Отличия размера перевода от размера подлинника — следующие.
1. В подлиннике строки имеют то мужские, то женские окончания, в переводе — только мужские. Видимо, это облегчало поэту соблюдение 10-сложности.
2. В подлиннике строки имеют обязательную ударность на 4‐м слоге и цезуру после 4‐го слога, в переводе этого нет. Видимо (как это ни странно), поэту легче было следить за слогами в одном длинном, 10-сложном отрезке, чем в двух коротких, 4- и 6-сложном.
3. В подлиннике в цезуре после 4‐го слога иногда появляется сверхсхемный безударный слог (в около 30 % строк): в переводе, с исчезновением цезуры, эта особенность тоже исчезает. Мандельштам был не одинок в попытке переводить цезурный (4 + 6) — сложник бесцезурным 10-сложником: немного позже С. Соловьев тоже переводил польский цезурный (5 + 6) — сложник такими же бесцезурными строчками (130 строк из Мицкевича[212]).
Обнаруживает ли Мандельштам в рамках избранного им чисто-силлабического 10-сложника какие-нибудь дополнительные тенденции — например, к ямбическому ритму? Для проверки этого предположения есть способ, уже хорошо освоенный стиховедами: построение вероятностной модели данного размера для русского языка («модель Томашевского — Колмогорова»[213]). Эта модель показывает в данном случае, как располагались бы ударения в 10-сложной силлабической строке, если бы автор пользовался только естественными ритмическими данными русского словаря и не привносил от себя никаких дополнительных ритмических тенденций. Если ритм реального стиха поэта совпадает с вероятностным — значит, поэт только следует естественному ритму языка; если не совпадает — значит, его художественный слух избегает каких-то ритмических вариаций и предпочитает какие-то другие.
Вот сопоставление расположения ударений по 10-сложной строке в вероятностной модели у Мандельштама и у С. Соловьева. Привлечь для сравнения позднейший силлабический перевод «Песни о Роланде» Б. И. Ярхо (1934) мы не могли, так как Ярхо держится иного ритма — с соблюдением цезуры и обязательного предцезурного ударения на 4‐м слоге.
Мы видим: некоторые тенденции к упорядочению ударений в 10-сложнике у Мандельштама все-таки есть. А именно:
1) резко выше вероятности ударен 4‐й слог (главным образом за счет «Песни о Роланде») — это явный след постоянной предцезурной ударности французского оригинала;
2) резко выше вероятности ударен 8‐й слог — поэт как бы стремится, чтобы строка кончалась двумя ямбами (слоги 7–8 и 9–10);
3) несколько выше вероятности ударен 1‐й слог и несколько ниже — 2‐й слог (главным образом за счет «Паломничества Карла…») — поэт как бы стремится, чтобы строка не начиналась ямбом. В русской поэтической традиции силлабические 10–11-сложники (французские, итальянские, польские) обычно переводились 5-стопным ямбом, поэтому оглядка на ямбический ритм у Мандельштама естественна; но что он старается разрушить его в начале строки и напомнить о нем в конце строки — это уже его индивидуальная особенность (у Соловьева ничего подобного нет: Соловьев старательно разрушает ямбы на протяжении всей строки).
4) Больше того: как 1‐й слог у Мандельштама ударнее 2-го, так и 5‐й слог ударнее 6‐го (вопреки вероятности); может быть, можно сказать, что Мандельштам старается разрушить ямбический ритм не только в начале первого полустрочия, но и в начале второго полустрочия (после бывшей цезуры). Возникает слабая тенденция к ритму с ударностями 1,4; 5,8; 10 («два хориямба и ямб», сказали бы старые стиховеды). Вот типичные строки мандельштамовского 10сложника:
Вот строки избегаемого ритма:
Расшатанный силлабический 10-сложник. Уже среди описанных частей эпоса, переведенных 10-сложником, были единичные строки, отступавшие от 10-сложного объема (больше всего — в «Берте», 10 строк из 77). Когда эти отступления учащаются и становятся из исключений правилом, можно говорить о новом виде размера — расшатанном силлабическом 10-сложнике. Степеней расшатанности при этом можно выделить несколько.
Основной тип этого размера — тот, которым переведены тирады 183–189 и 193–195 из «Песни о Роланде» (эпизод с Балигантовой подмогой — в приложении ко второй рукописи). Господствующей длиной строки остаются 10 слогов, но рядом с этим появляются многочисленные 9- и 11-сложные строки: можно сказать, что длина строки в этом размере — 10 ± 1 слог. Из этого силлабического ритма ощутимо выпадают тирады 190–192 того же эпизода: в них расшатанность 10-сложника заметно сильнее. Можно подумать, что Мандельштам пропустил их (случайно или намеренно) при переводе эпизода, а вставил уже спустя некоторое время, когда первоначальная ритмическая инерция была потеряна.
Вот слоговой объем длины строк (в процентах) в каждом из этих текстов. Здесь и далее мы (как принято во французском стихе) считаем слоговую длину только до последнего ударения, а безударные окончания не учитываем.
Попутно заметим, что в основной части эпизода о Балиганте в тирадах 183–189 отношение укороченных строк (9 слогов и меньше) к удлиненным (11 слогов и больше) — 1:1, тогда как в тирадах 193–195 — 1:6. По ходу перевода стих расшатывается в сторону удлинения.
