Швиттер. Эльфрида?
Мухайм. Эльфрида.
Швиттер. Но ведь вашу жену звали Марией.
Мухайм (оторопев). Позвольте…
Швиттер. Вы жили на Амалиенштрассе.
Мухайм(холодно). Бог ты мой, я уже пятьдесят лет живу в вилле на Ораниеналлее, а мою жену звали Эльфридой.
Швиттер. Точно?
Мухайм. Я не балбес.
Швиттер. Черт возьми. (Курит.) Мухайм, я никогда не знал никакой Эльфриды. Очевидно, я спутал вашу жену с женой домовладельца на Бертольдгассе, где я потом жил.
Мухайм. Смеетесь надо мной?
Швиттер. Ваша супруга была вам верна.
Мухайм. Черт бы вас побрал!
Швиттер (задумчиво). Но вообще-то… ее звали не Марией… (Садится, продолжает курить.) Когда начинается агония, то в голове полная путаница. (Спускает ноги с кровати.) Мухайм, может это все-таки была ваша жена Ирмгард…
Мухайм. Эльфрида!
Швиттер. Во всяком случае, я еще помню двух каменных львов перед вашим домом на Ораниеналлее.
Мухайм (жестко). У меня нет никаких львов.
Швиттер. Нет? Странно.
Распахнув дверь, входит профессор Шлаттер с врачебным чемоданчиком и папкой с рентгеновскими снимками.
Шлаттер. Швиттер.
Швиттер. Шлаттер?
Шлаттер. Невероятно!
Швиттер. Я еще жив.
Шлаттер. Как врач я ничего забавного в этом факте не нахожу. Я дважды констатировал вашу смерть, а вы курите сигару.
Мухайм (рычит). У меня никогда не было львов!
В мастерскую входят инспектор уголовной полиции Шафрот в сопровождении двух полицейских и Глаузера, которые несут выброшенные венки.
Глаузер. Господин лауреат Нобелевской премии, внизу под лестницей еще один человек лежит.
Швиттер. Ну и что?
Инспектор. Художник Гуго Ниффеншвандер. Женат. Отец двоих детей.
Молчание. Мухайм обращается к инспектору.
Мухайм. Мухайм. Великий Мухайм.
Инспектор. Господин Мухайм?
Мухайм. Я сбросил этого паразита с лестницы.
Молчание.
Глаузер. Боже мой, Боже мой!
Молчание.
Инспектор. Поставьте венки к стене.
Первый полицейский. Слушаюсь, господин инспектор.
Глаузер. Господин Швиттер опять живой. (Вместе с двумя полицейскими ставит венки к стене.)
Второй полицейский. Поставили, господин инспектор.
Инспектор. Инспектор Шафрот из городской уголовной полиции. Попрошу вас следовать со мной. Пожалуй, лучше всего поедем на вашей машине, господин Мухайм.
Мухайм. Зачем?
Молчание.
Шлаттер. Профессор Шлаттер из городской клиники, господин Мухайм.
Мухайм. Ну и что?
Молчание.
Шлаттер. Тот человек мертв.
Молчание.
Мухайм (растерянно). Но ведь я его только слегка…
Молчание.
(Тихо.) …толкнул.
Глаузер. Сегодня пополудни это уже второй, господин Мухайм.
Мухайм медленно поворачивается к Швиттеру, который продолжает курить.
Мухайм (беспомощно). Швиттер, я убил человека.
По знаку инспектора оба полицейских подходят к Мухайму.
Швиттер, вы боретесь со смертью. Ваш дух витает в иных сферах. Мы вам безразличны. И все-таки. Я должен быть уверен. Она… Моя жена мне… с вами…
Швиттер спокойно пускает дым.
Швиттер. Не знаю.
Мухайм. Швиттер, я многое перенесу. Но… не мог же я убить зря…
Швиттер. Правда…
Мухайм. Я должен ее знать.
Швиттер. Мухайм… (Просияв.) Вспомнил. (Смеется.) История эта выдумана.
Мухайм (в полной растерянности). Выдумана?
Швиттер. Галлюцинация в агонии. Не верится, но я принял один из моих рассказов за действительность. Сочинил, Мухайм, сочинил, а сотню за квартиру я аккуратно переводил по почте и никогда не ложился с вашей супругой в постель.
Мухайм (не понимая). Никогда…
Швиттер. Правдива только история моей первой жены с виноторговцем.
Мухайм. Вы рассказывали о каком-то мяснике.
Швиттер. Мяснике? Тоже возможно.
Мухайм. Это наглая ложь.
Швиттер. Теперь я умру со смеху.
Мухайм начинает буянить.
Мухайм. Кочергу! Кочергу!
Полицейские хватают его. Мухайм вдруг успокаивается.
(С достоинством.) Извините. Я вышел из себя.
Инспектор. Пожалуйста.
Мухайм. Швиттер.
Швиттер. Да, Великий Мухайм.
