Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря, в берег бьется
Чуждый чарам черный челн[22].
Здесь аллитерация обнажена, самодовлеюща, и стихов здесь нет.
Другое дело:
Суровый Дант не презирал сонета;
В нем жар любви Петрарка изливал;
Игру его любил творец Макбета;
Им скорбну мысль Камоэнс облекал.
И в наши дни пленяет он поэта:
Вордсворт его орудием избрал,
Когда вдали от суетного света
Природы он рисует идеал[23].
Великолепнейшая организация звуковых повторов характерна для Пушкина. Сразу видно, что Пушкин делает это не намеренно, а просто отбирает из тысячи подходящих слова, имеющие звуковую выразительность, звуковую пленительность.
Перечисление существительных, предельное использование синонимов — также характерно для строк Пастернака, для его интонации.
Я говорю известные вещи, банальности.
Ни Цветаева, ни Мандельштам, ни Ходасевич, ни Ахматова не использовали аллитераций таким образом, так же как и Михаил Кузмин. Звуковая опора их строки и строфы подчинена законам, опять-таки найденным авторами и составляющим их «заявку на золото поэзии», их вклад в историю русской поэзии.
Для Цветаевой (при использовании того же классического размера, того же ямба и хорея) характерен вопросительный тон, переход фразы на другую строку, лишение стихотворения его песенного начала, нагнетание тревожности, появление неожиданностей.
Неожиданности эти имеют книжное начало.
Цветаевский почерк мы узнаем очень легко.
Игорь Северянин (у которого стих не строится на аллитерациях, хотя звуковая сторона дела находится на очень большой высоте) чувствовал стихи очень тонко и так энергично использовал трехстопный хорей, что ни один поэт больше не решается написать стихотворение, пользуясь «Северянинским» размером, ибо северянинские интонации неповторимы.
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж.
Королева играла в башне замка Шопена
И внимая Шопену, полюбил ее паж[24].
Некрасов использовал дактилическую рифму, глагольную рифму, ввел в русскую строку множество идиом и занял определенное, резко очерченное место в истории русской поэзии. Ямб имеет в развитии русской поэзии особую судьбу. Ямбом написаны лучшие произведения русской поэзии.
Существует ямб Пушкина, Лермонтова, Языкова, Баратынского, Блока, Бальмонта, Цветаевой, Ходасевича, Мандельштама, Пастернака.
Следующая особенность поэтической интонации — рифма. Характерная рифма Пушкина, чисто «глазного» типа (радость — младость), что возмущало Алексея Константиновича Толстого, ратовавшего за рифму «слуховую», основанную на повторе согласных звуков — гласная буква повторялась лишь на ударном слоге. Размышления по вопросам рифмы и по вопросам перевода, содержащиеся в письме А. К. Толстого — материал очень интересный и для литературоведов и для поэтов-практиков[25].
Очень продумана рифма Блока. В тех случаях, когда содержание стихотворения очень значительно, Блок намеренно применял рифмы «второго сорта» — чтобы не отвлечь внимание читателя на второстепенный, все же, момент в стихотворении. (Этого никогда не делал и принципиально не делал Маяковский — в стихе которого состав рифм мнемонического характера играет большую роль в создании стихотворения.)
Вот одно из самых лучших стихотворений Блока:
Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы — дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.
. . . . . . . . .
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье, —
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят царствие твое!
«Глухие — России», «своего — ничего», «ложем — Боже», «воронье — твое».
К счастью, стихотворение не зависит только от рифмы. Новая, эффектная рифма только испортила бы это замечательное стихотворение.
Глагольная рифма Некрасова и мужская рифма Лермонтова — тоже элементы интонации.
Для чего приведены все эти примеры? Для того, чтобы показать, что при пользовании одним и тем же размером поэтическая интонация, особенности речи поэта сохраняются в полной мере.
Следующая особенность интонации — метафора. Хотя метафоры так же, как и тема, относятся к вопросу стиля (более широкому, чем интонация). Для поэтической строки привычные, своеобразные метафоры служат опознавательным признаком. В понятие стиля входит привычный круг мыслей, разработка привычных тем, трактовка вопросов определенным образом.
Иронические интонации Гейне (в русском языке есть отличный перевод Блока да и переводы Михайлова[26] достаточны для того, чтобы эти интонации мы узнали у любого поэта в русской литературе).
Почему Тихонов[27], так хорошо начинавший, не дал ничего большого, как поэт. «Орда» и «Брага» вселяли большие надежды. Но уже крайне искусственная поэма «Сами» показала, что поэт на ложной дороге.
