Ю л и а н а. Сила, по крайности, чувствуется. Идет - паркет гнется. У графа-то Линара ножки - что у кузнечика.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Даже не понимаю, Юля, откуда у тебя, благородной барышни, баронессы, такие вкусы: паркет гнется. Дикость.
Ю л и а н а. У русских все диковато несколько. Артемий Петрович плоть от плоти своего отечества. Если бы вы, ваше высочество, захотели...
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. За Волынского тебя выдать?
Ю л и а н а. Ежели снизойдете призреть на судьбу верной своей рабы.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Так ведь он женат. И уже другой раз. И дети великовозрастные.
Ю л и а н а. То мне все ничего. Уж больно мужчина видный. Как есть вельможа.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ладно, ладно. Выдам тебя за него. Так ведь это когда будет... Когда еще родится у меня дитя, и когда оно подрастет и станет царствовать... Долго дожидаться.
Ю л и а н а. Я подожду.
В о л ы н с к и й (подходит). Честь имею приветствовать ваше высочество с добрым вечером. Осмелюсь ли спросить, по какой причине лежит облако на пресветлом челе вашего высочества?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Это всё вы, министры проклятые, так повели, чтоб мне замуж идти за кого и не гадала и не хотела никогда.
В о л ы н с к и й. Неужто же ваше высочество судьбой своей изволите быть недовольны? Хорошо ли сие, благодарно ли в отношении ее величества?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Артемий Петрович, а своих дочерей вы бы выдали за принца Брауншвейгского?
В о л ы н с к и й. Ваше высочество, да мои чернавки и во сне не смеют видеть принцев. Брак ваш - династический. Судьбы державы российской в вашей деснице. О моих дочерях здесь и поминать невместно. Кого вздумали к себе приравнять, ваше высочество.
Ю л и а н а. А мне говорили, Артемий Петрович, что ваш род в родстве с государями российскими издавна состоит.
В о л ы н с к и й. Сие вам говорили справедливо.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Так что же вы прибедняетесь? И дочерей своих прибедняете.
В о л ы н с к и й. Предок мой Дмитрий Волынец, от которого мы Волынскими зовемся, бился на Куликовом поле и женат был на родной сестре Дмитрия Донского. Боевой меч оного Волынца храню я, как святыню. А через Салтыковых состоим мы в родстве с вашей державной бабушкой Прасковьей Федоровной, супругой прадеда вашего Иоанна Алексеевича, брата государя Петра Великого.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Како дивно людские судьбы сплетаются. Выходит, мы родичи?
В о л ы н с к и й. Не во гнев вам будь сказано, родичи, ваше высочество, и с вами, и с государыней тетенькой вашей.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Почему же во гнев? Мне, напротив, приятно.
Волынский уходит.
Выходит, Юля, и ты в мое родство войдешь.
Ю л и а н а. Все равно, ваше высочество, более любить вас, чем люблю, я и тогда не смогу. Об одном мечтаю - как доказать вам мою преданность. Ищу случая - и не нахожу!
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Может, еще найдешь. Не тужи. Да я тебе и без доказательств верю.
Проходит цесаревна Е л и с а в е т а П е т р о в н а, одетая с чрезвычайной пышностью. П а ж и несут ее шлейф.
А этой ведьмы боюсь еще больше, чем Бирона.
Ю л и а н а. Полно, мой ангел. Что она тебе может сделать?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Она - дочь Великого Петра. Тридцать лет по всему миру гром, что она - единственная законная престолонаследница. Если б не Биронова защита - давно бы ее танта в монастыре сгноила.
Ю л и а н а. Да, к Лисавете Петровне наш кровожадный злодей милостив.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Он хитрец, Юля. Он предвидит, что раньше либо позже она будет на престоле. Потому и стелет мягко, чтоб, упав, не разбиться.
4
Двор в Холмогорах, где находится в ссылке опальная Брауншвейгская фамилия. Строения и заборы, подобные крепостным стенам, сложены из бревен, тяжелых и черных, как судьба этого злосчастного семейства. Вместо портрета Анны Ивановны на сцене - портрет императрицы Елисаветы Петровны.
Из одного строения выходит принц А н т о н, окруженный детьми: мальчиками и девочками. Из другого строения выходит Ю л и а н а М е н г д е н.
Ю л и а н а. Ваша светлость, принц!
А н т о н. Фрейлейн Юлиана?
Ю л и а н а. Не желаете ли пряничка? (Достав из кармана, оделяет пряниками принца и детей.)
А н н а Л е о п о л ь д о в н а (в окошке). Похоже, Юля, что твои карманы не имеют дна.
Ю л и а н а. Я бы хотела, чтобы они не имели дна.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Нет, в самом деле, откуда ты берешь все эти лакомства, чтобы прикармливать моих детей и моего бедного мужа?
Ю л и а н а. Просто мой зольдатик Ямсков очень добрый и щедрый зольдатик. С пустыми руками никогда не приходит. Боюсь, что все свое мизерное жалованье он тратит на меня. Он, видишь ли, хочет, чтобы я хоть немножко потолстела. Он находит меня уж чересчур худой. Говорит, что мои кости колются.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А знает он, что ты все отдаешь нам?
