— Да, кстати, я говорю по-английски, — повторил Эман.
Выражение его лица изменилось, оно стало холодным, жестким.
— Заметьте, сударыня, — обратился Эман к Марго, — что это не я сказал. Подобные авантюры совершенно не в моем духе. Я слишком хорошо изучил свет, чтобы быть тем, за кого вы меня принимаете, сударыня, — закончил он укоризненно.
Это было его единственное суровое предостережение. Он тут же переменил тон на восторженно-мальчишеский.
— А впрочем, гениальная штука! — задорно воскликнул он. — И надо же было такое придумать! Вот что значит талант! Жаль, что я не тот человек. Очень сожалею, что не могу на это пойти.
— Я действительно хотел склонить тебя на мошенническую проделку, — признался Эмануэль. У него только сейчас раскрылись глаза на истину. — Но я и сам мошенничаю, — сказал он, пожимая плечами. — Что поделаешь, если при известных обстоятельствах единственный выход — мошенничество.
Эмануэль не долго раздумывал над этим, он только спросил:
— А что ты мне посоветуешь, если не желаешь изображать английского капиталиста?
— Вот об этом-то я и хочу потолковать с тобой.
Эман был сама честность, само прямодушие.
— Работай!.. А пристраивать чужие изобретения предоставь другим, более оборотливым людям.
Это было сказано главным образом для Марго, хотя он и не смотрел в ее сторону. Но он прекрасно понимал, кто под него подкапывается. Неизвестно, соответствовал ли душевный склад Эмана его профессии, но одним несомненно полезным для нее качеством он обладал — острым умом, проникающим в мысли противника.
Марго действительно сказала мужу:
— Вот видишь. Точно такой же совет дал тебе и папа. Труд, связи или преступление? Что для тебя более приемлемо? Он только хотел, чтобы ты и связи попытался использовать. Но с этим надо покончить — не вышло. Предоставь связи господину Эману. Впрочем, у него нет для этого времени, — настойчиво уверяла она мужа.
Эмануэль отлично понял, что Марго хотела только спровадить его друга, а его самого удержать от новых откровенностей. Поэтому он упрямо возразил:
— Машиной мы ведь тоже обзавелись благодаря связям Эмана. Иначе бы нам ее не видать — при таких-то средствах. Тогда ты была не прочь.
Он бегал по комнате, ероша волосы.
— Эман, разыграй англичанина! — крикнул он.
— Это не солидно. Прежде всего надо своими глазами увидеть эту вещь и пощупать ее, — заявил Эман без обиняков. Он решил, что критический момент наступил, он его достаточно подготовил.
— Хочешь увидеть бомбу? — спросил Эмануэль. Он остановился и машинально повернулся лицом к стенному шкафу. К шкафу подошла и Марго, как бы желая заслонить его собой. Теперь Эману все было ясно.
— Надо полагать, что ваше взрывчатое вещество где-то тут поблизости, — сказал он странным голосом — мягким, вкрадчивым, но и не без угрозы, которая, однако, дошла до сознания слушателей лишь позднее, как эхо.
— Взрывчатое вещество хранится в безопасном месте, — заявила Марго. — Не так уж мы легкомысленны, чтобы держать его здесь, и не так безответственно глупы, чтобы выпустить его из рук.
Ее тон становился все более жестким и решительным. Как же ей было иначе заставить бедного Эмануэля понять, что она вмешалась в разговор с целью оградить его, что он в опасности. И мужественной Марго это удалось.
Положение, созданное Эманом, заставило супругов безмолвно заключить союз против атакующего противника. Это разозлило Эмана. Временное согласие во вражеском лагере не только не послужило для него предостережением, оно сделало его неосторожным. Он сунул руки в карманы и принял еще более деловой вид.
— Делайте что хотите! Я знаю, что без моей помощи вам из клетки не выбраться: на каждом шагу будете нарываться на решетку. Я бы очень удивился, если бы оказалось, что отдел контроля еще не выслал по пятам Эмануэля сыщиков. Разве не так? — выразительно спросил он. Эмануэля эти слова действительно поколебали, и только Марго, ничего не знавшая о невидимом соглядатае, осталась тверда.
— Наше изобретение в безопасном месте, — повторила она, — проведена даже сигнализация для защиты от воров. — И она еще присочинила: — Дело это вообще может провалиться. Бомба разорвется, едва к ней прикоснутся неопытные руки. Понимаете? Мы решили, пусть лучше все взлетит на воздух, но обворовать себя мы не позволим.
Истинной во всем этом была только ее страсть, но именно она-то и произвела на Эмана впечатление, как ни склонен он был везде и всюду подозревать ложь. И он давал увлечь себя все дальше и дальше.
— А кто повезет эту штуку за границу? — спросил он, выкатив глаза.
— За границу? — переспросили удивленные супруги.
— Конечно, ваше изобретение либо прахом пойдет, так как здесь никто не даст вам настоящей цены, либо вы передадите его мне для реализации за границей. У меня есть связи.
— Это запрещено! — вскричала Марго.
— В наше-то время? Да кто же не знает, как это делается!.. — В голосе Эмана послышались презрительные нотки, но Марго держалась стойко.
