— Ступай по той тропинке, там колодец, напейся! — сказал Христос.
И пошел Никола, как указал Христос, — едва уж ноги идут. И отыскал Никола колодец, заглянул, чтобы воды достать, а там змеи кишат. И отшатнулся. И увидел: тот самый мельник, мельник стоял у колодца — весь изодрался о камни и руки в крови.
— Жажду! — просил несчастный.
И ничем ему не мог помочь Никола.
Вернулся ко Христу Никола.
— Нет, Господи, там нечистый колодец.
Христос ничего не ответил.
И опять пошли. Еще выше, еще круче — на еще большую гору.
Шли они по горе высоко над землею, поднялись они до звезд высоко, и звезды такие близкие и такие грозные разрезали путь.
— Господи, Господи, я пить хочу! — взмолился Никола.
— Ступай по этой тропинке, там тебе будет колодец, — сказал Христос.
И пошел Никола, как указал Христос, — падает уж из последних. И добрался, отыскал колодец, зачерпнул. А вода такая свежая, да чистая.
И не узнал Никола места: где камни? и нет пропастей! И до того хорошо кругом и свет такой светлый — такой сад, как рай. Стал и стоял, любуясь. И увидел: мать стоит у колодца, та солдатка, и такая, как сам он, любуясь. И до того хорошо кругом и такой свет светлый — такой сад, как рай.
И вдруг услышал голос.
— Никола, — звал Христос, — что же ты так долго стоишь?
— Господи, как долго? Три минуточки!
— Не три минуты, три года, — сказал Христос.
И они пошли с горы опять на нашу землю.
НИКОЛА-СУДИЯ{*}
Жил-был Савелий-богатый, богатый человек. Жил он с женою ладно. И состарились оба. И до того они были добры и жалостливы к людям — всех бедных, нищих кормили и поили, и в долг давали, и назад долгу не требовали. А казна их не убывала. И жили они спокойно.
Савелий и говорит старухе:
— Ну, старуха, пригрешили мы у Господа Бога. Кто бьется да старается, у того нет ничего, а мы сиднем—сидим и нам все, ровно с неба валится.
И просит старик старуху напечь пирожков да насушить сухариков: пойдет он Николу Угодника разыскивать, пускай Никола рассудит, спросит у Спаса, что им за этот грех выйдет.
Напекла старуха пирожков, насушила сухариков, истолкла сухарики в мучку, насыпала мешочек. Простился Савелий со старухой и пошел искать Николу.
Мало ли, много ли шел Савелий. Идет, раздумывает о своей богатой доле, и попадает ему навстречу разбойник.
— Что, старик, где это Савелий-богатый живет?
— А тебе что в нем? — спросил Савелий.
— А иду я, обокрасть хочу богача.
— Я самый и есть! — обрадовался Савелий, вынул ключи, — вот тебе ключи, ступай, сколько хочешь бери, только старуху не тронь.
Взял разбойник ключи.
— Ты-то сам куда пошел?
— Николу ищу, пусть рассудит — спросит у Спаса, что нам за грех наш выйдет: кто мучается, бьется, и у того нет ничего, а нам, и раздаем мы казну нашу, а все, ровно с неба валится.
Усмехнулся разбойник: — «Рехнулся, мол, старик с сытости!»
И разошлись.
Отошел немного разбойник, раздумался.
«Господи, ведь и мне тоже не только на сем свете жить, а и на том свете!»
И все припомнил, сколько он душ погубил, и как ему все было мало.
Догнал разбойник Савелия.
— Возьмите ключи-то назад!
— Что же не пошел? — опечалился Савелий.
— Возьмите меня с собой! — сказал разбойник.
И пошли они вдвоем искать Николу: Савелий-богатый да разбойник.
Дошли до деревни. Ночь настигает. Надо ночевать. Постучались в избу. В избе одна хозяйка.
— Пусти нас, хозяюшка, ночевать!
— Милости просим, ночуйте, только кормить нечем.
— Нам ничего не надо. У нас свое есть. Дай только чашку да ложку, да влей водички.
Хозяйка подала чашку и ложку, влила в чашку воды, поставила на стол.
Взял Савелий мешочек, насыпал сухариков в чашку, помешал-помешал — чашка полная села, разбухли сухари. Поел Савелий, передал разбойнику. Наелся разбойник. А чаша не убывает.
Идет хозяин. Как ступил на порог, затопал ногами и стал жену крошить.
— Это у тебя что за гости? Самим есть нечего, а эти расселись, кормишь.
— Не ругайся, хозяин, это у нас все свое! — и предложил Савелий хозяину отведать кушанье.
Присел хозяин к столу, поел. И хозяйка наелась.
— Мы такого и ввек не едали, — благодарят.
Ну, и разговорились: откуда и куда странники идут?
Савелий и говорит:
— Вышел я Николу искать, пусть рассудит — спросит у Спаса, что нам за грех наш будет: кто мучается, бьется, и у того нет ничего, а нам, и раздаем мы казну нашу, а все, ровно с неба валится.
А разбойник говорит:
— А я вот на свете столько душ погубил, иду спросить, что мне за это будет? Не на сем только свете жить мне, а и на том свете.
Переночевали ночь, наутро поднялись в дорогу.
