С напряжёнными нервами он внимательно вслушался в шум. Тот не особо отличался от рëва Погребающего в Катаклизмах!
Вмиг в ушах Егора зазвенело, и голова его закружилась.
Он быстро распространил весть о нанесённом вреде, дал каждому члену экипажа Непоса услышать лëгкое гудение.
А после схватил со стола самопишущее перо и метнул в дверь.
Бордовое перо, летя, оставляло в воздухе следы-отпечатки, как ядро, которым выстрелили из пушки.
В руках Железнокровного Рыцаря, благодаря усилению, которым он владел, подобный предмет, пусть и был совсем обычным, становился грозным смертоносным оружием!
Бум!
Дверь, в которую ударило перо, раскололась и явила стоящего в коридоре человека, что стучал в неё.
То был мужчина в чёрном кителе. Тело его было тонко, как бумага, а на лице совершенно не было черт.
Тут уже взорвалось перо. Мелкие осколки понесло, как порывом бури, пулемётной очередью. Ими опутало человека, стучавшего в дверь, и разорвало на ошмётки плоти и брызги крови.
Егор не расслаблялся, наоборот, встал и опасливо огляделся.
Он отчётливо понимал, что стучавший в дверь не появится!
Тут адъютант, чья койка была в каюте напротив, наискосок, открыл дверь и выбежал. Увидев на полу растерзанную плоть и кровь, спросил удивлённо:
– Адмирал, что случилось?
– Тут незваный гость... – И не успел Егор договорить, как его взгляд вдруг остановился, застыв, на адъютанте.
Тот отвёл глаза от плоти и крови на полу и медленно поднял голову.
На его лице не было ни бровей, ни глаз, ни носа, ни рта. Оно было такое же, как у только что постучавшего, внешняя оболочка без черт.
У Егора быстро-быстро забилось сердце, и всё тело загорелось, обращаясь в языки пламени, что стремительно разлетелись во всё стороны.
Рассеявшись, алое пламя метнулось вперёд, и окутало адъютанта.
Быстро распространился огонь, и из него показался уже обугленный адъютант.
Когда подул холодный ветер, адъютант рассыпался, упав горкой пепла.
Языки пламени не останавливались, вылетели из комнаты один за другим и образовали в воздухе высокого и дюжего Егора.
В этот миг он увидел, что вокруг него летают чайки. У всех них были человеческие головы, без каких бы то ни было черт – голые головы!
Егор незаметно хмыкнул что-то себе под нос, и тут его окружили сполохи огня, а затем он выпустил вперёд странных чаек, что летели с огромной скоростью.
В этот миг Эйнхорн услышал скрежет металла о металл и тотчас через солдат направил взгляд туда, откуда шёл звук.
От того, что Егор увидел, у него внезапно похолодело всё тело. Он почувствовал неодолимый ужас.
На другом корабле – на одном из линейных парусников флота моря Соня, словно ожили пушки, задвигались, как живые!
Они развернулись и нацелились в воздух.
Ядра же резво и бойко впрыгнули в пушки.
Бум! Бум! Бум!
И едва выстрелили эти снаряды, в них ударили огненные шары, что летели по разнообразным траекториям, и всë это раньше времени взрывалось в полёте.
Ухватив возможность, Егор быстро зачитал молитвенно почётный титул верховного командующего в театре боевых действий на море Соня – Погодного Чародея из королевского рода.
– Повелитель тумана войны, символ непостоянства ветра, тотем шторма и молний, великий Аватома Эйнхорн...
Потому-то, в том числе, и трудно было убить полубога того же уровня, когда давалось предупреждение заранее. Полубоги умели всегда умудриться попросить кого-то о подмоге.
Разумеется, главной цели нападавшего, Клейну, надо было создать причудливое зрелище, чтобы напугать полубога, что помогло бы Клейну в усвоении зелья. У Клейна не было намерения завершать охоту.
Увидев всё это, он спрятался под водой. Достигнув цели, немедленно велел Йонасу и Энуни передислоцироваться к нему и “Телепортировался” с ними.
Егор же не ослаблял бдительности. Оставался в предельном напряжении, начеку, держа оборону против любых возможных нападений.
Лишь когда ответил ангел, Егор по-настоящему выдохнул, расслабившись.
После этого Егор не позволил флоту больше оставаться там. Покинул линейный парусник, превратившийся в городскую легенду, и ушёл из тех вод.
Через некоторое время прилетела чайка и села на боевой парусник, на котором воцарилась прежняя тишина.
Глаза у чайки были очерчены заметными тёмными кругами. Птица огляделась и сказала на людском языке:
– Чую ауру полубога-Провидца...
Глава 1091 - Вопросы самому себе
Бэклэнд, Восточный округ, в тесной, загромождëнной съёмной квартирке.
Клейн, одетый в довольно толстую куртку, стоял за письменным столом и смотрел в окно перед собой. Чутко прислушивался к темпу усвоения зелья Странного Колдуна.
– Быстро же. Даже быстрее, чем во все первые три месяца моего усвоения зелья, вместе взятые... Но я ничего с этим не могу поделать. До того, как я получил Трость Жизни, я не мог излечивать, как следует. Мне необходимо убедиться, что сердце моих целей выдержит испуг и ужас, который они при том испытают, так что в итоге я не смог пойти в больницу создавать городскую легенду.
