Р о ж к о в. Неладно сделали. Умные люди у руководства, а не додумали. Надо было деньги семье отдать. Или присмотреть: когда шел за расчетом - под ручку хап и уж не выпускать до той минуты, когда поезд тронется. Неладно сделали! Константин, а у Галины-то новости?
О л е с о в. Иди, я же прошу!
Р о ж к о в. Ты разве знаешь? (Сидоркину.) Ну, баба! Я поразился. Ведь уж не первой молодости, и нельзя сказать, чтоб так уж наружностью, надеть-то нечего! И можете себе представить, кто у нее? Брюнет из "Гастронома", ну как его!
С и д о р к и н. Да ну!
Р о ж к о в. Я поразился! Если б какая-нибудь образина пожилых лет, а то красавец этот, с усиками, из колбасного отдела, да ну как его, да вы знаете! Если б я не видал его там собственными глазами...
О л е с о в. Да ты человек или кто!
Р о ж к о в. Чудак, опять обижаешься! Почем я знал, что ты уже знаешь? (Сидоркину.) А если б он не знал, разве я не обязан ему сказать? Неужели более морально - скрыть такую вещь?
С и д о р к и н. Знаешь что. Иди ты, действительно. Морально, возможно, обязан, но человеку неприятно. Ты лучше иди.
Р о ж к о в. Да, я пошел. Надо сообщить его семье.
С и д о р к и н. Что сообщить?
Р о ж к о в. Вообще всё.
С и д о р к и н. Зачем?
Р о ж к о в. Ну как же? Как же? Странно: как можно скрывать? Пропил всё до копейки, переночевать негде, уехать не на что, - как же не сообщить семье? (Уходит.)
О л е с о в (встает). Пошли! (Поднял чемодан и уронил.) Скорей пошли!
С и д о р к и н. А куда?
О л е с о в. Он приведет Асю. Может, и Галину. А может, и...
С и д о р к и н. Из "Гастронома" который? Не придет, ему чего тут...
О л е с о в. Да нет. Толю. Сына.
Идут по поселку. Олесов ослабел, еле передвигает ноги. Сидоркин несет чемодан.
Из своей квартиры выходит К а л е р и я. Кряхтя и охая, запирает снаружи дверь.
К а л е р и я. Вы уезжаете, товарищ Сидоркин, или вы кого-нибудь ограбили?
С и д о р к и н. Нет, Калерия Ивановна, просто так, гуляем с товарищем.
К а л е р и я. Вы любите гулять с чемоданом или вы не можете расстаться с пустыми бутылками? Товарищ тоже известная личность, оказывается. Что давно вас не видно, когда опять к нам собираетесь лечь полечиться?
С и д о р к и н. А вы чего, Калерия Ивановна, стонете, зубы болят?
К а л е р и я. "Зубы". Зубами я вас обои* перекушу и съем. Радикулит проклятый. Старость не радость.
С и д о р к и н. Куда ж вы на ночь глядя, вам бы горячий утюг на поясницу.
К а л е р и я. А у нас, как у вас, - что день, что ночь. Срочная операция, заворот кишок.
С и д о р к и н. Какие ужасные бывают болезни!
К а л е р и я. Да уж.
С и д о р к и н. Калерия Ивановна, а что такое цирроз печени?
К а л е р и я. Тоже хорошая вещь. Ну пока.
С и д о р к и н. Калерия Ивановна, один момент! Вы, наверно, до утра уходите?
К а л е р и я. А что?
С и д о р к и н. И ваша квартира пуста? Пустехонька?
К а л е р и я. Сидоркин, вы меня пугаете.
С и д о р к и н. Один момент! Вы знаете, что с ним произошло?
К а л е р и я. Догадываюсь.
С и д о р к и н. Его уволили окончательно и бесповоротно, и он завербовался в Салехард.
К а л е р и я. Господи, только его и ждут в Салехарде.