Потому что «стимулятором» Тихонова, его духовным отцом был Киплинг. Происхождение и «Баллады о гвоздях», и «Баллады о синем плакате» — литературное, Киплинговское. Своего языка Тихонов не нашел. Отличный прозаик, он и в прозе, слепо следуя по рецептам ленинградской школы 20-х годов, не смог показать себя как большой писатель.
От чужих интонаций Тихонов не избавился.
Каламбуры, каламбурная рифма, взятая Маяковским «поносить» у Саши Черного[28] и Петра Потемкина[29], считается поэтической интонацией Маяковского.
Существует такая вещь, как архаизмы, которые тоже могут быть интонацией поэта (Клюев, например).
По части евангельской и церковной тематики Пастернак говорил, что это слишком значительный для любого поэта материал и что использование этого материала в плане богохульства, как это делал Маяковский, или в церковно-деревенском стиле, как делал Есенин, или обнаружение духовных соответствий и неожиданных соразмерностей с нашим временем — как делал Пастернак в своих евангельских стихах — все это в смысле художественном однозначно. Ни один поэт не может пройти мимо этих вопросов — один богохульничает, другой славословит, третий пытается разобраться в сути дела.
Балладный склад Жуковского.
Балладные интонации.
Былинный стих.
Расстановку слов в строке (и в строфе) как поэтической единице диктует ритмическое своеобразие. Вот это ритмическое своеобразие тесно связано с понятием поэтической интонации. Но это — не одно и то же. Поэтическая интонация — понятие шире, чем ритменное своеобразие.
Свое особенное, излюбленное применение одного или нескольких способов стихотворной речи также составляет признак поэтической интонации.
Такая штука, как моноритм, хотя и может быть признаком поэтической интонации, как у Апухтина[30]:
Когда будете, дети, студентами,
Не ломайте голов над моментами,
Над Гамлетами, Лирами, Кантами...
Всякому ясно, что это — искусственность, что это — «малая поэзия».
Очевидно, что и культурный багаж поэта сказывается на интонации. Одни, как Пушкин, хотят в своих стихах быть с веком наравне, а другие, как Твардовский, считают — излишняя «интеллигентность» не нужна советскому читателю, ибо мешает общедоступности.
Каждый поэт знает язык по-своему. Часто не очень твердо поэт владел пунктуацией (Есенин), располагая в любимом определенном порядке существительные, прилагательные.
Небольшую нетвердость в правилах русской речи он вносит в <стихи>: привычка поставить существительное раньше прилагательного или наоборот, привычка к инверсии...
Любимое применение географических названий, гиперболизация, наконец, рифмовка.
Офиалчен и олилеен...
Озерзамок Мирры Лохвицкой
— вот интонация Северянина[31].
Что такое плагиат:
Заимствование
Реминисценция
Влияние
Чем карается присвоение интонации?
Использование чужих находок?
Поэзия не склад вторсырья.
Поэзия — находка.
Жизнь — бесконечна.
Может быть, нигде так не ясна, не ярка поэтическая интонация, как в переводах Пастернака, которые точны, и в то же время — это сам автор, сам «монстр» и уникум, единственный и неповторимый. То же Бунин и его «Песнь о Гайавате».
Дело не только в применяемом размере, в ритме, а в расположении слов, в привязанности поэта к определенным словосочетаниям.
Интонация — вопрос формы.
Тематика — не интонация.
Каждому поэту хочется ввести в строку большое (по количеству слогов) слово.
Излюбленная расстановка слов, любимая инверсия, ставшая собственностью, отличительным клеймом поэта.
Гейневские глагольные рифмы, ямбы...
Есть поэты с интонацией из третьих рук, например, Юнна Мориц, Иван Хабаров[32]. Первая черпает у Тихонова, а второй у Мартынова. И Тихонов, и Мартынов не оригинальные поэты.
Андрей Вознесенский — поэт, живущий по чужому паспорту.
Я горячо присоединяюсь к Твардовскому. Издайте, издайте, наконец, Мандельштама, Цветаеву, Ходасевича, Кузмина, Гумилева, Белого, Волошина и Клюева — все, что было запрещено, скрыто от нашей молодежи. Откройте сокровища русской поэзии нашей молодежи. И тогда станет невозможным чтение Вознесенского и еще ряда поэтов, мнимых новаторов, а по существу очковтирателей вроде Сапгира