ющие по берегам Кенайского залива), и других прочих. Но несмотря на всю разницу этих небольших племен по природе (а их насчитывают больше 15), их соединяет и делает похожими одинаковый род жизни и занятий. Все они поселились здесь для одного и того же дела; все держатся и существуют на местах этих одинаковым промыслом: больше всего ловлей морских зверей. Алеуты между соседями только ловчее других и деятельнее.
Все дно этого угла Восточного океана (на юге которого лежат Алеутские острова) усажено огромными лесами подводных растений, служащими пищей неисчислимым стадам больших и малых морских зверей. Высоко выбрасывая крепкие струи воды, плавают великаны морей — киты, моржи и тюлени. Морские львы, или сивучи, ложатся на береговых камнях твердой земли и островов (преимущественно на острове Св. Георгия) и соблазняют алеута и шкурами, которыми обтягиваются легкие промысловые лодки (байдары), и мясом, которое дикари употребляют в пищу, и внутренностями, из которых шьют камлейки, широкие и длинные непромокаемые рубашки. Вблизи островов Прибылова (всего чаще близ острова Св. Павла) бродят громадные стада морских котиков, или тюленей, с мягкой и теплой шерстью темно-серого цвета, ростом иногда с двухгодовалого теленка. Меха их высоко ценятся в Китае и в большом уважении в России. Вблизи Кадьяка и Лисьей гряды, Алеутских островов и Андреяновских, и около Камчатки, в грядах островов Курильских и Командорских, плавают драгоценные морские бобры — главный предмет общего соблазна и самой усердной ловли. По всем островам Лисьей гряды бегают черно-бурые и сиводушки лисицы; на полуострове Аляске — красные, известные своей мягкой и нежной шерстью. На острове Укамоке живут еврашки, дающие мех на туземные наряды (или парки). Кроме того, бесчисленные стада птиц в то же время покрывают все богатые острова этого знаменитого и достославного в целом мире угла Восточного океана.
Все эти морские богатства издавна привлекали сюда промышленных людей из России и послужили причиной к образованию в 1779 году большой компании под названием Российско-Американская. Прежние свободные промышленники морских зверей, туземные племена диких народов, сделавшись подвластными России, отданы были в полное распоряжение компании. Алеуты освобождены правительством от ясака и всяких повинностей, но обязаны, зато, служить компании для ловли морских зверей. Компания может истребовать на службу целую половину всего наличного количества островитян мужеского пола (их всего теперь с небольшим тысяча человек) не старее 50 и не моложе 18 лет. Не находящиеся на службе занимаются на берегу рыбной ловлей и промыслом пушных зверей: все добытое принадлежит им, но продать пушной товар они могут только компании по установленной таксе.
Эта барщина распределяется компанией между всеми алеутами по очереди. Алеуты снабжаются всем нужным для исправления лодок, орудиями и пищей: сюда входит юкола и по фунту на брата листового табаку.
Если есть что покурить и выпить, лежат под боком топор и ружье, алеут считает себя счастливым и богатым. Остальное всегда при нем; и эта удивительная ловкость его и неустрашимость, хотя между ними начинают исчезать те ловкачи, которые некогда изумляли своими фокусами. Опрокинуться в воду на одну сторону и вынырнуть с другой, сидя на байдарке, подгрести в сильный бурун к утесу, выскочить на него и оттолкнуть байдарку ногой: были подвиги, которые прежде делались из одной славы, но на которые теперь никто не решится. Тем не менее кривоногий, сутулый алеут, как утка переваливающийся с ноги на ногу и неуклюжий на земле, до сих пор незаменим на море. По самым крупным волнам бурливого океана он ходит на своей валкой байдарке, как родичи его по береговому снегу на лыжах.
Байдарку ладит алеут из тонких жердей, прикрепленных к обручам китовыми усами и обтянутых нерпичьими кожами. Кожи так плотно сшиваются, что никогда ни одна капля воды не просочится внутрь. Управляются они легкими веслами и не только легки на ходу, но и безопасны при самом крепком волнении. Алеуты на байдарке переплывают спокойно по тысяче верст; в хорошую погоду ходят верст по 70 без отдыха. Байдарка на каждой волне сгибается и разгибается без ущерба для себя и без дурных последствий для седоков. Когда буря разыграется, алеуты сплачиваются несколькими байдарками вместе и всегда отстаиваются.
Посмотрим, как алеуты ловят бобров.
В море выезжает множество байдарок, и как скоро одна подъедет к бобру, алеут бросает в зверя стрелу и поднимает весло. По этому знаку все остальные становятся кругом, и, когда зверь опять покажется, ближние к нему снова бросают стрелу и снова поднимают весло. Иногда бьются так с одним бобром по полусуткам, хотя зверь нырнул в первый раз на четверть часа, в остальные разы погружается все более и более на короткое время, пока наконец совсем не в силах спрятаться. В тихую погоду узнают место бобра по пузырям, которые он после себя оставляет; в бурную погоду бобры ныряют всегда против ветра. Главное право на добычу имеет тот, кто убил первым; если попало много стрел, стрела ближняя к голове почитается важнее. Узнают это по тем значкам, которыми намечаются стрелы. Иногда бобр путает расчеты алеутов, выдергивая стрелы лапами. Тогда (как и во всех спорных случаях) алеуты идут судиться к компанейским. За большого или старого бобра выдает компания 15 руб., за молодого (кошлока) 6 руб., за щенка (медведка) 1 руб. 20 коп. Кто добыл 5 или 6 бобров, тот уделяет часть тому, кто не получил ничего или очень мало. Этот впоследствии в долгу не остается и честно рассчитывается таким же образом.
