Полицейский инспектор Лежен, заслышав знакомую мелодию «Отец О'Флинн», поднял голову от бумаг: в комнату вошел Корриган.
– Прошу прощения, если не угодил, но у водителя этого «Ягуара» алкоголя в организме не оказалось. То, что унюхал ваш П.К. Эллис, – плод его собственного воображения.
Однако Лежена в эту минуту не интересовали нарушители правил уличного движения.
– Взгляните, – сказал он.
Корриган взял письмо, которое ему протянул инспектор. Почерк мелкий и ровный. Письмо было из коттеджа «Эверест», Глендоуэр-Клоуз, Борнмут.
«Дорогой инспектор Лежен!
Если помните, Вы просили меня связаться с Вами, случись мне снова встретить человека, который следовал за отцом Горманом в тот вечер, когда последний стал жертвой убийства. Я внимательно наблюдал за всеми, кто бывал поблизости от моей аптеки, но ни разу больше его не видел.
Вчера я присутствовал на благотворительном празднике в соседней деревушке – меня привлекло туда участие в празднике миссис Оливер, известной как автор детективных романов. Она надписывала желающим свои книги. Я большой любитель детективных романов, и мне очень хотелось увидеть миссис Оливер.
И там, к своему великому удивлению, я встретил человека, который проходил мимо моей аптеки в вечер убийства отца Гормана. Видимо, после этого он стал жертвой несчастного случая, ибо передвигается теперь лишь в инвалидном кресле. Я навел о нем кое-какие справки, и оказалось, что он проживает в этих местах и фамилия его Винаблз. Его адрес: Прайорз-Корт, Мач-Диппинг.
Надеюсь, Вам пригодятся эти сведения.
Искренне Ваш
З. Осборн».
– Ну что? – спросил Лежен.
– Неубедительно. – Ответ Корригана был как ушат холодной воды.
– На первый взгляд. Но я не уверен...
– Этот тип, Осборн, не мог ничье лицо толком разглядеть вечером, да еще в такой туман. Наверное, случайное совпадение. Сами знаете, как бывает. Раззвонят повсюду, будто видели человека, которого ищет полиция, и в девяти случаях из десяти нет ни малейшего сходства даже с газетным описанием.
– Осборн не такой, – сказал Лежен.
– А какой?
– Он почтенный, солидный аптекарь. Старомодный, весьма любопытный по характеру человек и очень наблюдательный. Мечта его жизни – опознать какую-нибудь жену-отравительницу, купившую у него в аптеке мышьяк.
Корриган рассмеялся:
– Очередной случай, когда желаемое принимают за действительное.
– Возможно.
Корриган взглянул на коллегу с любопытством:
– Значит, по-вашему, в этом что-то есть? Какие же действия вы собираетесь предпринять?
– Во всяком случае, не помешает навести справки о мистере Винаблзе из... – он взглянул на письмо, – из деревни Мач-Диппинг.
Глава 9РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
1
– Удивительные события происходят в деревне! – легкомысленно воскликнула Гермия.
Мы только что пообедали, и перед нами на столе дымился кофейник с черным кофе.
Я посмотрел на нее. Я ожидал совсем иной реакции на свой рассказ. Говорил я долго и подробно, а она слушала с интересом и, казалось, с пониманием. Но подобного вывода я никак не ожидал. Снисходительный тон наводил на мысль, что услышанное ничуть не поразило и не взволновало ее.
– Вообще-то утверждают, будто в деревне скука, а в городе жизнь бьет ключом. По незнанию, наверное, – продолжала Гермия. – Оставшиеся еще на свете ведьмы укрылись в деревенских лачугах. Молодые джентльмены с упадническими настроениями служат черные мессы в старых помещичьих усадьбах в сельской глуши. Старые девы на закате дней наряжаются в украшения из фальшивых скарабеев, устраивают спиритические сеансы, по чистым листам бумаги двигаются планшетки и наводят страх. Из этого можно сделать серию увлекательных статей. Почему бы тебе не взяться?
– Кажется, ты не совсем поняла меня, Гермия.
– Прекрасно поняла, Марк! По-моему, это чрезвычайно занятно. Как страничка из истории – забытое наследие Средних веков.
– Меня не интересует история, – раздраженно ответил я. – Меня интересуют факты. Фамилии на листке бумаги. Я знаю, что произошло с некоторыми из этих людей. А что случилось или случится с остальными?
– Не слишком ли ты даешь волю воображению?
– Нет, – упрямо сказал я. – Воображение здесь ни при чем, на мой взгляд, опасность реальна. Жена викария со мной согласна.
– Ах вот оно что – жена викария! – В голосе Гермии прозвучало пренебрежение.