С и д о р к и н. Но в данный момент он не может, Калерия Ивановна, ехать в Салехард, потому что он не при деньгах.
К а л е р и я. Ясно.
С и д о р к и н. И он не может, Калерия Ивановна, переночевать нигде, вы отдаете отчет - нигде нет крыши для его бедной головы, куда б ей притулиться! Кроме разве заметут дружинники, а как раз это очень сейчас нежелательно в смысле психики. Вы меня поняли? Речь шла уже о самосмерти, вы меня поняли?
К а л е р и я. Поняла все. А вы отдаете себе отчет, что он наделает в моем жилье, если его впустить? Во всех смыслах.
С и д о р к и н. Калерия Ивановна, иголка у вас не пропадет, я вам ручаюсь. Только, конечно, если что-нибудь есть спирто-водочное, заприте в шкаф. Калерия Ивановна, на одну ночь!
К а л е р и я. Ну вас к черту, слушайте. У меня не ночлежка для пьяниц. (Удаляется, держась за поясницу.)
Показался п а т р у л ь - два мерно шагающих молодых человека в нарукавных повязках.
(Вернулась.) Ничего, говорите, не тронет?
С и д о р к и н. Только водочку заприте.
К а л е р и я. Водки у меня нет. У меня есть очень хорошая вязаная кофта. (Отпирает дверь, ожесточенно гремя ключами.) Вечная дура, вечная! Пусть идет.
С и д о р к и н. Иди, Костя. Переночуешь у Калерии Ивановны. Скажи спасибо, К о с т я.
К а л е р и я. Отберите у него спички. (Заходит в дом, чтобы зажечь электричество.)
С и д о р к и н (обыскивает карманы Олесова). Дай, Костя, спички. А дальше обмозгуем, как и что. Утро вечера мудреней. Чемодан держи... Гора с плеч. Нельзя человеку, Калерия Ивановна, без крыши над головой.
К а л е р и я (запирает дверь). А вы что, под окном будете околачиваться? У вас-то пока еще есть крыша над головой?
С и д о р к и н (почтительно). Спокойной ночи, Калерия Ивановна.
Г о л о с А с и (зовет). Папа! Папа!
К а л е р и я. Спокойной ночи.
Расходятся.
Г о л о с А с и. Папа!
Шагают д р у ж и н н и к и.
Здесь снова проходит молодежь с гитарой и песней. Гитара звучит мягко. Поют вполголоса о своем, молодом, занимающем их в эту теплую июньскую ночь.
5
На следующий день.
К а л е р и я вернулась из больницы и входит в свою квартиру. Огляделась, потушила электричество. Удостоверилась, что вязаная кофта на месте.
Квартира Калерии - четвертая часть стандартного коттеджа; состоит из комнаты, кухоньки и сеней.
Калерия устала, и радикулит продолжает ее мучить. О л е с о в спит, лежа на тахте, рука свесилась.
К а л е р и я (ворчливо). Эй, гражданин хороший! Вставать не пора ли? Давай-давай, подымайся, выспался. Олесов! А Олесов! (Подняла его руку, послушала пульс.) Вставай, голубчик, вставай, надо и честь знать, хозяйка пришла. Хозяйка, конечно, идиотка, каких поискать, но и ей отдохнуть не мешает. (Достает из сумки покупки, в том числе четвертинку водки, ставит чайник на керогаз, заглянула в кастрюли.) И ничего не поел, бедняга. Придется тебя покормить. Бедняга ты, бедняга, глупый ты, глупый человек! Что это ты с собой делаешь? Смотреть на тебя тошно. (Долго смотрит на Олесова. Закурила папиросу.) Очень миленько: вы будете нежиться, а мне куда деваться? Олесов! Олесов! (Повысив голос.) Товарищ Олесов, вставайте, водка на столе!
О л е с о в (просыпается). Где я?
К а л е р и я. Образец четкого рефлекса.