Ю л и а н а. Он меня об этом не спрашивал. И зачем ему знать?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. И никому не надо знать. А то еще взыщут с него, бедняги, что он через твое посредство помогает нам, несчастным.
Ю л и а н а. Что ты читаешь?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Историю Иова. Ему приходилось еще хуже: бог одного за другим отнимал у него детей.
Ю л и а н а. Слава богу, твои принцы и принцессы растут румяными и крепкими, как яблочки.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да, но какая насмешка рока, что все они рождаются принцами и принцессами, и каждый последующий является престолонаследником на место предыдущего, и всю жизнь они обречены прожить в заточении и лишениях.
Ю л и а н а. Ты читаешь книгу Иова. Он не роптал.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А мы разве ропщем? Никого нет безгласней и смиренней нас.
Ю л и а н а. Все так превратно в этом мире. Может быть, будут еще счастливые повороты.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Нет, я заметила: повороты от несчастья к счастью куда реже, чем повороты от счастья к несчастью. В сущности, я всегда ждала этого от нее. (Указывает на портрет.)
Ю л и а н а. А помнишь, как ты сама свергла и заточила Бирона?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да! Славный вид он имел в ночной рубахе и ботфортах, когда гвардейцы среди ночи вытащили его из постели.
Ю л и а н а. Это был счастливый поворот, не так ли? Будут и другие!
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Но ты подумай: сколько людей, рискуя навлечь на себя Лизину немилость, написали мне сюда, в мое скорбное уединение! А от графа Линара - хоть бы слово привета.
Ю л и а н а. Я тебе говорила, что он просто павлин, петух, распушивший хвост и, кроме этого хвоста, ничего за душой не имеющий.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ты всегда была так же умна, как и добра. Ты так верно предрекла мне историю с Линаром. Ведь видит бог, между нами не было даже самого невинного поцелуя. А какая кутерьма поднялась при одном предположении, что поцелуй может быть.
Ю л и а н а. Чтобы это предсказать, не надо было быть Кассандрой.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ну, предреки же мне что-нибудь хорошее. Авось сбудется!
Ю л и а н а. Предрекаю тебе, что в ближайшее время ты получишь подарок.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Не пряник ли?
Ю л и а н а. Нет. Вот взгляни, какую ленточку мне принес вчера мой зольдатик. (Показывает ленточку.) Возьми и носи. Можно так, и можно так...
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Куда мне, зачем? Для кого? Отдай лучше Бине.
Ю л и а н а. Бине не следует наряжаться. Она и так привлекает чрезмерно много внимания.
Проходит Б и н а М е н г д е н. Навстречу ей солдат Я м с к о в.
Я м с к о в. Фрейлейн Бина! Ваше благородие!
Б и н а. Опять ты тут, зольдат. Я тебе сказала, что не желаю видеть твою мужицкую рожу.
Я м с к о в. А я, барышня, мужик и есть. Мне дворянскую рожу взять неоткуда.
Б и н а. Ну и пошел вон!
Я м с к о в. Чересчур вы, барышня, гордые. А я вам сахарцу купил.
Б и н а (бьет его по руке). Пошел и с сахарцем! Наглец!
Я м с к о в. Вот характер! Нет, ваша сестрица не в пример обходительней. И сахаром принимает, и другой мелочью. Даже кто хлебца горбушку принесет - и то отказа нет!
Б и н а. Вон, вон сию минуту! Еще об моей сестре он тут будет рассуждать!
Я м с к о в. Ой, барышня, оставьте ваш норов! А то на казенных харчах истаете вовсе, как свечка. А барышня ваша, Анна Леопольдовна, никак опять на сносях?
Б и н а. А тебе что? Ты куда суешь свое рыло?
Я м с к о в. Вот работают, так работают. И, главное дело, всё прынцев родят да прынцесс. А жрать нечего.
Б и н а. У тебя не просят.
Я м с к о в. А не грех бы и попросить по-хорошему. Я-то землю пашу, хлебушек ращу, у меня-то хлебушка завсегда запас есть. Мог бы и Леопольдовну вашу прохарчевать, и всех ее сродников.
Б и н а. Ну, уж это из рук вон! (Бьет его по голове.)
Я м с к о в (схватив ее за руки). Ну, барышня, это вам так не пройдет! Будет о буйстве вашем доложено, и наказание воспоследовать не замедлит.
Б и н а. А чем они могут меня наказать? Посадить в тюрьму? Так я и без того в тюрьме который год. И отнять у меня нечего. К плетям присудят? Так мне твоя рожа хуже плетей. Не боюсь я, зольдат, наказания ни людского, ни божьего. И вот тебе еще! (Бьет его.)
Ю л и а н а (выбегает из дома). Бина, сумасшедшая, перестань сейчас же! Ты хочешь, чтобы их положение еще тяжелей стало?
Я м с к о в. Вот я это самое им и говорю.
Б и н а. А ты, сестра, до того захлопоталась, чтоб им тяжесть облегчить, что на тебя уже смотреть тошно.
Ю л и а н а. Мне их жалко.
Б и н а. И мне жалко. Но я ради них на распятие не пойду.
Ю л и а н а. А я пошла.
Б и н а. И чего ради? Что она тебе сделала? Только гор золотых насулила, а на деле? Почему она тебя за Волынского не выдала, как обещала?