Так же, если бы не развязалась война, было бы трудновато найти других полубогов. Те из них, чьë местонахождение я могу проверить, в основном у себя дома. Вторгнуться тайком и внушить небывало-странное чувство ужаса, так при этом невинные в марионеток превратятся. Даже не будь выбора, я бы не подумал о таком... – Клейн переключил внимание с себя самого и тихо вздохнул.
И затем повторил про себя слово:
– Война...
Тут вдали загорелось уличное освещение. Восточный округ был кромешно-чëрен, лишь редкие полицейские кое-где патрулировали улицы с фонарями в руках.
Раньше эти полицейские не относились к патрулированию с таким энтузиазмом. А теперь, когда разгорелась война, им приходилось выполнять распоряжения по введëнному комендантскому часу, следить за порядком и безопасностью.
– Война... – Тихонько повторил Клейн это слово, и, как в дурмане, увидел часть окончания.
– Король Лоэна Георг Третий наконец сорвал с себя оковы. Он больше не беспокоится, что кто-нибудь из семи божеств решительно возразит что-то против апофеоза его власти. И он может официально проталкивать различные ритуалы, необходимые для Чёрного Императора. А что последует дальше, зависит от него, или лучше сказать, от “Него”. Коль скоро выдержит “Он” воздействие зелья, и коль скоро сохранит “Свой” здравый рассудок, взойдёт на божественный престол и продвинется на Последовательность 0.
Фейсакский род Эйнхорнов эту готовую охватить и опутать полмира войну использует для того, чтобы главным членам рода можно было значительно продвинуться в усвоении зелий, и чтобы без особого труда они подготовили нужные ритуалы, и дали общей родовой мощи разрастись.
Что до Амонова брата, “Он” может в эти неспокойные, смутные времена принять зелье и преобразиться в Визионера, дав таким образом этому миру ещё одного истинного бога...
Мысли Клейна разбрелись, и вдруг в голову стукнул вопрос:
– Могу ли я принять такой исход? Могу ли я принять такой исход... – Клейн открыл рот и медленно закрыл. И всё, что он с этого момента видел, как бы проходило сквозь границы времени и пространства, а затем возвращалось восвояси.
Видел Клейн густой-густой, чуть едкий, холодный и влажный смог, жëлтого цвета с лёгкой тенью железной черноты, проницающий весь Бэклэнд целиком;
Видел бродяг, страдающих от недугов, голода, боли и холода, и, в конце концов, всем этим подталкиваемых на грань гибели. И сам Клейн был человеком, борющимся за выживание. Чтобы пробраться к еде, он толкался что есть мочи, не смея раскисать. Наконец увидел свет. Купил свою долгожданную ветчину, но в мутном дымном смоге упал наземь, и так и не встал.
Был и вдовой, трудящейся в поте лица. Чтобы выжить и поднять двоих детей, она отринула всë своë достоинство и сделалась мегерой, чей рот извергал всякие непотребства. Она со своими суставами, скованными болью от ежедневно прокрадывающейся в дом влажности, ладила крышу, что укрывала от натиска стихий. Но в Великий Смог крыша рухнула. Ребёнок, которого вдова так хотела уберечь, умер у неё на руках;
Был Клейн и юной девушкой, что страстно желала учиться и предавалась мечтам о светлом будущем. Она всей душой обожала мать и младшую сестру. И, всегда лелея в себе эту искру надежды, усердно трудилась в комнате, пропитанной влажностью. Но после Великого Смога девушке уже не суждено было увидеть будущее, которого она чаяла;
Был и другой девушкой, что с отчаянной жадностью набиралась знаний под руководством матери и старшей сестры. Эта девушка пережила слишком много страданий и постепенно, по шажочку выходила из затруднительного положения, надеясь развиваться. Чаяла, что мать и сестра не будут больше так надрываться, что она даст своей семье из трёх человек идеальную жизнь. Но всё это в итоге разбилось в прах. В этом ужасающем смоге девушка осталась одна. Какой бы боли или радости она ни испытывала, ей было уже не поделиться с матерью и сестрой. Мечта о счастливой жизни в семье так и не начала осуществляться, и никогда уже ей осуществиться было не суждено;
То были живые души, что падали наземь, как увядшие былинки, друг за другом, род за родом. И никогда их не отпускала боль, проникшая до мозга костей;
Был студент, которого ждало явно большое, светлое будущее, но вот ему оторвало половину тела – внутренности раскидало по земле;
Были дети, вернувшиеся домой из школы, и понявшие вдруг, что потеряли родителей, стали сиротами;
Была боль от передвижения по земле ползком, с корчами, с величайшим трудом. Был обычный человек, хотевший двигаться навстречу своему будущему, но ныне бессильный даже сделать последний вдох;
Были люди на кладбище, настолько притихшие, что от взгляда на них заходилось ноющей болью сердце, были и те, что плакали до потери сознания, раз за разом;
Была земля, запятнанная кровью;
Был пропитанный порохом воздух;