– Только без этой интонации – «жена викария»! Она необыкновенная женщина. И то, что ты слышала, – не выдумки.
Гермия пожала плечами:
– Возможно.
– Но ты не веришь?
– Ты преувеличиваешь, Марк. Твои средневековые колдуньи, видно, сами искренне верят всей этой чепухе. И конечно, они пренеприятные.
– Но ничуть не опасные?
– Марк, ну откуда им быть опасными?
Я помолчал. Мысли у меня перебегали из света во тьму и снова к свету. Тьма – это «Белый конь», а свет – разумные суждения Гермии. Надежный свет повседневности, электрическая лампочка, прочно ввернутая в патрон и освещающая темные углы. Ничего особенного не видно – привычная обстановка любой комнаты. И тем не менее... Гермия рассуждает здраво, убедительно, но ей все видится в ином свете, чем мне.
Мысли решительно, упрямо возвращались к одному и тому же:
– Я хочу проверить, Гермия. Добраться до самой сути.
– Правильно. Возьмись за это. Наверное, будет очень любопытно. Даже забавно.
– Что здесь забавного? – возразил я. – Я хотел просить твоей помощи, Гермия.
– Помощи? Чем же я могу тебе помочь?
– Помоги мне все проверить и выяснить. Давай примемся за дело сейчас же.
– Марк, милый, но я ужасно занята. Пишу для одного журнала статью. И еще мне нужно кое-что сделать по Византии. И я пообещала двум студентам...
Рассуждала она разумно, но я уже не слушал.
– Понятно, – сказал я. – У тебя и так хлопот полон рот.
– Совершенно верно.
К черту! Я не маленький мальчик. Не ищу материнской опеки – тем более у такой мамаши. Моя мать была очаровательна и совсем не умела о себе позаботиться – все вокруг, в особенности сын, с радостью принимали на себя заботу о ней.
Я бесстрастно наблюдал за Гермией. Так хороша собой, умна, рассудительна, начитанна. И – ничего не поделаешь – так безнадежно скучна.
2
На следующее утро я пытался связаться с Джимом Корриганом, но безуспешно. Попросил передать ему, чтобы он зашел, – я буду у себя между шестью и семью. Я знал, что он человек занятой и вряд ли сумеет выбраться, но без десяти семь он у меня появился.
Пока я доставал виски и стаканы, Джим расхаживал по комнате, разглядывал книги, картины и наконец заметил, что предпочел бы роль Великого Могола своей должности перегруженного работой, вечно занятого полицейского хирурга.
– Хотя, наверное, им здорово доставалось от женщин, – добавил он, усаживаясь в кресло. – По крайней мере, от этого я избавлен.
– Вы, следовательно, не женаты?
– Избежал этой участи. И вы вроде тоже. Видно по уютному беспорядку. Жена бы тут первым делом все прибрала.
Я ответил, что женщины, в общем, не так плохи, как он считает, и, взяв свой стакан, сел напротив него и сказал:
– Вас, наверное, удивляет, зачем это вы мне срочно понадобились, но всплыли некоторые факты, быть может, они связаны с нашим разговором, когда мы виделись в прошлый раз.
– Ах да. Отец Горман.
– Именно. Но сначала вы мне ответьте: название «Белый конь» вам ничего не говорит?
– «Белый конь», «Белый конь» – пожалуй, нет. А что?
– Я думаю, оно может быть как-то связано с тем списком... Я тут побывал со своими друзьями в деревне Мач-Диппинг, и они меня сводили в одну гостиницу, вернее, это когда-то была гостиница под названием «Белый конь».
– Погодите! Мач-Диппинг? Мач-Диппинг – это где-то возле Борнмута?
– Примерно в пятнадцати милях.
– Вы там не встречали случайно одного типа по имени Винаблз?
– Встречал.
– В самом деле? – Корриган даже привстал от волнения. – У вас прямо какой-то талант выбирать подходящие места! Что он собой представляет?
– Весьма необычная личность.
– Да? В каком смысле?
– Главным образом по силе характера. Хоть у него парализованы ноги после полиомиелита...
Корриган резко перебил меня:
– Что?
– Он перенес полиомиелит несколько лет назад. И у него парализованы ноги.
Корриган откинулся в кресле с недовольным видом:
– Все ясно. Я так и думал – подобное совпадение просто невозможно.
– Я вас не понимаю.