О л е с о в (видит ее). Это больница?
К а л е р и я. Это моя квартира. Вы тут ночевали. Вы тут ночевали целую ночь и почти целый день. Достаточно, как на ваш взгляд?
О л е с о в. А где Сидоркин?
К а л е р и я. Вот уж чего не знаю. Приходите в себя поскорей, будьте любезны, и давайте попьем чаю и расстанемся, потому что я тоже человек, и плюс к тому с дежурства, и плюс к тому мне нездоровится.
О л е с о в (встает с трудом). Ничего не пойму. Вы Калерия Ивановна?
К а л е р и я. Я Калерия Ивановна.
О л е с о в. Как же я очутился... Совершенно не помню. (Со стыдом.) Простите меня!
К а л е р и я. Умыться бы вам, а?
О л е с о в. Я, вероятно...
К а л е р и я. Хорошенько - лицо, руки. Зубы вычистите. У вас зубная щетка в чемодане?
О л е с о в. Зубная щетка?..
К а л е р и я. Или хоть так прополощите рот, я вам дам теплой воды, сразу мир покажется светлее. Постойте! Прежде всего примите это. (Наливает ему водки.)
О л е с о в (выпив, благодарно). Вы знаете, что нужно прежде всего. Насмотрелись, наверно, на нашего брата.
К а л е р и я. Насмотрелась наша сестра на вашего брата. Теперь идите мойтесь. Туда.
Олесов уходит в кухню. Калерия готовит чай.
Готовы? Садитесь. Хотите картошки с огурчиком? Котлету хотите?
О л е с о в. Спасибо...
Он отвык от нормальной обстановки, стесняется своего несоответствия этой домашности и чистоте, но горячий чай, еда и спокойствие Калерии бодрят его и успокаивают, и к нему возвращается естественный тон.
К а л е р и я. Знаете, что я вам скажу? Вы не безнадежны. Это я говорю точно, можете не сомневаться. Кто безнадежный, тому край рюмки дай лизнуть, да что лизнуть - только понюхать дай, и он уже готов. А вы выпили рюмку и взбодрились, и больше ничего. Вам много надо, чтобы напиться.
О л е с о в. Не очень много, но порядочно, вы правы.
К а л е р и я. Ну вот. И значит - еще не вечер, как говорится. Вы это учтите.
О л е с о в. Что учесть?
К а л е р и я. Что вы не безнадежны. Вдруг вам когда-нибудь захочется вернуть, что было.
О л е с о в. Что вернуть?
К а л е р и я. То, от чего вы отказались. Чего вы сами себя нелепо и безумно лишили. Я ведь вашу историю знаю, наслышана. Так вот не забывайте - еще не вечер.
О л е с о в. Наслышаны - о чем?
К а л е р и я. Был у вас большой талант, большая будущность...
О л е с о в. А, это. Ерунда, Калерия Ивановна, не было большого таланта, да и маленький был ли.
К а л е р и я. Зачем скромничать? Ваша жена говорила...
О л е с о в. Жена говорила. Она для чего это говорит? Мечтой себя тешит, себя и детей. Как бы могло быть прекрасно, если бы не... Какой человек был бы, если бы не... Она эти волшебные картины рисует себе, и детям, и всем, кто согласен слушать, и ей приятно, и детям приятно, какой у них папа блестящий... хотя бы в далеком прошлом. Во всяком случае дочери приятно, я знаю. Согласитесь, лучше папа в ореоле, хотя бы померкшем, чем папа без ореола. Легче жить. Так я всегда понимал ее ложь. Да и не ложь это, а так, фантазия женская.
К а л е р и я. Вы не были пианистом? Кем же вы были?
О л е с о в. Я был пианистом. Но не первоклассным, как ей рисуется, ни даже второклассным. В общем, величина небольшая. И, поверьте, всегда знал свой шесток. Никогда не претендовал на гениальность.