Наступает молчание. Лисабет и Маттис уставились друг на друга, кто кого переглядит. Первая заговаривает Маттис:
— А мне вырезали аппендицит, у меня на животе здоровенный рубец, а у тебя-то и нету. Что? Выкусила?
Теперь черед Лисабет. Она быстро думает. Неужели ей нечем похвастать перед девчонкой, у которой есть рубец на животе? Ну конечно же, есть чем!
— A y меня горошина в носу! Выкусила? А у тебя-то и нету!
Но Маттис отвечает ей с издевательским смехом:
— Подумаешь, горошина! У меня их столько, что можно полный нос набить! Тоже мне, удивила!
Лисабет так смущена, что в ответ только и может пробормотать:
— А вот если у меня вырастет душистый горошек…
Но этого бормотания почти не слышно — ведь если ей самой не нужен душистый горошек, чем же тут особенно хвастать?
В это время сидящая на крыльце Маттис утирает нос рукавом. И тут Лисабет сразу сообразила.
— Знаешь что, — говорит она, — не можешь ты набить нос горохом, у тебя нос и так соплями набит. Эх ты, соплячка!
Тогда Маттис окончательно свирепеет.
— Вот я тебе сейчас покажу соплячку! — кричит она и кидается на Лисабет.
Лисабет машет руками и обороняется как умеет. Но Маттис очень сильная. Она орудует кулаками, как заправский боксер, колотит свою противницу и припирает ее к стенке. Тогда Лисабет вопит что есть мочи:
— Мадикен! Мадикен!
С какой стати Лисабет даст себя поколотить, когда у нее есть старшая сестра! С Мадикен не пропадешь, она умеет драться, будь здоров!
Когда Мадикен разозлится — а разозлить ее нетрудно, — тогда она себя не помнит и сама не знает, что делает. Она так налетит, что только держись! Уж мама ей говорила-говорила, и все не впрок. «Нехорошо, когда девочка дерется», — говорит мама. Но Мадикен все время забывает мамины наставления и вспоминает только потом, когда уже поздно. Чаще всего Мадикен позже раскаивается и говорит себе, что никогда больше не будет драться. Но она ни за что не потерпит, чтобы кто-то нападал на ее младшую сестренку. Мадикен стремглав вылетает из двери, как оса из своего гнезда. Не успела Маттис и глазом моргнуть, как получила такого тумака, что сразу шлепнулась на землю.
— Ну что? Выкусила? — спрашивает Лисабет.
Ишь обрадовались! У Маттис небось тоже есть старшая сестра.
И сразу, откуда ни возьмись, из ближайшего дома, точно оса из гнезда, вылетает — кто бы вы думали? — Мия, девочка, которая учится в одном классе с Мадикен и у которой в голове много вошек.
Маттис ревет благим матом и показывает пальцем на Мадикен:
— Вон она меня сейчас так треснула, что я даже свалилась!
— Ты же сама первая полезла, чумичка эдакая! — встревает Лисабет с объяснениями, но ее никто не слушает.
Мадикен и Мия уже схватились врукопашную. Мия — маленькая, жилистая и вредная, как заноза; она щиплется, царапается и норовит вцепиться в волосы. Не то что Мадикен — та дерется, как мальчишка, честно и по-борцовски, к тому же она сильная. Вскоре Мия оказывается на лопатках и даже не может царапаться, потому что Мадикен сидит на ней верхом и крепко держит за руки.
— Будешь просить пощады? — спрашивает она.
В ответ от Мии слышится такое, что просто ужас:
— У тебя ни за что, чертова кукла!
Мадикен и Лисабет в страхе вытаращились на Мию. Можно сказать «соплячка», можно — «чумичка», но чертыхаться никак нельзя, кто чертыхается, попадет в ад, говорит Линус Ида.
Бедная Мия! От жалости Мадикен отпустила руки своей противницы. Нельзя же драться с человеком, который попадет в ад. Но Мия сразу вскочила и — бац — Мадикен прямо в нос. Удар не так и силен, но его оказалось достаточно — у Мадикен пошла из носу кровь. С Мадикен это часто случается, и Лисабет обыкновенно даже не обращает внимания. Но сейчас она при виде крови, капающей из носа Мадикен, поднимает такой крик, точно ее режут.
— Мадикен умерла! — вопит Лисабет. — Мадикен умерла!
Но тут вовремя подоспел ангел-спаситель — прибежала Линус Ида.
— Право слово, вы, кажется, с ума посходили! Совсем оголтелые!
Твердой рукой она хватает Мию и Мадикен и растаскивает их в разные стороны.
— Ишь какую манеру взяли! Как не стыдно!
Мадикен и Лисабет сразу же устыдились. Зато Мия и Маттис — нисколечко. С перепугу они пустились наутек, но, укрывшись в своем доме, стали из-за двери дразниться, показывая Мадикен и Лисабет длинный нос. На дворе уже начало смеркаться, но Мадикен и Лисабет ясно видят две копны рыжих волос и глумливые ухмылки на лицах.
— Получили по мордасам, соплячки, так вам и надо! — кричит Мия.
А Маттис ей подпевает:
— Эй вы, подите сюда! Мы вам обеим врежем по мордасам!
— Ну и девочки! — ворчит Линус Ида. — Помяните мое слово, когда-нибудь они добьются, что сядут в тюрьму.