— Возьмите и меня с собой, — просит хозяин, — и мне не на сем только свете жить, а и на том свете. Я во всю мою жизнь никого не напоил, не покормил: все боялся, что самим не хватит.
И пошли втроем: Савелий-богатый, да разбойник, да хозяин.
Идут и идут. От часу дорога лучше, и шире, и глаже, что карта.
Стоит дом. Подошли к дому. Нигде ему конца нет — такой большой. Поднялись по лесенке и попали в коридор. И стоит там старичок седенький, древний старичок.
— Не ты ли, батюшка, Никола Милостивый?
— Я, — говорит, — я. Что вам нужно?
— Спроси у Спаса, что нам за грех наш выйдет: кто мучается, бьется, и у того нет ничего, а нам, и раздаем мы казну нашу, а все, ровно с неба валится!
— А я — разбойник. На этом свете сколько душ загубил. Спроси у Спаса, что мне за это будет?
— А я вот живу на свете и никого не напоил, не накормил. Спроси у Спаса, что мне за это будет?
Никола Угодник и говорит:
— Ночуйте, странники, тут вам будет покой.
И отворил дверь по правую руку и впустил туда Савелия. И отворил другую дверь и впустил туда разбойника. И отворил третью дверь и впустил туда хозяина.
Вошел Савелий в комнату. И до того эта комната убрана: большая, чистая, кровать высокая, подушки пуховые.
Ходит Савелий по комнате.
«Господи, это как царство небесное!»
Походил, походил, да и прилег на кровать. А по стене у кровати как забор, а в заборе щелка. Он в эту щелку и смотрит: а там комната еще лучше убрана.
Вошел разбойник в свою комнату. Пусто, одни голые стены и две доски вместо кровати. Походил, походил, да на дощечки-то и лег. И как повалились на него с потолка сабли, тесаки, пистолеты, ружья, топоры, ножи. Все на него валится и колет. Всю ночь продрожал.
Вошел хозяин в свою комнату. У него, как у разбойника, голо. Лег он на доски. И напала на него жажда и такой голод, — попадись какое животное, сырьем съел бы. Вскочил он. Бегает, да стены грызет зубами. Тошно.
Наутро выпустил Никола Савелия.
— Каково тебе, Савельюшка, было спать?
— Ох, Никола Милостивый! Как царство небесное.
— Это вечное место твое, а рядом — старухе твоей. Ступай с Богом. Будет тебе покой.
Выпустил Никола разбойника.
— Каково тебе было спать?
— Хорошо, Никола Милостивый, мне было спать. Всю ночь продрожал.
— Как от тебя невинные души тряслись, и умаливали тебя и упрашивали, а ты их бил, колол, давил. Теперь твой черед. Это место твое.
Выпустил Никола хозяина.
— Каково тебе было спать?
— Хорошо, Никола Милостивый, мне было спать. Всю стену прогрыз.
— Это за жадность твою: как те, кому ты отказывал, сам будешь мучиться голодом и жаждать. Это место твое.
И отпустил их Никола.
Пошел разбойник свой грех замаливать. Не забыть и хозяину голодной ночи, пошел он к своей хозяйке — не поскупится, поделится с несчастным.
Вернулся Савелий домой.
И зажили по-прежнему старики: поят и кормят бедноту, взаймы дают и долгу назад не требуют. По-прежнему идет народ к Савелию. Но уж что отдаст, того нет и нет.
Все раздали, и хлеб раздали, скота всего раздали, всю казну раздали. И ничего в доме боле нет. Осталась только краюшка на столе, — только укусить маленько тому и другому.
Перекрестился старик:
— Слава тебе, Господи, у нас ничего теперь нет.
Перекрестилась старуха:
— Слава Тебе, Господи! Давай, старик, закусим краюшечкой, да и пойдем в мир.
Закусили краюшкой, попрощались с домом и пошли.
Идут старики мимо своего окошка и слышат в доме плач.
— Ой, кто же это там?
Заглянули в окно.
А там мертвые два тела лежат. Это души их, значит, пошли! Оба тела лежат рядышком: Савелий да старуха его. А над ними беднота, горемыки.
НИКОЛА ЧУДОТВОРЕЦ{*}
Жили-были три брата — купцы Ломтевы. Большую торговлю вели с заморскими королями. Три каменные дома Ломтевых славились на весь город. А старшого брата дом всех богаче. И был у него один сын Василий.
Стали братья собираться на ярмарку. И говорит старшой брат братьям:
— Возьмите моего сына с собой не для торговли, а для науки.
Братья согласились.
Нагрузил ему отец шесть кораблей драгоценного камню, и благословил в путь для науки.
Приезжают они в королевскую землю, привалили на пристань, пошли себе место откупать, а Василий остался на пристани, знай, посматривает.
Вот идет старичище, королевский карла.
— Что, молодец, привез?
— Дяди привезли красного товару, а я драгоценного камню шесть кораблей.
— А еще дома есть?
— Есть.
— Предоставь мне еще шесть кораблей. Деньги получишь враз.
Крикнул Василий рабочих, выгрузили товар. Написал карла расписку. Тут вернулись на пристань дяди и хвалят, что хорошо товар запродал, цену хорошую взял.
Стала ярмарка закрываться, поехали они домой.
Отец встречает Василия.
— Что, милой, с накладом или с барышом?