И дальше: «Конечно, он продолжал заниматься спортом и даже больше, чем раньше: он принадлежал к числу людей, словно созданных для спорта. Он был центральным нападающим в футбольной команде графства Серрот; летом ездил в Швейцарию покататься на коньках и в Норвегию — походить на лыжах. Он увлекался боксом, играл в хоккей, крокет и гольф».
Миф об узкогрудом ученом подходит к концу. Альберт Эйнштейн был последним из могикан этого как бы вечного типа ученого, рассеянного неряхи. На смену Эйнштейну и рядом с ним вырос Нильс Бор — о тонкости его интеллекта не существует двух разных мнений. Создатель современной квантовой физики, научный герой современности Нильс Бор.
Сборник «Спутник любителя футбола». II круг. 1963. Издание газеты «Московский комсомолец».
«...Велосипедистом он стал еще в эпоху велосипедов без передачи, с огромным передним колесом. Он занимался парусным спортом и даже семидесяти лет на гоночной машине, сделанной по специальному заказу, как буря, носился по тихим дорогам Южной и Восточной Англии». Стр. 178. Кирилл Андреев. «Искатели приключений». Детгиз, 1963, стр. 174, 178.
Метерлинк был боксером и автомобилистом.
Моральное старение машин и моральное старение одежды.
Белье нательное должно быть рассчитано так, и, вероятно, где-то рассчитано, чтобы не носили больше двух лет. Или костюм, пальто и т. д.
На вечные времена
Профессор Асмус[248], автор работ об интуиции в философии и т. д., выдирал старый линолеум, переезжая на новую квартиру в 1957 году, пока не содрал линолеум, не переехал. В стол на кухне асмусовой тещи забит гвоздь — чтоб не облокачивались соседи.
Перед отъездом на юг, на дачу дверь в сад была забита гвоздями, и соседям был оставлен «любезно» ключ от заржавленного замка с приглашением пользоваться садом.
При ремонте хозяйка, теща Асмуса, специально просит дворника Николая набить колючую проволоку по столбикам, где пробегает домой кошка Муха, и, когда я попросил Николая снять колючую проволоку, дворник сказал: «Мне старуха сказала, чтоб набить здесь колючую проволоку обязательно. Ну ладно, Варлам Тихонович, я скажу ей, что забыл сделать».
28 октября в «Правде» напечатан фельетон об «Асмусе» — о людях, которые, уезжая из квартир, выдирают линолеум, сдирают задвижки, дверные ручки, замки.
Недаром Пастернак так не любил Асмуса, отзывался о нем презрительно, небрежно.
На столе у тещи Асмуса полка, всегда пустующая. На верх <ее> прыгала кошка, сидела там, грелась, никому не мешая. Хозяйка выбрала день, заставила полку старым <железом>, чтобы кошка не могла впрыгнуть.
Коро
«Если б мне было позволено, я все стены тюрем покрыл бы живописью. Несчастным, томящимся в этих мрачных местах, я показал бы мои деревья и луга, я убежден, что это вернуло бы их на стезю добродетели».
«Коро. Художник и человек». Издательство «Искусство», стр. 68. А. Родо. «Жизнь Коро», 1963.
«Сука Тамара», «Галстук» — рассказы, где один и тот же мотор двигает два рассказа.
«Джан» — лучшее из платоновского, что я читал.
Труд — это потребность таланта. Моцарт потому и стал Моцартом, что работал гораздо больше, чем Сальери. Эта работа доставляла Моцарту удовольствие.
Вольтер: «Геометрия оставляет разум таким же, каким она его получила».
Существует поэзия молодости. Это выражение правильное, точное. Но для того, чтобы выразить в искусстве эту поэзию молодости, понять ее и показать, нужна зрелость, огромный душевный опыт.
Чуковский о Чехове
Пишет, что Чехов, по воспоминаниям некоторых, скупой, расчетливый, а по воспоминаниям других, щедрый, активно добрый и т. д.
Секрет объясняется очень просто. Скупой Чехов был в молодости, а когда стал знаменитым писателем, да заболел и видел, как врач, что скоро умрет, — был щедрым.
То же у Коро — тот сделался известен в 60 лет и до смерти был щедрый, а до 60 лет — скупой, экономил свои стипендии.
Одного поэта «десталинизация» вернула русским читателям: Сергея Есенина. И частично Блока. А сколько еще ждет: Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Ходасевич, Клюев, Волошин... Первый ряд русской поэзии двадцатого века.
Убили Кеннеди. Почти сто лет назад убили Линкольна в почти такой же ситуации, за негров. И фамилия вице-президентов одна и та же — Джонсон, и «форум» тот же — театр и улица. Левый президент при правом конгрессе. Судьба порядочного человека, занимающегося государственной деятельностью.
Написать рассказ «Тютчев»[249]. О природе, о наводнении, о Володе Желтухине (самый молодой инженер Донбасса). «Хочу, чтобы работа» (Терпилов, Саркисов). О Кузнецове, о закалке буров маслом (сливочным маслом), о ручье, гремящем, как железо, о стихах Тютчева.
