И вижу: это Никола Угодник скорбный стоит над Русью» (Дневник. С. 465).
Февральская революция и ее логичное продолжение — октябрьский большевистский переворот — изначально осмыслялись
Ремизовым в апокалиптических категориях, как начало Страшного Суда, свершаемого Богом над погрязшей в грехах Россией. Таков смысл его другого ночного видения, датированного июлем 1917 г.:
«Снилось мне ([1 нрзб.]) комната с двумя окнами, посреди зеркало. Я причесыв[ался] пер[ед] зерк[алом], выглянул в окно и вижу на небе огромный ключ, а у окна женщину с девочкой.
— Посмотрите на небе ключ?
Та смотрит, а ключа уже нет, исчез, а на его месте Б[ожья] М[атерь] такая же, как ключ, железная.
— Посмотрите Б[ожья] М[атерь] теперь!
А в это время и Б[ожья] М[атерь] исчезла, а стоит Христ[ос] золотой с огромным посохом и говорит:
— Становитесь на колени, сейчас будет конец света.
И тут же [?] люди оказали[сь], стали на колени.
А небо потемнело» (Дневник. С. 483).
Ремизов видел в происходившем проявление телеологически обусловленной судьбы России, которой суждено пройти путем страдания и через покаяние очиститься от грехов и быть прощенной. Однако для Ремизова принципиальным было то, что Бог оставил человеку свободу воли, предоставил ему выбор — покориться чужой воле или сопротивляться ей. Сам он противодействовал неприемлемым ему силам сначала средствами, доступными ему как писателю — своими произведениями, а потом осознанным действием — отъездом за границу.
В годы эмиграции эволюция художественного самопознания самого Ремизова и изменение читательской аудитории были причинами нового поворота в реализации его постоянного интереса к народным легендам. На рубеже 1920—1930-х гг. он создал несколько книг, являвшихся обобщениями одной из магистральных тем его творчества — темы Божественных посредников между Богом и человеком — Богородицы (книга «Звез—да—Надзвездная», 1928) и Св. Николая Чудотворца («Звенигород окликанный», 1924; двухтомник «Три серпа», 1927). В значительной степени эти книги состояли из новых редакций дореволюционных ремизовских легенд.
Особое место в эмигрантском творчестве писателя заняло научно-художественное эссе «Образ Николая Чудотворца. Алатырь — камень русской веры» (1931), представляющее собой уникальный компендиум легендарных и исторических сведений о Св. Николае, изложение истории его почитания, вхождения Святого в пантеон русского народного христианства. При работе над этой книгой Ремизов пользовался огромной по объему справочной литературой и советами крупнейших славистов—медиевистов, таких, как, например, Пьер Паскаль и Борис Унбегаун. Последний считал, что, по сути,
ремизовское произведение по праву может быть защищено как докторская диссертация.
Финальный крупный цикл произведений, названный Ремизовым «Легенды в веках», был создан в 1947—1957 гг. и в совокупности представлял собой последнее художественное размышление писателя о человеке, Боге и о судьбе. В его состав вошли «Повесть о двух зверях. Ихнелат» (1947—1949), «Савва Грудцын» (1949), «Брунцвик» (1949), «Мелюзина» (1949—1950), «Бова Королевич» (1950—1951), «О Петре и Февронии Муромских» (1951), «Тристан и Исольда» (1951—1953), «Григорий и Ксения» (1954—1957). Основной темой цикла была тема утраченной, но бессмертной любви. Она возникла из горечи личной утраты — смерти жены, но позднее из темы воспоминания о земной любви—страсти трансформировалась в размышления о сути Любви Небесной.
Алексей Ремизов прошел долгий и непростой путь в своем отношении к Богy и миру. После периода бессознательно, органично воспринятой веры у него был период бунта, неприятия Бога, допускающего торжество Зла. В дальнейшем он заново искал пути к Богу, и на этой дороге спутниками Ремизова стали вечные сочувственники страдающему миру — Божия Матерь и Св. Николай Чудотворец. Постепенно писатель пришел к приятию и «оправданию Добра» — Бога, судящего человека, которого Он же наделил свободой воли. Последней книгой писателя, опубликованной незадолго до его смерти, была «Круг счастия. Книга о царе Соломоне» (1957). Она повествовала о судьбе знаменитого библейского мудреца, испытавшего и тяжелое детство, и страстную любовь, и моменты торжества и славы, и горечь изгнания. Эта финальная книга-парабола была символическим размышлением писателя о коловращении своей судьбы и заканчивалась спокойным приятием всего совершившегося.
Одним из последних авторских апокрифов Ремизова стала его дневниковая запись 1951 г.: «В последний путь — конца дороги не вижу и только знаю, там где-то по пути будет калитка — сад — деревья — книги. Войду, конечно, а назад — стена зеленая в небо — »[1].