Корриган сказал:
– Вам надо встретиться с полицейским инспектором Леженом. Ему будет интересно вас послушать. Когда убили Гормана, Лежен просил всех, кто видел священника в тот вечер, сообщить об этом в полицию. Большинство сведений, как обычно, оказались бесполезными. Но один человек, аптекарь по имени Осборн, – у него аптека неподалеку – рассказал, что видел отца Гормана в тот вечер. Священник прошел мимо его двери, а за ним по пятам следовал какой-то тип. Аптекарь описал его довольно точно и сказал, что узнал бы, если бы снова увидел. Ну а два дня назад Лежен получил от Осборна письмо. Тот продал свое дело и живет в Борнмуте. Был на деревенском празднике и говорит, что видел этого человека снова. Но передвигается тот в инвалидной коляске. Осборн стал о нем расспрашивать и узнал: его фамилия Винаблз.
Он взглянул на меня вопросительно. Я кивнул.
– Верно, – сказал я. – Это Винаблз. Он был на празднике. Но идти вдоль улицы в Паддингтоне за отцом Горманом в тот вечер не мог. Это физически невозможно. Осборн ошибся.
– Он описал его очень подробно. Ростом около шести футов, крючковатый нос, кадык. Верно?
– Да. Это Винаблз. И все же...
– Понимаю, мистер Осборн может преувеличивать свои таланты по части узнавания лиц. Наверное, его сбило с толку сходство. А что это за «Белый конь»? Расскажите.
– Вы не поверите, – предупредил я. – Мне и самому не верится.
Я передал ему разговор с Тирзой Грей. Реакция была такая, как я и ожидал.
– Что за невероятный вздор!
– Да, не правда ли, какой вздор?
– Конечно. Что с вами, Марк? Белые петухи... Наверное, и жертвоприношения в придачу! Медиум, деревенская ведьма и старая дева, и она может наслать смертоносный луч. Безумие какое-то!
– Действительно, безумие, – проговорил я уныло.
– Только не поддакивайте мне, Марк, а то, похоже, вы себя пытаетесь разуверить. Вы полагаете, в этом что-то есть?
– Разрешите мне сначала спросить у вас: правда, будто в каждом из нас есть подсознательное желание умереть? Это научный взгляд?
Корриган помолчал с минуту. Потом сказал:
– Я не психиатр. Но, по-моему, авторы таких теорий сами немножко тронутые. Помешались на завиральных идеях. Уверяю вас: полиция отнюдь не в восторге, когда приходится назначать медицинскую экспертизу, – медицинский эксперт иногда помогает защите выгородить убийцу, который прикончил одинокую старушонку, польстившись на ее кубышку.
– Вы предпочитаете свою теорию воздействия желез внутренней секреции?
Он усмехнулся:
– Ладно, ладно. И я теоретик. Принято. Однако моя теория зиждется на истинно научной основе – если я когда-нибудь ее обнаружу. Но эта ахинея о подсознательном!..
– Не верите?
– Верю, конечно, но специалисты слишком далеко заходят. Подсознательное «стремление к смерти» и все прочее. Что-то в этом, безусловно, есть, но не в такой степени, как они уверяют.
– Тирза Грей утверждает, будто овладела всеми знаниями в этой области.
– Тирза Грей! – фыркнул он. – Что знает недоучка – старая дева из деревни – о психологии ментальности?
– Говорит, будто знает много.
– А я повторяю: чепуха!
– Так всегда отзывались о любом открытии, противоречащем устоявшимся идеям. Корабли из железа? Абсурд! Воздухоплавательные аппараты? Абсурд. Лягушки в судорогах от прикосновения металлического провода...
Корриган перебил меня:
– Значит, вы заглотали мормышку?
– Вовсе нет, – возразил я. – Мне просто хотелось знать, имеется ли здесь научное обоснование.
Корриган снова фыркнул:
– Ну да, как же, научное обоснование!
– Что ж, я просто хотел выяснить.
– Сейчас вы начнете утверждать, что она – легендарная Женщина со шкатулкой.
– Какая еще Женщина со шкатулкой?
– Просто одна немыслимая легенда. Такие возникают временами – Нострадамус в переложении матушки Шиптон. А уж доверчивые люди схватятся за что угодно.
– Скажите, по крайней мере, как у вас идут дела со списком.
– Ребята стараются изо всех сил, но требуется время и бесконечная рутинная работа. Фамилии без адресов или просто имена нелегко проверить и идентифицировать.
– Тогда посмотрим на это с другой стороны. За довольно короткий промежуток времени – приблизительно за год или полтора – каждая из этих фамилий стала фамилией в свидетельстве о смерти. Так?
Он внимательно на меня посмотрел:
– Да, тут вы правы.
– Вот что у них у всех общего – они умерли.
– Да, но все это, может быть, не так ужасно, как кажется. Вы представляете себе, сколько человек умирает каждый день на Британских островах? А большинство фамилий этого списка встречается часто. Однако толку от моих рассуждений тоже мало.
– Делафонтейн, – сказал я. – Мэри Делафонтейн. Эту фамилию нечасто встретишь. Если не ошибаюсь, во вторник были ее похороны.