Рождение стиха от образа, от детали (не единственный, конечно, но часто встречающийся способ, вид, метод). Так Суриков развивал замысел своих картин (свеча в «Стрельцах», тесная изба в «Меньшикове», ворона на снегу в «Боярыне Морозовой»).
Письмо Рейснер (в «Н<овом> м<ире>»)[250]
Удивительно, как чутья времени не было у нее вовсе — будущее Германии вовсе не угадано, будущее Востока вовсе не понято, будущее России не угадано.
Блатное
«Жалко мне тебя, а подумаю — и черт с тобой».
Платонов знал, как много еще горя, знал, что в жизни гораздо больше горя, чем радости.
В литературоведческом словаре Тимофеева и Венгрова нет вовсе слова «гений»!
Как плохо названо, неудачно «Охрана общественного порядка» (напоминает «Охранное отделение»), дружинники («Дружина Михаила Архангела»),
Ю. Прокушев[251], «Юность Есенина», документально и убедительно показал: 1) что Есенин гораздо больше был связан с революционным подпольем, чем Маяковский, косвенным образом разрушил творимую легенду о революционности М<аяковского>. 2) что Есенин был не «самородком», а хорошо образованным человеком и два года учился в университете Шанявского, слушал лекции лучших профессоров, напряженно учился. Образование Есенина было более основательным, чем образование Маяковского.
8.XII.1963 Г<алина> А<лександровна><Воронская> рассказывает: 1) о смерти жены Крестинского. После многих, многолетних хлопот жена Крестинского добилась реабилитации своего мужа. С этим известием она пришла к своей подруге — какой-то старой, злобной даме, и та сказала, выслушав излияния Крестинской: «Это все вранье, это они тебя обманывают, как обманывали и раньше. Твой муж прошел по открытому процессу, значит, публично сознался, и никакой реабилитации получить не мог». Крестинская вернулась домой и умерла от инфаркта. 2) о жене Лелевича[252]. Муж ее расстрелян давно, но сама она даже не арестовывалась. В 1937 году она пережила страшное — сын ее 16-ти лет (сын Лелевича) ушел на футбол и не вернулся. Она ищет сына почти тридцать лет — никаких следов.
А мы (приходили) — во время войны целые пароходы в Магадан — по истертым спискам, на машину, без всяких документов. И эти «документы» никогда не были присланы.
3) о реабилитации X., которого и не арестовывали. Получил бумагу о своей реабилитации (групповое дело 30 лет назад).
Бонч-Осмоловский[253] — художник и химик, автор волшебной керамики арестантских помещений Бутырской тюрьмы, где плитки не оставляют следа ни карандаша, ни гвоздя.
Вот главная тема времени — растление, которое Сталин внес в души людей.
Жанна д’Арк. Костер сделал ее бессмертной, как Бруно, Аввакума.
«Гомерова болезнь» — что это такое? Приснилось во сне.
Ветер века («ЛГ», 14.12.63, «Читая письма»)
Критик А. Макаров упрекает Вознесенского за «плагиат», но ведь «ветер века» за много лет до рождения поэмы Твардовского вошел в русскую поэзию. Твардовский сам был плагиатором, а критику и вовсе обязательно не допускать таких ошибок.
Где же жизнь?
Где же ветер века,
Обжигавший глаз мой?
Он утих, он увяз, калека
В болотах, под Вязьмой
Врач (профессор 52-й больницы), выписывая сердечную больную: «Я советую прогулку, ежедневную, небольшую, но ни в коем случае не в магазины московские. Любой спор в очереди вас убьет».
Горький двадцатых годов — это не Горький тридцатых годов.
Два вопроса
1) Кого сажали при Сталине.
2) Кого Горький ввел (или вводил) в литературу.
В «Дне поэзии 1963» есть великолепное стихотворение С. Липкина[254] «Лезгинка». Чуть не лучшее («новаторское») русское стихотворение. Очень емко и умело (?), только с интонацией и словарем Пастернака, но очищение искусством, очищение танцем, катарсис впервые встречаю в лирических стихах.
25 декабря в Голицыне. Рассказ Риты Райт[255].
Маяковского, знаете, не печатали. Пятилетие не отмечали. Примаков сказал Лиле — напиши письмо Сталину, и я отвезу. Так они и сделали. Лиля попросила у «отца» защиты; все описала подробно. Все думают, что письма до Сталина не доходят. Отлично доходили. На Лилином письме Сталин своей рукой написал: «товарищу Ежову (Ежов, тот самый Николай Иванович, работал тогда зав. управделами ЦК). Маяковский был и остается...» и т. д., и все завертелось...
Популярность Маяковского родилась на пути из кабинета Сталина в кабинет Ежова.
Этот разговор не имеет никакого отношения к творчеству Маяковского, но очень большое отношение к вопросу о том, какими насильственными путями утверждалась у нас популярность Маяковского. Маяковский — это поэт ранга Каменского