Мухайм. За что вы меня погубили?
Швиттер. Случайно.
Мухайм (беспомощно). Я же… вам ничего не сделал.
Швиттер. Вы встряли в мою смерть.
Молчание.
Мухайм. Великий Мухайм стар. Древний старик.
Инспектор. Пошли.
Мухайм. Пошли.
Его уводят. Глаузер и Шлаттер остаются.
Шлаттер. Привратник, воздуха и света в эту вонючую конуру!
Глаузер поднимает шторы, распахивает окна, гасит свечи.
Глаузер. Господин профессор, даже вам не удастся свести в могилу господина лауреата Нобелевской премии.
Шлаттер. Вы понятия не имеете о современной медицине, милейший.
Глаузер уходит.
Швиттер. Я не виноват в ваших ошибочных диагнозах.
Шлаттер. Ошибочные диагнозы… (Открывает чемоданчик.) В вашем случае, дорогуша, я ни разу не ошибся в диагнозе.
Швиттер. В конце концов, я еще не мертв.
Шлаттер. Больше не мертвы.
Швиттер. Только не уверяйте меня и вы, что я воскрес.
Шлаттер. Отнюдь не собираюсь преподносить вам богословские доказательства.
Швиттер. Безобразие, что я еще жив.
Шлаттер. Допускаю, милейший, допускаю. (Достает из чемоданчика стетоскоп, садится к столу.) Осмотрим-ка вас еще разок. Идите сюда.
Швиттер кладет сигару на левую печку и становится перед доктором.
Сначала пульс.
Швиттер. Недавно он был очень замедленным.
Шлаттер. Молчите! (Берет его руку.) Юноша. (Недоверчиво его оглядывает.) Снимите рубашку! (Выслушивает через стетоскоп сердце.) Не дышать! Дышите. Не дышать. Повернитесь спиной. (Выслушивает легкие.) Дышите глубже. Глубже. Покашляйте.
Швиттер выполняет все указания.
Уму непостижимо! (Опять смотрит на него недоверчиво.) Садитесь.
Швиттер садится в кресло.
Интересно, какое давление. (Надевает ему на руку манжету, измеряет кровяное давление.) О, священный Эскулап! (Измеряет еще раз.) Меня пот прошиб! (Сидит, уставившись в пространство.)
Швиттер. Закончили?
Шлаттер. Закончил. (Укладывает инструментарий в чемоданчик.)
Швиттер встает.
Жарко. (Протирает очки.) Будто солнце и не заходило.
Швиттер. Самый длинный день.
Шлаттер. День Страшного суда. (Надевает очки.) По меньшей мере, для нас, медиков. Дружочек, ведь я пришел сюда, чтобы позаботиться о вашем драгоценном трупе.
Швиттер. Полагаю.
Шлаттер. Но время еще не пришло.
Швиттер. Наконец-то и вы проявляете нетерпение.
Шлаттер. Дорогой мой, медицина потерпела самое большое фиаско за все столетие. Сердечные тоны и дыхательные шумы у вас в изумительном порядке.
Молчание.
Настроение у меня безутешное.
Молчание.
Просто отвратное. (Встает.) И кровяное давление почти идеальное.
Швиттер. Это неправда! Я гнию, разлагаюсь! Я на последнем издыхании!
Шлаттер. У вас уникальный организм.
Швиттер. Вы лжете.
Шлаттер. Уважаемый маэстро, если вы мне сейчас не поверите…
Швиттер. Вы всегда лгали.
Шлаттер. Я — хирург.
Швиттер. Ага: еще одна операция, мой дорогой, и мы встанем на ноги, еще одна небольшая коррекция, и худшее останется позади, еще одна процедура, и можно пускаться в пляс.
Шлаттер. При вашем катастрофическом состоянии ложь была просто заповедью гуманности.
Швиттер. Не верю ни одному вашему слову.
Шлаттер. Морального повода обманывать вас больше нет.
Швиттер (рычит). Я умру.
Шлаттер. Когда-нибудь наверняка.
Швиттер. Теперь!
Молчание.
С часу на час жду смерти!
Шлаттер. А я несколько месяцев, но у вас даже перистальтика активизировалась.
В мастерскую входит издатель Коппе с венком в руках. Оторопев, останавливается.
Коппе. Швиттер!.. Вот это да!..
Швиттер прыгает в постель.
Профессор Шлаттер! Он снова ожил!
Шлаттер. Еще как.
Коппе. Черт возьми! Вы мне можете объяснить…
Шлаттер. Объяснять нечего.
Коппе. Но ведь вы констатировали смерть.
Шлаттер. Именно.
Коппе. Во второй раз. В моем присутствии.
Шлаттер. И во второй раз он был мертв. (Прикрепляет рентгеновские снимки к веревке, на которой висели пеленки.)
Коппе. Просто гениально.
Швиттер. Ничего гениального не нахожу. Гнусная подлость, и только.