— Только с Викки? — спросила между делом Адель. Она занята была тем, что любовалась Марией. — Фрейлейн, сколько вы весите? — спросила она тут же с неподдельным любопытством.
— Шестьдесят пять килограмм, но я давно не взвешивалась.
— Вес правильный, и вообще все как надо. У вас такое лицо — если бы вы служили в моем ресторане, посетители принимали бы от вас, не проверяя, любой счет!
— Бросьте глупости, мне нужно работать. — Мария повернулась к столу.
— Да вы и шить умеете!
Адель все еще говорила восхищенным тоном, в ее осанке выразилось даже смирение. Она приподнимала полуготовые вещи, разглядывала их; под ними показалась голая доска стола. Понемногу ее белая, в кольцах рука подобралась к корзиночке с пестрыми лоскутками.
— Сколько вы берете, фрейлейн, за вечернее платье? Я хочу сшить себе… Ого! — Она не договорила и быстро выдернула руку из корзиночки. — Загляните-ка сами! — приказала она, сразу изменившись.
Женщина выросла на глазах у Марии, куда исчезла приниженность? «Тут опасный поворот, — почувствовала Мария, — они что-то затеяли!» Первым ее побуждением было отвернуться и выйти из комнаты. «Я и знать ничего не желаю», — хотела она сказать. Но вслед за тем пробилось сознание собственной силы. Если ей доведется схватиться с этой мягкотелой бабой, берегитесь! Мальчишку с его напускной иронией она уже раз держала над собою в воздухе на вытянутых руках, пока его не свела судорога. Пусть выдумывают что хотят, а кончится тем же. Я пройду через все, — решила она. — Тем вернее настанет мой час.
Адель сунула руку под обрезки материи и извлекла большой синий камень. На цепочке, сверкающей бриллиантами, он свешивался с ее пальца, и свет рожков с потолка зажигал в нем гиперболический блеск неведомых морей. Зрелище явилось неожиданным даже для тех, кто часто видел камень. Как странно околдовал он Марию! Одно мгновенье она ни о чем не думала, только все чувства ее были взметены и со дна их вставало что-то — как бы вдохновение, что-то шептало — как бы растроганность. Ей чудилось, точно она стала чем-то более чистым и прекрасным. «Это другая жизнь! Вот чем могла бы я быть». Может быть, так она почувствовала, но секундой позже все уже миновало.
Мария вздохнула, подняла глаза и увидела Адель. «На что не способна такая женщина, если она обладает подобным камнем?» Эта мысль вернула Марию к действительности. До ее сознания дошло, что она поймана, поймана с поличным, и ей никакими путями не выпутаться. Камень найден в ее корзинке, и тот, кто его украл, был ее другом. Десять месяцев они прожили в деревне, и камень, который тщетно искали все время в Берлине, всплыл, как только объявилась она, Мария. Так это выглядит со стороны. Даже Кирш не подумает ничего другого. Если он когда-нибудь подозревал Викки, то его подозрения должны рассеяться, потому что камень нашелся теперь у воровки, однажды уже осужденной.
Мария вдруг метнулась всем телом вперед, точно хотела сорваться с места, а ноги не слушались. Она, как зверь, оскалила зубы. Адель и Курт отпрянули.
— Тонко вы это обделали! — прохрипела Мария.
— Что, что? — проговорила Адель, еще сама не зная — успокоительно или для контратаки.
Но Курту было ясно, чего он хочет.
— Мария! — Он напряг всю свою волю. — Шутка слишком затянулась. Ты же помнишь, что я всегда говорил тебе в той дыре, где мы так долго проторчали с тобою вдвоем. Я говорил тебе: «Мы дадим камешку вынырнуть вновь, пока не поздно». Адель уже ополчилась здесь на Викки, и Кирш тоже!
На последних словах он едва не задохнулся. Мария сквозь оскаленные зубы процедила:
— И поэтому расплачиваться должна я!
— Еще бы! Хотела ты оставить камень у себя или нет?
— Сейчас за тобой придут два полицейских!..
— За тобой! — возразил ей Курт, бледный, с перекошенным ртом. Подбитый глаз придавал ему еще более отчаянный вид.
У Марии перехватило дыхание. Разговор супругов к концу обеда! Стали вдруг понятны те немногие подслушанные слова. Подстрекатели, мошенники! Ей сделалось дурно от бешенства; она хваталась за грудь, цеплялась за стол.
— Теперь наступает раскаяние! — заметила Адель. — Хорошо еще, что в вас заговорила совесть. — Она пододвинула Марии стул.
Когда Мария пришла в себя, злоба ее улеглась. «Вполне естественно, — сознавала она. — Слишком хорошо сошлись концы с концами. Люди правы. Меня опять отдадут под суд».
Адель отерла камень, проверила, все ли бриллианты на цепочке целы, потом убрала кулон в саквояж.
— Довольно! Камень теперь отправится в сейф, — сказала она, строго скривив набок рот.
Курт знал ее ночные глаза, полные приятной истомы. Но здесь Адель показала, каковы ее глаза бывают днем; он предпочел отвернуться. Он приложил палец к губам, чтоб Мария придержала язык. Адель между тем продолжала:
— Вам нечего больше сказать. Хорошо, что вы это понимаете сами. Я могу делать с вами что хочу. Все что мне вздумается! — Рот ее сделался жестким, показались мелкие бурые зубы; старая женщина улыбалась во все румяна — жалкая и страшная. — Как теперь обнаружилось, вы в сообщничестве с другим украли синий камень. За это вам обоим придется остаться у тетушки в «Гареме».