Оказывается, от драки можно устать. И Мадикен, и Лисабет очень рады, что сейчас могут отдохнуть в домике Линус Иды. Линус Ида ворчит на них и бранится. «Нет, вы только посмотрите на себя! А на кого похожа Мадикен!» У Мадикен кровь так и льется из носу, нарядное синее пальтишко стало пыльным и грязным. Но Линус Ида положила ей на нос холодную примочку, а пальтишко почистила щеткой, и оно опять сделалось нарядное, как было. Затем Линус Ида подбросила в очаг дров, и вот уже девочки с Линус Идой сидят у огня, пекут яблоки, а Линус Ида играет им на гитаре и поет.
— Еще, еще! — просят Мадикен и Лисабет всякий раз, как Линус Ида кончает песню. И Линус Ида поет подряд все свои печальные песни: «Как веет хладный ветер», «Жил-был однажды черный раб» и «Скачет рыцарь Святой Мартин», а под конец спела даже «Железную дорогу в рай». Тогда Мадикен отняла от носа мокрую тряпочку и прижала ее к глазам.
— Ха-ха! Это ты закрываешься, чтобы мы не видели, как ты плачешь! — говорит Лисабет.
Сама она никогда не плачет над песнями, какие бы они ни были грустные. Но Линус Ида уже отложила гитару.
— А теперь вам самое время отправляться домой, — говорит она девочкам. — А то мама начнет беспокоиться, куда вы подевались.
И только тут Мадикен спохватилась: а как же горошина! А доктор! Ой-ой-ой! И как это она все позабыла!
— Скорей, Лисабет! Поторапливайся! Бежим скорее! Вот тебе пальто… Держи! Побежали!
Линус Ида даже растерялась от неожиданности.
— Я же вас не гоню, девочки! Куда такая спешка? — говорит она.
Но Мадикен и Лисабет не слушают, что она говорит. Крикнув торопливо «до свиданья», они ускакали, не успев даже застегнуть пальтишки.
Через пять минут они уже звонят в дверь дяди Берглунда. У Мадикен от быстрого бега снова потекла из носа кровь, и дядя Берглунд, встретив ее в дверях, даже отшатнулся от ее страшного вида.
— Что за страсть такая? — говорит он. — Никак ты с кем-то сражалась?
— А что? Разве заметно? — спрашивает Мадикен.
— Заметно, — говорит дядя Берглунд, и это сущая правда.
Нос у Мадикен покраснел и распух, как картофелина. Ее даже трудно узнать, потому что она совсем на себя не похожа.
Дядя Берглунд ведет девочек в свой кабинет.
— Я ведь думал, что лечиться ко мне придет Лисабет. По крайней мере, мне так сказала ваша мама.
— А что, мама вам звонила по телефону? — спрашивает Мадикен с тревогой в голосе.
— Звонила. И всего лишь три раза, — отвечает дядя Берглунд.
— Ой! — вскрикивает Мадикен.
— Ой! — вскрикивает Лисабет.
— Мама не знала, куда вы подевались, — говорит дядя Берглунд. — Она уже беспокоилась, живы ли вы вообще.
— Да уж живы, конечно, — бормочет пристыженная Мадикен.
Дядя Берглунд усаживает ее на стул и засовывает ей в обе ноздри толстые ватные тампоны. Лисабет смотрит на нее и заливается хохотом.
— С ума сойти, Мадикен! — говорит она. — Ты стала как улитка. Вон у тебя белые рожки торчат.
Но после этих слов Лисабет замолчала, потому что подошел дядя Берглунд и полез ей в нос маленькими смешными крючочками. Это было не больно, но ужасно щекотно. Сначала он полез в правую ноздрю, потом в левую, потом опять в правую.
— Припомни, пожалуйста, в какую ноздрюльку ты засунула горошину! — просит дядя Берглунд.
— Вот в эту, — говорит Лисабет и показывает на левую.
Дядя Берглунд еще раз сует ей в нос свой крючок и вертит туда и сюда, так что Лисабет становится совсем невтерпеж от щекотки.
— Чудеса, да и только! — говорит наконец дядя Берглунд. — Но горошины там нет как нет!
— Конечно же нет! — говорит Лисабет. — Она же выскочила, когда мы подрались с Маттис, раз — и нету!
В этот вечер Мадикен и Лисабет никак не могут уснуть. За день столько всего случилось, и обо всем надо поговорить, лежа в постели!
Конечно, им немножко попало, когда они вернулись домой, но не так чтобы слишком. Мама была рада, что они не совсем заблудились и в конце концов нашлись, а папа только и сказал:
— Сейчас мы девочек быстренько в щечку чмок, потом надаем шлепок, и сразу в постель и спать!
На самом деле девочек только почмокали и уложили в постель без всяких шлепок, а вот спать у них никак не получается, хотя лампа в детской давно уже погашена.
— Можно, я приду к тебе в кроватку? — спрашивает Лисабет.
— Иди. Только смотри, осторожно! Не задень меня по носу, — говорит Мадикен.
Лисабет обещает лезть осторожно и крадучись перебегает из своей кроватки к Мадикен.
— Можно, я лягу головой тебе на плечо? — спрашивает она.
— Можно, — разрешает Мадикен.
Она любит, когда Лисабет кладет головку ей на плечо. Тогда ей кажется, что она совсем большая, а Лисабет очень маленькая, и от этого у нее теплеет на душе.
— Надо бы этой Маттис дать по мордасам, — говорит Лисабет, которая сегодня усвоила несколько новых слов.
— И Мии тоже надо бы дать по мордасам, — говорит Мадикен.
— Каттегоритчески! — говорит Лисабет. — А что, она и в школе такая же дурочка?
— Да вроде того, — говорит Мадикен. — Почти совсем дурочка дурочкой. Можешь себе представить, что она один раз сказала, когда учительница спрашивала нас по Библии?