) — 7-ударна. Таким образом, почти половина строк — двухударны, еще четверть — трехударны, и еще четверть составляют все остальные строки. Средняя длина строки — 2,57 фонетических слова.
Ритмические вариации коротких строк менее разнообразны, чем вариации длинных, поэтому единство ритма ощущается в них сильнее. Ритмические вариации строк — это различные сочетания в них междуударных интервалов разного объема. В «Береге невольников» встречаются 0-, 1-, 2-, 3-, 4- и 5-сложные междуударные интервалы. Чтобы сравнить их пропорции с «естественными» языковыми пропорциями, мы сделали подсчет по прозе Хлебникова: разбили первую часть рассказа «Есир» на колоны, приблизительно аналогичные стихам «Берега невольников» (1-ударных — 46, 2-ударных — 185, 3-ударных — 141, 4-ударных — 72, пропорции почти те же, что и в поэме) и подсчитали в них соотношение междуударных интервалов. Результаты (в процентах):