Она искала на что бы сесть. Курт поспешил услужить ей. Так как Адель не выпускала из рук саквояжа, ей не сразу удалось усесться. Мария успела подумать: «Не в суд? Чего же она хочет? Или тоже сошла с ума?»
Курт заговорил горячо:
— Очень мило, Адель. В конце концов ты еще будешь меня благодарить. Что я тебе доставил! — Он указал на Марию. — Тебе бы в жизни не найти такого клада.
— Не надо преувеличивать! Фрейлейн, пожалуй, нам подойдет. Вы работали когда-нибудь в заведении?
— Я?
— Буфетчицей, — пояснил Курт.
Мария чуть не закричала: «Не к судье? Нет?» Но вовремя прикусила язык. Адель деловито говорила:
— Я вас беру, фрейлейн. Завтра вечером, с половины восьмого, вы можете приступить. Работать будете на процентах. Сколько вы выработаете, зависит от вас. Но одно извольте запомнить: Курт — мой. — Она сделала многозначительную паузу. — Ваша предшественница попробовала у меня его отбить. В тот же вечер ей пришлось явиться в полицию. Это всегда в моей власти. Мне известно кое-что о каждой… Да. Так вот оно как обернулось. — Она громко лязгнула зубами и затрясла головой.
— У нее пока что вид портнишки, — начал Курт. — Но как сложена! Плечи, бедра, длинные ноги! А спину обнажить — высший класс! Столько гладкой кожи без единой бородавки, без пятна, — такого твоя лавочка еще не видывала!
Адель смерила любовника взглядом, после которого он предпочел сохранить прочее про себя. Она между тем сама подхватила его мысль.
— Высветлите волосы! При вашей естественной белокурости вы будете чуть-чуть солидней, чем нужно. Правда, ваш стиль — именно солидность, на это так и слетаются международные авантюристы, хоть они и повывелись нынче. Приличные клиенты — те и сами умеют быть солидными. Красьтесь умеренно. Главное — подвести глаза, на продолговатом лице светлые глаза кажутся небольшими. Недостаток, свойственный всем гамбуржанкам.
— Я не из Гамбурга.
Это было первое слово Марии за всю сделку. Курт нетерпеливо взмахнул рукой.
— Все, что оттуда, с севера, считается гамбургским, по крайней мере всякая женщина соответственного типа. Ну, разве Адель не обворожительна? — спросил он тут же. — Не прав я был, когда рассказывал тебе о ней? Теперь ты увидишь, что она может быть также и очень мила! Адель, я доставил тебе синий камень и прелестнейшую гамбуржанку и, кроме того, я остаюсь твоим любовником, пока ты не умрешь от старости. Что я за это получу?
Не успел он увернуться, как та ударила его по щеке.
— Вот что! — сказала Адель.
Он пригнулся, хотя было уже поздно. Глядя снизу вверх со злою, бледной усмешкой, прошипел:
— Еще не решено. Я моложе тебя, Адель.:
Она пожала плечами. Но ей стало страшно — ее движение это выдало, когда она встала. Курт отворил перед нею дверь.
Мария только тут опомнилась; она пронзительно закричала вслед:
— Ступайте прямо в полицию! Я не пойду в ваш ресторан!
Адель и не подумала остановиться. Курт только повернул голову и показал язык. Потом они скрылись вдвоем.
Они еще не спустились с лестницы, как женщину снова охватил страх.
— Но если они найдут в Отто яд?! А вдруг ты и в самом деле… — прошептала она.
Юноша шепнул ей под шляпу, в рыжие волосы:
— Как знать?
Но в одном он был уверен: Викки выгорожена! Это, пожалуй, ослабит подозрение и против него самого, даже в отношении мертвеца. Адель должна заявить, что синий камень попросту нашелся; тогда Кирш оставит его, Курта, в покое. А главное, Викки выгорожена! От радости Курт перевесился через перила и скатился по ним.
Наверху, в комнате, Мария стояла над начатой работой, раздумывая, надо ли снова сесть за шитье. Она попробовала. Однако было ясно, что это уже позади и наступает новый этап. Новый этап должен унести ее еще дальше — от кого?
«Пройду еще разок в комнату для пинг-понга, — решила она, — посмотрю на карту всех морей».
ГЛАВА ПЯТАЯ
Бар был солидным предприятием. Ровно в половине восьмого приходили девушки.
— Очень приятно. Леенинг, — представлялась всем Мария.
В своих нарядных вечерних платьях все шесть девиц сперва убирали помещение. Передние столики им полагалось накрывать самим; в ведении кельнеров были места вокруг площадки для танцев, а также небольшие кабины по стенам между легкими перегородками. Все хорошо ладили между собой; посетители появлялись двумя часами позже.
Поужинав, буфетчицы гадали друг другу на картах. Геди поддразнивала Стеллу:
— Хороший жених с недальней дороги!
В ответ Стелла не находила ничего лучшего, как нагадать сопернице то же самое. Что-то жуткое прозвучало в предсказании, которое Мария услышала в третий вечер от Нины:
— Мария, досада в доме в утренний час.
— В утренний час?
— Остерегайся! Но еще не скоро.