На некоторых островах бобров ловят сетями осенью и в бурную погоду, когда бобры ищут укрытия между камнями. Иногда бьют бобров из ружей, когда зверь, выходя на берег и осмотревшись, свертывается в клубок и засыпает.
Сетями, сплетенными из жил и погружаемыми в воду, ловят алеуты нерпу или мелких тюленей и бьют всегда сонную. Иногда приманивают ее к берегу: надев на голову шапку и спрятавшись между камнями, подражают ее голосу и таким образом заставляют приплывать близко к берегу, на ружейный выстрел.
По окончании бобрового промысла алеуты получают наряд от компании для береговой ловли лисиц; ловят их иногда собаками, но чаще кляпцами — особым снарядом; опытному дает компания до 25 штук этих орудий. За лучших черно-бурых выплачивают от 4 до 6 руб.; за сиводушек от полутора до 2 руб.; за красных от полтинника до полутора рублей.
Коты-самцы приходят к Алеутским островам в половине апреля; самки или матки — в мае. Самка ложится на берег метать детенышей: носит по одному, редко по два. До июня молодые котики только ползают по каменьям, в июле уже плещутся они между каменьями. Когда котенок подрастет, матка в зубах относит его от берега, бросает в воду и плавает вокруг, пока тот барахтается к берегу. Взрослые только ночью живут ка берегу, утром уходят в море и плавают там до полудня. Отдохнувши, опять часа на четыре идут в море. Тем временем, когда коты на берегу, пользуются промышленники для их ловли. Располагаясь цепью около берега, они не пускают лежбище (или стадо) в воду и гонят его в гору вплоть до селений, версты на две и на три; затем бьют их там дрегалками или палками. Для этих котов компания сделала из алеутов поселение на Прибылых островах: на острове Св. Павла иногда разом загоняют котов от 3 до 4 тысяч, а на острове Св. Георгия от 500 до 2 тысяч. Шкуры убитых растягивают на пялах, или рамах, и кладут в сушильни, нагреваемые каменками. Пригоняя к селению, алеуты стараются отделить маток, которым дают путь к морю; но гонят только секачей, или старых самцов свыше 4 лет, и холостяков-котов двухгодовалых.
Вместе с котами приходят из тех же теплых, полуночных стран сивучи — те же тюлени, но огромного роста и не что иное, как уродливые массы жира и мяса, неловкие и неуклюжие. Преграждая им путь к морю, их также бьют алеуты палками.
Моржей стерегут алеуты на песчаных отмелях северной стороны Аляски со всей осторожностью, чтобы не быть раздавленными или не попасть на клык. Обойдя стадо со стороны моря, алеуты бросаются на зверей с криком и гонят на мель, где убивают копьями, норовя в те места на шее, где очень тонка кожа. Если одному моржу удалось прорвать цепь — все остальные уйдут за ним в море. Этот опасный промысел длится дней десять. В убитых вырубают только клыки, называемые бивнями.
Промысел китов производится с июня по август на тех же утлых и валких байдарках. Осторожно и сзади подплывая к великану морей, алеут идет рядом с этой плывущей горой до ее головы, где и вонзает в тело короткое копье под передний ласт, быстро затем удаляясь. Раненый кит всплескивает огромными волнами и может послать к облакам или вонзить смельчака в самое дно океана. Но лишь бы только копье проникло в мясо, кит не уйдет: через два дня он издохнет и будет выброшен волнами на берег. Но насколько опасен этот промысел, доказательством служит то, что такие смельчаки и у алеутов пользуются особенным уважением. Кит — не шутка: это целая гора сала, и притом рот его выстлан вместо зубов (которых у кита нет) громадными волокнистыми пластинами, из которых нарезываются так называемые в торговле китовые усы.
Рассказав о промыслах алеутов, мы рассказали почти все и о самом народе. Прибавлять остается немногое. Алеуты — самый кроткий народ на земле: никогда не дерутся между собой, об убийствах и помыслить не смеют, воровства также не бывает. Терпеливы и равнодушны к жизни до изумления, и все так, как один: словно выкроены по одной и той же мерке. Если тяжелая жизнь иногда его радует, он и радость встречает с таким же хладнокровием, как и самое горе. Хвалят их нежную любовь к детям. Замечали, что они обидчивы на то, когда им покажут презрение. В первые времена существования компании число алеутов быстро уменьшилось. Прежде, в 1760, году на одних Андреяновских островах насчитывали свыше 4 тысяч, теперь на всех с небольшим тысяча. Алеуты были лишены всего в то время, когда успели при помощи своих же хозяев привыкнуть ко многим незнакомым прежде сластям и соблазнам. Губила их водка, губили поселения на мертвых островах, губило многое. С презрением и досадой глядели на них их ближние соседи — до сих пор независимые колюжи.