– Вот еще новости! – сказал Обл‹омов›.
– Раки
4 чтоб были: я люблю заняться ими.
– Жаркое телятина, [сказ‹ал›] вафли,
5 – заключил Обломов.
– Телятина
6 да телятина – эх, брат Обломов: не умеешь ты жить, [живешь как меща‹нин›], а еще помещик! какой ты барин, по-мещански живешь: не умеешь угостить приятеля. Вот Мазуров, так, нечего сказать: мастер и не жалеет, а ты!
7 Ну, [вино] мадера-то [будет] [есть] куплена,
8 или еще
9 надо послать за ней? Смотри же, в английском магазине
10 по 8 руб. Да постой-ка,
11 дай деньги, я [сам куплю] мимо пойду и [куплю] принесу: мне еще надо кое-куда сходить.
Обл‹омов›
13 вынул красненькую десятирублевую бумажку и вертел в руках.
– Восемь-то рублей нет, – сказал Обл‹омов›.
– Так дай всю: там дадут сдачи, не бойся.
Он выхватил из рук Обломова ассигнацию и проворно спрятал в карман.‹л. 18›
62
– Ну, я пойду, – сказал Тарантьев, надевая шляпу, – [мне] а к пяти часам буду: мне надо в три места
1 зайти; обещали место в питейной конторе, так велели понаведаться.
– Постой, постой, Михей Андреич, – перервал Обломов, – мне надо кое о чем посоветоваться с тобой.
– Что еще такое? говори скорей – мне некогда.
– Да вот [со мной] на меня два несчастья вдруг обрушились. С квартиры гонят…
– Видно, не [зап‹латил›?] платишь: и поделом, – сказал Тарантьев.
– Поди ты: я всегда вперед отдаю.
3 Нет, тут хотят другую квартиру отделывать. Да постой: куда ты? научи, посоветуй, что делать: торопят.
– Что делать, коли гонят с квартиры? – сказал Тарантьев, – съезжай завтра же, да и конец делу.
– «Съезжай завтра», ты всё такие отчаянные меры советуешь: не придумаешь ли чего-нибудь другого?
Тарантьев в самом деле о чем-то размышлял.
– Ну, благодари меня, – сказал Тарантьев,
6 – и вели к обеду подать шампанского, дело твое решено.
– Что такое? скажи
7 [, ради Бога, скорей], – просил Обломов [, – лишь бы мне избавиться].
– Шампанское будет?
– Пожалуй, я не постою, только скажи поскорее.
– Нет, [что сказывать тебе] не стоишь ты – что я тебе даром-то стану советовать? вон спроси его, – прибавил он, указывая на Алексеева, – или у родственника его.
63
– Ну-ну, полно, говори! – просил Обл‹омов›.
– Вот что: завтра же изволь переезжать на [другую] квартиру…
– Э! что придумал: это я и сам знал [, нет – ты ухитрись-ка выдумать, чтоб…].
– Постой, не перебивай! – закричал Тарантьев. – Завтра переезжай на квартиру к моей куме на Выборгскую сторону…
– Это что за новости: вот выдумал? на Выборгскую сторону! Да туда, говорят, зимой волки забегают…
– [А тебе что] Ну так что ж, случается, забегают с островов, да тебе что до этого за дело?.. ‹л. 18 об.›
– Там скука, пустота, никого нет…
– Врешь! там кума моя живет: у ней свой дом, с большими огородами. [Муж у ней] Она женщина благородная, вдова, с двумя детьми, с ней живет холостой брат – голова не то что вот эта, что тут в углу сидит, – сказал он, указывая на Алексеева, – нас с тобой за пояс заткнет: такие дела делает, что и отец мой покойник разинул бы рот.
– Да что же мне до всего до этого за дело? – сказал с нетерпением Обл‹омов›. – Я туда не перееду…
– [А ты, – сердит‹о›] А вот я посмотрю, как ты не переедешь. Нет, уж коли спросил совета, так слушайся, что говорят.
– Я не перееду, – решительно сказал Обл‹омов›.
– Ну так черт с тобой! – плюнув, отвечал Тарантьев, нахлобучил шляпу и пошел к дверям.
– Сам ты подумай! К чему мне в глушь-то переезжать? разве нельзя здесь сыскать квартиру, уж если такая беда пришла…
– Урод ты эдакой! – воротясь, сказал Тарантьев. – Что тебе здесь сладко кажется?
– Как что? От всего близко, – говорил Обл‹омов›, – тут и магазины, и театр, и знакомые… центр города, всё…
– Что-о? – перебил Тарант‹ьев›, – а давно ли ты ходил со двора, скажи-ка? Давно ли ты был в театре? к каким знакомым ходишь ты? на кой черт тебе этот центр, позволь спросить?
– Ну как зачем? мало ли зачем?
64
– Видишь, и сам не знаешь! А там, подумай, ты будешь жить у кумы моей, благородной женщины, в покое, тихо, никто тебя не тронет; ни шуму, ни гаму, чисто, опрятно. Посмотри-ка, ведь ты живешь свинья свиньей, а еще барин, помещик. А там чистота, тишина. Есть с кем и слово перемолвить, как соскучишься. Кроме меня к тебе и ходить никто не будет. Двое ребятишек, играй с ними, сколько хочешь, – чего тебе? [Ты здесь что] А выгода-то, выгода-то какая! ты что здесь платишь?
– Полторы тысячи.
– А там семьсот рублей за три комнаты – да какие светленькие, славные комнаты. Она давно хотела тихого, аккуратного жильца иметь – вот я тебя и рекомендую…
– Нет, я не могу… – говорил Обл‹омов›. ‹л. 19›
– Врешь ты, переедешь! – сказал Тарантьев. – Ты рассуди, что тебе ведь это вдвое меньше станет. [За одн‹у›] На одной квартире 80 рублей выгадаешь. Стол у тебя будет вдвое лучше и чище.
2 И порядку больше:
3 ведь теперь скверно за стол у тебя сесть: хватишься перцу – нет, уксусу – не куплено, ножи не чищены; белье вон, ты говоришь, пропадает, пыль везде – ну, мерзость! А там женщина будет хозяйничать: ни тебе, ни твоему дураку Захару…
В передней послышалось ворчанье.
– Этому старому псу, – продолжал Тарант‹ьев›, – ни о чем и подумать не придется: на всем готовом будешь жить.
– Да как же это я вдруг, ни с того ни с сего, на Выборгскую сторону…
– Тетерев эдакой! – говорил Тарантьев, – [дача] теперь же лето: ведь это всё равно что дача. Что ты гниешь здесь летом-то, в Гороховой?… Там Безбородкин сад, Охта под боком, Нева в двух шагах… свой огород, ни пыли, ни духоты; нечего и думать: я сейчас же до
65
обеда слетаю к ней, ты мне дай на извозчика – и завтра же переезжать…
– Ах, Боже мой! – говорил с тоской Обл‹омов›, всячески обороняясь от этой настойчивости, – что это за человек! вдруг выдумает черт знает что: на Выборгскую сторону…
– Это кончено: переедешь, я сейчас иду к куме, а про место в другой раз [узнаю] наведаюсь…
Он было пошел.
– Постой, постой, куда ты? Вот ты рассуди-ка, что тут мне делать. Вот посмотри.
– Где письмо-то? Захар, Захар! опять он куда-то дел его!
4 – говорил Обломов.
– А вот [письмо] и оно,
5 – сказал Алексеев, взял скомканное письмо
6 [со стола и подавая ему].
– Да вот оно [в самом деле], – сказал Обломов и начал читать.