ным, бессмысленным выражением лица, и не было в ней уже той живости, какая бывает в молодых девушках.
Юдора вышла из комы какое-то время назад, но ещё не открывала глаз. И потому слышала, как доктор говорит её родителям, что ранение правой ноги, полученное во время воздушного налёта, скорее всего, неизлечимо, и им нужно готовиться к процедуре ампутации.
После этого Юдора лежала как в дурмане, и ей казалось, что рядом ходит туда-сюда друг за другом множество людей. Среди них была особа, сначала навещавшая только студента в палате по соседству – директор Лоэнского благотворительного фонда Одри, и она, услышав о Юдоре, изъявила желание оплатить её дальнейшее лечение. Ректор университета, мистер Портленд Момент, пообещал создать для Юдоры по последнему слову техники удобнейший роботизированный протез, чтобы могла ходить как нормальный человек.
Но ничто из этого не развеяло мрак, тягость и отчаяние на душе у Юдоры.
Ей не было и восемнадцати, и всё наслаждение красотами жизни было впереди, но теперь девушка готовилась лишиться ноги и распроститься со своими мечтами.
Семью Юдоры нельзя было назвать богатой. Отец девушки был владельцем бакалейного магазина, верующим в Повелителя Штормов. То был резкий, агрессивный, варварского нрава мужчина, не желающий мирно договариваться с женщинами. Мать Юдоры была застенчивой, боязливой, слабой, и полностью полагалась на отца, не способная без него выжить. Не будь в семье второго ребёнка, Юдора вовсе не смогла бы учиться. Но несмотря на это, отец выбрал такое место, как Бэклэндская техническая школа, где можно было быстро увидеть результаты.
Прежде Юдора с восторгом отзывалась о том, как ей повезло, что Бэклэндскую техническую школу превратили в Бэкландский Технологический Университет, да к тому же, что сдала экзамены и стала настоящей студенткой университета. От этого у Юдоры на лице во всякий день сияла улыбка, и девушка заражала радостью людей вокруг, да ещё и находила время, чтобы предаваться своему увлечению поэзией.
Мечтой Юдоры было остаться в университете, стать там преподавательницей, а заодно найти мужа, который любил бы её так же, как она любила его. И одновременно иметь возможность постоянно оставаться верной своим устремлениям и поискам в поэзии, надеясь, что её стихи когда-нибудь будут публиковаться в журналах и газетах.
А теперь всё это было разрушено упавшей с неба бомбой. С беспощадной жестокостью разрушено.
Прошло неизвестно сколько времени, и Юдора тихонько подтянула одеяло, прикрыла лицо. Издала негромкий всхлип, похожий на вскрик какого-нибудь зверëныша.
Какое-то время Юдора плакала и не могла остановиться. Чуть погодя вдруг подняла одеяло и увидела, что у её кровати стоит чёрная фигура.
Половина лица у чёрной фигуры была поросшая грибами, а другая половина – сорной травой. В руке фигура держала деревянную трость.
Юдора не могла даже закричать. Чувствовалось, будто у неё сердце вот-вот выскочит из груди.
Чёрная фигура тронула Юдору кончиком трости.
Юдора почувствовала, что сердце её успокаивается, снова бьётся ровно, как обычно, а в левой ноге ощутила холод, словно к ней возвращалась чувствительность.
Когда Юдора вновь посмотрела в бок кровати, черного силуэта там больше не было.
Ошалевшая Юдора подвигала правой ногой и поняла, что это совсем не больно. Словно и не была ранена вовсе.
Юдора снова натянула на себя одеяло, прикрыла лицо.
Через несколько секунд она что-то недоверчиво пробурчала под одеялом. Голос её был полон страха, но одновременно мешался с плачем, и то были слëзы радости.
Глава 1090 - Истории с привидениями
Ночь, гавань Притц, на пригородном кладбище.
Людей, погибших от бомб с воздушных кораблей, несли сюда. Священники и епископы трёх Церквей заняты были утешением и упокоением душ усопших, чтобы не случалось ничего сверхъестественного.
В тот недолгий день многие жëны лишились мужей, многие дети потеряли матерей, многие семьи сократились до одного человека. Некоторые из этих людей шатались по кладбищу – кто-то молча, остальные рыдали. Кто-то плакал даже до потери сознания.
Клейн с обычным выражением лица стоял среди них и наблюдал всё это, не проронив ни слова. Словно припоминал похороны, на которых когда-то был.
По наступлении темноты он Тростью Жизни исцелял раненых в разных больницах Бэклэнда и гавани Притц, жертв воздушного налёта, и только что закончил. Заодно оставил странную и ужасающую городскую легенду о себе, чтобы помогла дальше усваивать зелье Странного Колдуна.
И Клейн знал, что как только подобные истории с привидением распространятся подобно лесному пожару – Заратул, находящийся в Бэклэнде, тотчас же поймёт, что происходит. И отправит “Своих” марионеток пристально наблюдать за соответствующими территориями. А посему, пока новость не успела разлететься, Клейн, положившись на силу “Телепортации”, путешествовал по всем больницам и госпиталям Бэклэнда и гавани Притц, оставляя за собой разнообразные истории ужаса и излечивая тяжелобольных пациентов.