Господствующим типом слогового объема остается 10-сложник, но ударный ритм его существенно иной, чем в нерасшатанном 10-сложнике. Вот расположение ударений по 10-сложной строке основной части эпизода о Балиганте по сравнению с тем, что мы видели выше:
Ударностью сильно выделяются 1‐й, 4‐й и 7‐й слоги: стих приобретает звучание, напоминающее 3-стопный дактиль:
…В страшной беде свое рыцарство видит:
Съесть их хотят леопарды, медведи,
Змеи, гиены, драконы и черти…
…Все говорят человеческой речью
И говорят: «Сир, отдайте нам дога:
С вами ему оставаться негоже…»
Наряду с этим, конечно, остается и большое число стихов с ямбическим ритмом («Устал король, велико его горе, И прикорнул, заснул, не может больше…»), и еще большее число стихов со смешанным ритмом, не укладывающимся ни в ямб, ни в дактиль. Это существенно потому, что 9- и 11-сложные строки нашего размера предпочитают ориентироваться на звучание именно ямбических и дактилических 10-сложников, как бы пропуская или наращивая в них отдельные слоги.
Так, из 28 9-сложных строк основной части «Балиганта» 9 строк (32 %) образованы как бы пропуском слога в ямбе:
— а 19 строк (68 %) — как бы пропуском слога в дактиле (чаще к концу стиха, как в дольнике):
Так, из 44 11-сложных строк 20 строк (45 %) образованы как бы наращением слога в ямбе:
— 12 строк (27 %) — как бы наращением слога в дактиле:
— и лишь 12 строк (27 %) — наращением слога в более аморфных ритмах; чаще всего это наращение двух слогов в начале дактиля и пропуск одного в середине:
Пропуск слога, таким образом, предпочитает дактилические ритмы (дольниковая привычка?), наращение слога — ямбические.
Обратим внимание на то, что в строках с ямбическим ритмом и усечения, и наращения слогов гуще всего сосредоточиваются на 3‐й стопе, после бывшей цезуры — на том месте, где и оригинал дозволял расшатывание ритма и появление послецезурного сверхсхемного слога (как в «Громы грохочут, гуляет ветер с градом»). Можно считать, что именно отсюда пошли эксперименты Мандельштама по деформации слогового объема первоначально 10-сложной строки.
Три первые ступени этой деформации мы уже проследили: это стих «Берты» (87 % 10-сложников), стих эпизода с Балигантом (50 %), стих вставки в «Балиганта» (32 %). Здесь 10-сложники по крайней мере количественно превосходили все другие длины стиха. Затем и это кончается: во всех остальных отрывках эпоса (кроме двух, на которых мы сейчас остановимся) стих растягивается и 10-сложники остаются в меньшинстве. Пример — эпизод «Смерть Роланда»: 82 строки насчитывают 12 видов длины стиха — 8-сложники (2), 9-сложники (4), 10-сложники (7), 11-сложники (12), 12-сложники (14), 13-сложники (18), 14-сложники (7), 15-сложники (8), 16-сложники (7), 17-сложники (1), 18-сложники (1), 19-сложники (1). Три самые частые формы, 11–13-сложники, в совокупности составляют только 54 % строк. Совершенно ясно, во-первых, что 10-сложник уже перестает быть ориентиром длины стиха и, во-вторых, что уловить — слухом, без намеренного счета — слоговую разницу между строками такой длины заведомо невозможно. Такие стихи воспринимаются сознанием не целиком, а по полустишиям. К рассмотрению таких стихов мы и переходим, начав с тех двух стихотворений, в которых членение на полустишия отчетливо задано самим Мандельштамом.
Расшатанный силлабический (7 + 5) — сложник. Это — стих древнейшего из переведенных Мандельштамом памятников, «Жизни святого Алексея». Оригинал написан тем же 10-сложником (4 + 6), что и «Песнь о Роланде»: именно из «Алексея» и других книжных стихов этот размер перешел в светский эпос. Однако Мандельштам не делает ни малейшей попытки передать в переводе этот 10-сложник. Из 99 строк его перевода половина укладывается в нимало не похожий (7 + 5) — сложный размер: 43 строки — в (7 м + 5ж), 7 строк — (7ж + 5ж):
(заметим, что в «от великого от горя» Мандельштам повторяет предлог, чтобы сохранить число слогов):
Ближайшие ассоциации, какие вызывает этот стих у русского читателя, — это силлабический размер Кантемира (7 + 5) «Уме, недозрелый плод / недолгой науки…». Очень вероятно, что Мандельштам сознательно или бессознательно сам ориентировался на этот размер, чтобы подчеркнуть для читателя особенную архаичность «Алексея» — одного из самых ранних памятников французской поэзии.
В первом полустишии 7-сложия составляют 79 из 99 строк (из них 70 с мужским окончанием). Во втором полустишии 5-сложия составляют 53 из 99 строк (все окончания строк — женские). Видно, что строгость первого полустишия соблюдается строже. Это относится не только к слоговому объему, но и к внутреннему ритму. Из 79 7-сложий все, кроме трех, выдержаны в хореическом ритме (как в вышеприведенных цитатах); исключения: «Покинул меня мой сын», «Странно, что сердце мое», «Пришло время подойти». Кроме того, при повышенной строгости к исключениям можн