— Разглашение секретов производства — то же, что государственная измена! Нет, выдавать военные тайны мы не собираемся. Удивляюсь вам, Эман.
— Я думал — вы понимаете, что мы имеем право бороться с бедностью любыми средствами. Это не крамола, а последовательная защита существующего строя. Какая же это «государственная измена»? Разбогатеть любой ценой — наивысшая верность этому строю, — яростно настаивал Эман.
— И шутник же вы! — саркастически заметила Марго.
Так как Эмануэль все еще пребывал в нерешительности, искуситель пустил в ход последний козырь. Голос его упал почти до шепота, и это подействовало неотразимо.
— С кем ты говорил, Рапп, сегодня днем, когда позвонил на квартиру президента «И. Г. Хемикалиен»?
— С его личным секретарем, — спокойно ответил юноша.
— А кто соединил тебя с ним? Ясно, Мелите, ведь личный секретарь слышал танцевальную музыку. Вот они, мои связи. А произошло это всего три четверти часа тому назад. И ты хочешь действовать против меня! Действуй вместе со мной, и успех обеспечен. Понял?
Он говорил с одним Эмануэлем, не обращая внимания на изумленную Марго и уже натягивая перчатку.
— Впрочем, у меня и так достаточно хлопот, — сказал он как бы вскользь. — Когда надо будет, приходи ко мне сам. До свидания. Сударыня, буду ли я иметь удовольствие сегодня вечером в Спортпаласте… Нет? Ну, значит, я увижу тебя и фрейлейн Ингу! Уж ее-то во всяком случае! — И он перевел наглый взгляд с мужа на жену. Но и тут сохранил добродушное выражение.
И ушел.
VIII
Эмануэль, однако, опередил его: он ринулся на лифте вниз и выскочил на улицу, прежде чем Эман спустился с шестого этажа. Юноша ждал, скрытый за колонной, у входа в парк Монбижу; он видел, как Эман подошел к стоянке такси, а когда машина тронулась, сам сел в другую.
Впервые в жизни преследовал он мужчину, и в сущности это ошеломило его не меньше, чем слежка, которой он сам подвергся в то утро. Но над всем возобладала жажда действия. Куда направляется Эман? Куда бы он ни направлялся, во всяком случае он увлек Эмануэля далеко в сторону от больницы, в западную часть города — к нарядным кварталам, где красовались виллы двух сотен крупнейших богачей. Эмануэль угадал истину раньше, чем машина Эмана подкатила к дворцу председателя «И. Г. Хемикалиен».
Мгновенно юноша понял все. Эман, докладывающий в эту минуту о свидании со своим другом, сам и говорил с ним, когда Эмануэль думал, что беседует с личным секретарем председателя. Да, Эман выдал себя за секретаря; первые слова он произнес своим обыкновенным голосом. И не кто другой, как тот же Эман, шел за ним по переулкам, прилегающим к Паркштрассе. Те, чью волю он вершит, приказали ему шпионить за своим приятелем, а теперь ждут, что он принесет им взрывчатое вещество. Ведь Эман откровенно домогался его.
Но тут же Эмануэля взяло сомнение. И вовсе не потому, что все это показалось ему страницей из приключенческого романа, — юноша не проводил четкой грани между приключением и обычной действительностью, — а просто потому, что он подходил к жизненным явлениям с той же меркой, что и Эман: оба стремились разбогатеть любой ценой. Казалось бы, именно поэтому следовало насторожиться, но симпатия заглушала подозрения. Оттого, что Эман прибегнул к таким необычным средствам, его дружба казалась Эмануэлю особенно надежной. Перед ним сейчас было два Эмана: один словно бы сошел с экрана, другой был обыкновенный, будничный.
Но прежде всего Эмануэлю, при его натянутых отношениях с Марго, хотелось, чтобы она оказалась неправа. Нет, Эман, разумеется, не таков, каким ей представляется. Она всячески усложняет реализацию взрывчатого вещества. Государственная измена — и где только подхватила она это словечко, кто ее надоумил? Значит, Марго на стороне Шаттиха?
Кровь бросилась ему в голову. От ревности он забыл об Инге, о Норе Шаттих, о собственных глупостях, даже о своей страсти. В смятении своем он видел одно: Марго с Шаттихом. Он чуть не остановил машину. Этот припадок произошел как раз возле Сенного рынка. С трудом овладев собою, Эмануэль поехал дальше, он и так опаздывал на свидание.
Торопливо шагая по коридорам больницы, он столкнулся со своим шурином Рольфом, выходившим из кабинета врача. Рольф не возражал против того, чтобы отца навещали.
— Побывай у него сам и приводи, если хочешь, его друзей и сослуживцев! Отец слишком много времени проводит в одиночестве. Ушибы не так уж опасны, нет никакой надобности оставлять его по целым дням наедине со своими думами.
— Да, это ужасно! — подхватил Эмануэль. — С утра до вечера думать!
— Есть и признаки депрессии, — добавил Рольф. — Отец все говорит об ответственности, которую он не в состоянии нести.
— Какая же у него ответственность? — спросил Эмануэль.
— Больной от нее не свободен, пока есть надежда на выздоровление.
— В надежде-то все и дело, а ответственность тут вовсе ни при чем, — решил юноша.