И сказал старец ученику своему:
— Иди и скажи тому, чтобы шел отсюда: келья нужна мне.
Ученик поклонился старцу, пошел к тому страннику и сказал:
— Отец меня послал спросить, здоров ли ты?
А странник все в уединении, а тут как попал на люди, да нанесли ему всего, грешным делом вкусил сверх меры и расстроился.
— Пусть помолит Богу за меня старец, живот больно отяжелел.
Ученик к старцу:
— Говорит тебе странник: «поищу келью и, как найду, сейчас же уйду».
Прошел день, прошел и другой, а странник ни с места, и народ все идет, и гам стоит еще пуще.
Терпел, терпел старец, нет сил терпеть, опять позвал ученика:
— Иди и скажи ему, если не уйдет, то я сам приду и, бия, иждену его.
Ученик поклонился старцу, пошел к страннику и сказал ему:
— Слышал мой отец, что ты очень болен, сокрушается о тебе и послал меня проведать тебя.
— Скажи твоему отцу, — сказал странник, — что его ради молитв перемена у меня, совсем полегчало.
Вернулся ученик, сказал старцу:
— До воскресенья просится оставить его, не гнать: «в воскресенье, говорит, уйду, куда Бог повелит».
Наступило воскресенье, а странник и не думал уходить, и вот старец взял жезл и пошел жезлом поучить его и выгнать.
Ученик к старцу, останавливает:
— Подожду, — говорит, — отче, я вперед пойду, там люди, народ у него, осудят тебя.
Да скорее сам к страннику в келью и сказал страннику:
— Отец мой грядет, хочет просить тебя к себе, в свою келью!
А странник, услышав о такой любви старца, оставил народ и поспешил к старцу навстречу, и издалека начал кланяться старцу:
— Не трудись, отче, я сам иду к твоей святости и прости меня, Господа ради!
И виде Господь дело ученика того, вложил в ум старцу свет свой и разверзся разум ему, умилился старец, поверг на землю жезл свой и, подойдя к страннику, целовал его и, взяв за руку, повел к себе и, радуясь, ввел к себе в келью, и угощал странника и беседовал с ним и полюбил его.
Разумея же бывшее, старец до земли поклонился ученику своему и сказал:
— Ты мне отныне буди отец, а я тебе ученик.
1913 г.
ЦЕПЬ ЗЛАТАЯ
БОЖИЕ СОЛНЦЕ{*}
— Что̀ слышно о солнце? Вот горит оно, и греет, и греет и сияет, что же, и откуда оно? А как нет его долго, долго не видим, мы его ждем и грустим, а встретим — обрадуемся. И откуда свет такой, и где тепло, откуда оно греет, наше свет — солнце?
— Солнце от Бога. Сотворив небо и землю, помыслил Господь о делах своих, что́ сотворит. И когда подумал, что сотворит человека и чем будет человек, как оставит человек завет Божий и не пойдет в судьбах Божиих, о беде и о всем горе людском подумал и о мерзости в человецех на трудной земле, и как родится от человека Сын, и как для славы и чести погибшего человека распнут Его и в муках примет Он крестную смерть, и когда о смерти подумал, слеза испаде из ока. Эту слезу свою и назвал Господь солнцем. Солнце — Божие.
АДАМ{*}
Восьмичастным создал Бог человека: от земли — остов, от моря — кровь, от солнца — красота, от облак — мысли, от ветра — дыхание, от камня — милость и твердость, от света — кротость, от Духа — мудрость.
И когда сотворил Бог человека, не было имени ему.
Высота небесная — Отец, широта земная — Сын, глубина морская — святый Дух, а созданию Божиему имени нет.
И призвал Господь четырех ангелов: Михаила, Гавриила, Уриила, Рафаила, и сказал Господь ангелам:
— Идите и изыщите имя ему.
Михаил пошел на восток и увидел звезду, имя ей Анафос, и взял от нее Аз и принес к Богу.
Гавриил пошел на запад и увидел звезду, Дисис имя ей, и взял от нее Добро и принес к Богу.
Уриил пошел на полунощие и увидел звезду, имя ей Аратус, и взял от нее Аз и принес к Богу.
Рафаил пошел на полудние и увидел звезду, имя ей Мебрие, и взял от нее Мыслете и принес к Богу.
И повелел Бог Михаилу произнести слово.
И сказал Михаил:
— Адам.
И бысть Адам первый человек на земле.
СТРАСТИ АДАМА{*}
Гремит ад своим громом, бу́рит бурею, — страшны удары, бесстрашен.
— Моя власть и воля!
Огненные стрелы летят от его одежд. Громок, грозен, бесстрашен.
Никто еще живым войти не вхитрился, а назад ходу нет, — врата медные, верея железная, замки каменные, запоры крепкие.
Крут и шаток мост через Юдоль — реку, черен путь на живой век, жаркие молоньи светят в ночи, светят смерти: ведет она свои полки на приволен горек пир, слышен топот конских ног.
— Моя власть и воля!
Нужда, теснота, терпение — преисподний ад.
И воззвал Адам, первозданный человек:
— Сестры и братья мои любовные, пошлем весть ко Владыке Христу со слезами на землю, хочет ли нас от муки избавить!
Неутешны, унылы стоят пророки, праотцы, все праведные: кто же может донести весть!
— Други, воспоем песнями днесь, отложим плач, — ударил Давид в гусли, вложил персты свои на живые струны, — се заутра от нас пойдет Лазарь четверодневный, друг Христов, донесет до Христа весть.