Клейн уверен был, что когда это дело будет у всех на устах, он получит немалый отклик, и это позволит ему сделать твёрдый и значительный шаг в направлении полного усвоения зелья.
Но на этом Клейн не останавливался. Существование заговора, сплетëнного злым духом Красным Ангелом, и факт нахождения в Бэклэнде Заратула висели над Клейном как дамоклов меч и понуждали его скорее продолжать поиски возможностей.
Вот и прибыл сюда свидетелем горю обычных граждан.
На миг воцарилось молчание, Клейн отвёл взгляд, повернулся и зашагал к выходу с кладбища.
Подошёл к пустому участку, и тут левая перчатка быстро стала тëмно-синей, и на ней выросла скользкая рыбья чешуя.
Со свистом налетел ветер, и Клейн воспарил в воздух, устремился к гавани.
У берега тихо ждал флот моря Соня Фейсакской Империи. Словно готовился устроить ещё одну бомбардировку, когда рассветëт, и разрушить остальные верфи.
Скоро Клейн оказался над руинами гавани и смотрел на языки слабого пламени в тёмной ночи.
Одновременно обе его марионетки с помощью Пламенного Прыжка метнулись с земли и разделились, отправившись в разные потайные места.
После того, что Клейн слышал и видел, у него не оставалось ни сомнений, ни каких-либо чувств по поводу того, что собирался сделать. Но он был ещё в смятении.
Месть вторгшимся была делом законным, справедливым, но случись Клейну серьёзно навредить флоту Фейсака, и больше всех рад этому будет король Лоэна Георг Третий – истинный зачинщик всего этого, один из виновных, подталкивавших к войне!
– Слишком много принципов в этом мире, но лишь те, кто по-настоящему испытали всё это на себе, поймут, что бывают времена, когда самый верный путь – не делать ничего. Внутренние противоречия будут разрывать душу… – Вздыхая, Клейн переключился на сведения, полученные им от Висельника.
Командиром флота моря Соня был Адмирал Егор Эйнхорн. То был полубог королевского рода, ныне на Последовательности 4 Железнокровный Рыцарь пути Красного Жреца!
Эти факты, вкупе с содержанием карты Красного Жреца, прояснили для Клейна ещё некоторые ключевые пункты.
– Железнокровный Рыцарь умеет обращать женщин в мужчин, заодно вселяя в них храбрость, неколебимую, стальную. И они не просто могут управлять очень многими разновидностями пламени, они мастера в этой области. Они могут даже превращать это своё собственное пламя в сталь...
...
На Непосе, флагманском корабле флота моря Соня Фейсакской Империи.
Дюжий, крепкий мужчина с густой бородой, двух с лишним метров ростом, Егор Эйнхорн, сидел за письменным столом. Попивая кровавое вино Соня, мужчина размышлял, что делать дальше.
– Когда наступит утро, флотилия лоэнских воздушных кораблей, вне всяких сомнений, нападёт. Их броненосец с Притца вместе с его флотилией скоро вернутся. Если они тут так и останутся, я окажусь в ситуации, где трудно действовать.
Хоть я и Железнокровный Рыцарь, и оттого мощь всего флота сосредотачивается во мне, одновременно распространяя вредоносное воздействие равномерно, но командир броненосца, скорее всего, полубог пути Арбитра, или же у них соответствующий Запечатанный Артефакт Степени 1, а потому разделаться с ними будет нелегко... Если не буду осторожен, могут воспользоваться преимуществом в скорости своего флота и вооружения...
Лучше всего отступить. После этого продолжим бить по береговым портам, пока морской флот Лоэна терпит урон... Хе-хе, война и вправду хорошая возможность усвоения зелий.
Увы, не сумел я до начала всего этого стать Епископом Войны. Иначе бы у меня был шанс после войны продвинуться до уровня ангела. Эх, только Епископ Войны может по-настоящему высвободить силу армии. Это не то, что я вот сейчас, способный лишь сосредотачивать мощь на себе...
Задумавшись, Егор Эйнхорн собрался через свою потайную связь Железнокровного Рыцаря и подчинённых ему солдат вызвать своего адъютанта, чтобы дать приказы об отступлении в ночь.
И вдруг взглянул на дверь.
Бу-бух!
Раздался стук в дверь, вмиг прокатился по тихой комнате.
– Предупреждают заранее, перед нападением... – Эта мысль промелькнула в голове Егора, и он невероятно напрягся.
В битвах полубогов подготовка среды, внезапные нападения и застать противника врасплох были хорошим способом перехватить инициативу. Такая комбинация успешно разбивала, а то и убивала противника того же уровня. Только вот благополучно проделать подобное было весьма трудно. Стало быть, когда заведомо сообщали о нападении, это было либо предупреждение, за которым ничего не следовало, либо значило, что уровень и сила нападающего с лихвой превосходила цель.
Как старший Железнокровный Рыцарь, Егор инстинктивно допустил худший случай. Незамедлительно разбудил всех до единого моряков и солдат на Непосе, чтобы вышли на связь с Адмиралом.
Тут снова раздался этот звук.
Бум!
На этот раз стук в дверь был подобен оглушительному грохоту залпа. У Егора, словно бомба взорвалась в ушах.