Он снова бросил на меня внимательный взгляд:
– Откуда вы знаете? Прочли в газете?
– Слышал от ее приятельницы.
– В ее смерти не было ничего странного. Можете мне поверить. И обстоятельства в других случаях тоже не вызывают подозрений. Полиция проверяла. Если бы имелись несчастные случаи, тогда бы можно было всерьез над этим задуматься. Но смерть всегда наступала от естественных причин. Воспаление легких, кровоизлияние в мозг, опухоль мозга, камни в желчном пузыре, один случай полиомиелита – ничего подозрительного.
Я кивнул.
– Ни несчастных случаев, – сказал я, – ни отравлений. Обычные болезни, ведущие к смерти. Как и утверждает Тирза Грей.
– Вы, значит, в самом деле думаете, будто эта особа может заставить кого-то, кого она в жизни не видела, кто находится от нее за много миль, заболеть воспалением легких и скончаться по этой причине?
– Я-то этого не думаю. А вот она думает. Я считаю такое немыслимым; хотелось бы, чтобы это было невозможно. Но кое-какие детали весьма любопытны. Случайное упоминание о «Белом коне» в разговоре о том, как убрать нежелательного человека. И такое место, «Белый конь», оказывается, действительно существует, а хозяйка его похваляется, что может убрать любого человека. У нее есть сосед, которого видели, когда он шел по пятам за отцом Горманом перед тем, как произошло убийство. Гормана в тот вечер позвали к умирающей, и она рассказала о каком-то «невероятном злодействе». Не слишком ли много совпадений, как вам кажется?
– Но Винаблз не может быть тем человеком, ведь вы сами говорите – он уже многие годы парализован.
– А разве невозможно с медицинской точки зрения симулировать паралич?
– Невозможно. Конечности атрофируются.
– Тогда ничего не скажешь, – со вздохом согласился я. – А жаль. Если существует такая, как бы ее назвать, ну, организация, что ли, «Устранение неугодных», Винаблз очень подходит на роль ее руководителя. Все в его доме говорит о прямо-таки сказочном богатстве. Откуда такие деньги? – Я помолчал, потом добавил: – Все эти люди умерли в своей постели от той или иной болезни. А может быть, кто-то нажился на их смерти?
– Всегда найдется человек, которому выгодна чья-то смерть – в большей или меньшей степени. Никаких подозрительных обстоятельств не выявлено. Вы это хотите узнать?
– Не совсем.
– Леди Хескет-Дюбуа, как вы, наверное, слышали, оставила пятьдесят тысяч фунтов. Их наследуют племянник и племянница. Племянник живет в Канаде. Племянница замужем, живет где-то на севере Англии. Обоим деньги не помешают. Томазине Такертон оставил очень большое состояние отец. В случае, если она умирает не будучи замужем и до того, как ей исполнится двадцать один год, наследство переходит к ее мачехе. Мачеха как будто совершенно безобидная. Дальше, эта ваша миссис Делафонтейн – деньги достались ее двоюродной сестре...
– Ах вот как. И где же эта двоюродная сестра?
– Живет с мужем в Кении.
– Значит, все они отсутствуют в момент смерти, до чего удобно, – заметил я.
Корриган сердито глянул на меня:
– Из трех Сэндфордов, которые отправились к праотцам за это время, у одного осталась молодая вдова, она снова вышла замуж, и очень скоро. Покойный Сэндфорд был католиком и не давал ей развода. А еще одного типа, Сиднея Хармондсуорта, – он умер от кровоизлияния в мозг – Скотленд-Ярд подозревает в шантаже, полагают, это был источник его доходов. И кое-кто из очень важных чиновников может испытывать огромное облегчение от того, что Хармондсуорт приказал долго жить.
– Вы хотите сказать, что все эти смерти кому-то очень на руку? А как насчет Корригана?
– Корриган – фамилия распространенная. Корриганов поумирало много, но их смерть никого не осчастливила, насколько нам известно.
– Тогда все ясно. Вы и есть намеченная жертва. Смотрите в оба.
– Постараюсь. И не воображайте, что ваша эндорская волшебница[82] поразит меня язвой двенадцатиперстной кишки или «испанкой». Такого закаленного в борьбе с болезнями лекаря голыми руками не возьмешь.
– Послушайте, Джим. Я хочу заняться Тирзой Грей. Вы мне поможете?
– Ни за что! Не понимаю – умный, образованный человек верит в такую чепуху.
Я вздохнул:
– Другого слова не подберете? Меня от этого уже тошнит.
– Ну, чушь, если это вам подходит.
– Тоже не очень-то.
– И упрямец же вы, Марк!
– Насколько я понимаю, кому-то надо быть упрямцем в этой истории, – ответил я.