И услышал Адам, первозданный человек, и начал биться руками по лицу своему, тяжким ярым гласом глаголя:
— Поведай от меня Владыке, светлый друг Христов, Лазарю, вопиет к Тебе Твой первозданный Адам. На то ли Ты, Господи, создал меня, на короткий век на земле быть и много лет в аде мучиться? Того ли ради я землю наполнил, о, Владыко! Вот внуки Твои возлюбленные во тьме сидят, на дне ада от Сатаны мучимы, и скорбию и ту́гою сердце тешат и слезами своими очи и зеницы омывают и, памятью терзаемы, унылы суть! Я на земле только краткий час видел добро, а в этой муке много лет в обиде! Краткий час я царь был всем тварям, а ныне долгие дни раб аду и бесом полонянник. На краткий час свет Твой видел, а вот уж солнца Твоего давно не вижу и Твоей ветряной бури не слышу. Господи, если я согрешил, Господи, паче всех человек, то по делам моим Ты и воздал мне муку сию, не жалуюсь, Господи! Но горько мне, Господи, я по Твоему образу сотворен, а дьявол унижает меня, по Твоему образу сотворенного, мучит меня, жестоко понукает мной! Господи, я Твою заповедь преступил, а вот, Господи, первый патриарх Авраам, Твой друг, Тебе ради заклать хотел он сына своего Исаака возлюбленного, и Ты сказал ему, Господи: «Тобою, Аврааме, благословятся вся колена земная!» — в чем же его грех? — а и он здесь, в аде мучится и тяжко вздыхает. И Ной праведный, избавленный Тобой, Господи, от лютого потопа, или не избавишь его от ада? Когда бы согрешили они, как я согрешил! А вот великий пророк Моисей, а он, Господи, в чем согрешил, ведь, и он здесь сидит с нами во тьме адове! А Давид, Господи, Ты прославил его на земле, и дал ему царствовать над многими, и он составил псалтирь и гусли, в чем же его вина, ведь, и он здесь с нами, в аде мучится и жалко стонет и вздыхает! Когда бы согрешили они, как я согрешил! А вот великий в пророках Иоанн Предтеча, Креститель Господень, рожденный от благовещения ангелов, в пустыне воспитавшийся, ядый мед дивий, и от Ирода поруганный, в чем же, Господи, его вина? И также томятся пророки Твои, Илья и Енох, угодившие Тебе паче всех праведников на земле! Моего ли греха ради не хочешь помиловать нас или своего часа ждешь, один Ты знаешь, нетерпеливы мы. Господи, приди к нам и избави от лихости, не угаси света! В Твою тайну молюсь, Господи. На мне вина, прости меня, прости меня, Господи, прости меня!
АНГЕЛ БЛАГОВЕСТНИК{*}
Кто Тебя не ублажит, пресвятая моя Владычица!
Ты заступница и утоление всем оскорбленным, Ты утешение скорбным, Ты радость скорбящим, — захотела весь мир защитить от крови или себя утопить в ней: покинуть и никогда не вернуться в свой вертоград, в муке мучиться, с нами — во тьме века сего, с нами — в нашем лютом мире, где болезни, печаль, слезы и воздыхания, клевета, память злая, братоненавидение, с нами, как мы, неутоленно любить и безнадежно, и безнадежно терять.
Радуйся, обрадованная, Господь с Тобою!
Над рукодельем за искусной работой у окна пречистая Дева окаймляла четверосвитный убрус, белым бисером шила круги, квадраты, птицу-феникса, радугу, змея и голубя — знаки вечности, мира, воскресения, милости, мудрости и непорочности, а на углах под крестом ставила по василиску с головой петушиной и хвостом змеиным, ми́луя Божию тварь, дивови́ще земное и преисподнее.
Сердцем в божественных судьбах, к тайнам мира — умные очи, неувядаемый цвет чистоты, пресвятая, пречистая Дева, честнейшая херувим и славнейшая воистину серафим.
В тихий час в тихой девичьей горнице метнулся огонек у лампадки и белый бисер заалел на шелках. С шумом вихря с небесных кругов стал в большом углу ангел — и были крылья его, как две зари полунощных, а лик невместим человеку.
И не снеся его вида, пала ниц на землю Дева Мария.
— Радуйся, обрадованная, Господь с Тобою! — воззвал благовестник.
И подняла пресвятая Дева очи к небу, и облак росный сошел на лицо ее и окропил ее с головы до ног.
— Не бойся, Мария! — приблизился ангел, отер ее своей алою ризой, — не бойся, Мария, се зачнешь Сына и тем весь мир спасется, Ты будешь спасение миру, мир Тебе, возлюбленная! — и огонь изшел из его уст.
Солнцем засияв, махнул ангел десницей — и бысть хлеб превеликий, и, взяв хлеб, ел сам и дал ей.
И махнул ангел левой рукой — и бысть великая чаша, полная вина неизреченного, и пил сам и ей дал пить.
И воззрев, увидела непорочная Дева — земля благословенная, цел был хлеб и чаша полна вина.
Радуйся, обрадованная, Господь с Тобою!
АНГЕЛ МСТИТЕЛЬ{*}
Среди поля на Голгофе пригвожден ко кресту — на кресте руки простер, окровавил персты — на честном кресте посреди земли висел Христос, совоздвигая четвероконечный сей мир, божественных рук своих создание, в высоту, в широту, в долготу, в глубину.