А. М. Грачева
КОММЕНТАРИИ
Впервые опубликовано: Ремизов А. ЛИМОНАРЬ сиречь: ЛУГ ДУХОВНЫЙ. СПб.: ОРЫ, 1907. 133 с.
Прижизненные издания: Лимонарь. Луг духовный / Шиповник 7; Лимонарь. Луг духовный / Сирин 7.
Рукописные источники и авторизованные тексты: Печ. текст — корректура «Лимонаря» <отрывки — «Тридневен во гробе», Примечания> (Кор.-Шиповник 7) — ИРЛИ. Ф. 79.
Текст-источник: Веселовский. Разыскания I—XVII.
Дата: 1907.
Время работы над Первой редакцией «Лимонаря» — 1906—1907 г. «Лимонарь» (греч.) — «Луг духовный». Это — название сборника повестей и рассказов о жизни подвижников и благочестивых мирян, составленного духовным писателем Иоанном Мосхом (к. VI-нач. VII в.). «Лимонарь» Ремизова возник как продолжение увлечения писателя апокрифическими сочинениями, содержание и идеи которых он воспринял, в основном, через текст-исследование Веселовского. Этот научный труд уже был использован Ремизовым при работе над романом «Пруд» (1-я ред. — 1902—1903). С последним цикл «Лимонарь» связан как общностью текста-источника, так и единой философской концепцией, основанной на пессимистической и гностической трактовке событий ветхо- и новозаветной истории. Ремизовский сборник имел также притчевый характер символического осмысления революции 1905 г. До публикации Ремизов читал тексты из «Лимонаря» на литературных собраниях у Ф. К. Сологуба («Гнев Ильи Пророка»), на Башне у Вяч. Иванова («Гнев Ильи Пророка», «О страстях Господних. Тридневен во гробе»). Последняя легенда вызвала резко негативную реакцию Иванова. Ремизов читал ее на Башне 18 марта 1907 г., на Страстной неделе. Впоследствии М. Сабашникова вспоминала: «В эти дни Ремизов читал нам свое новое произведение „Страсти Господни“. В этом произведении с небывалой силой словесно и ритмически было изображено демоническое начало мира. Писатель, казалось, ликуя, сам себя отождествлял со злом. Заключительные слова: «Но у креста стояла Мать, Звезда Надзвездная...» не являлись достаточным противовесом. Ад торжествовал победу. Когда Ремизов дочитал до конца, поднялся Вячеслав и возмущенно сказал: „Это кощунство, я протестую“. Ремизов, и без того уже сгорбленный и много претерпевший в жизни, сгорбился еще больше и молча ушел вместе с женой» (Сабашникова-Волошина М. В. Зеленая змея / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. С. В. Белова СПб., 1993. С. 165). О продолжении истории с последней легендой вспоминал М. Гофман: «По поводу одного рассказа „Лимонаря“ произошел скандал, чуть было не перешедший в настоящую ссору. „Лимонарь“ Ремизова с его ритмической прозой приводил нас обоих [имеются в виду Вяч. Иванов и М. Гофман. — Ред.] в восторг. Я часто бывал у Ремизова, который читал мне новые рассказы из «Лимонаря», и я приносил их Вячеславу Иванову. Помню, я как-то пришел к Алексею Михайловичу, и он прочел мне новый рассказ — „О страстях Господних“, который произвел на меня громадное впечатление. Я сейчас же побежал на «башню» и хотел прочесть эту вещь Вячеславу Иванову. — А она действительно хороша? — Изумительна! Может быть, это лучшая вещь в „Лимонаре“! — Ну так сдайте ее в набор, — сказал Вячеслав Иванов, очень бегло просмотрев рукопись. Я сдал ее в набор и вскоре принес корректуру. Вячеслав взял ее, пошел в свою комнату и через четверть часа влетел в столовую, где сидел я, со страшным криком <...>: — Как вы смели без моего ведома сдать в набор такую гадость! <...> этот рассказ богохульство, гадость и никак не может быть напечатан в моем издательстве!.. Чего-чего он только не кричал. <...> покричал-покричал, потом успокоился, но остался при своем мнении. Я заказал отпечатать рассказ в нескольких экземплярах, кажется в 25, заплатил за это и принес их А. М. Ремизову. Ремизов был очень взволнован и сказал мне слова, которые я навсегда запомнил: „Модест Людвигович, я вас люблю и потому даю вам совет: держитесь подальше от меня, потому что я приношу людям несчастье“» (Гофман М. Петербургские воспоминания // Воспоминания о серебряном веке / Сост., предисл. и коммент. В. Крейда. М., 1993. С. 376—377). Желая увидеть свое произведение в печати, Ремизов исправил текст легенды. В письме к Вяч. Иванову от 22 марта 1907 г. он изложил суть предлагаемой правки: «Сделал такие изменения: // стр. 11 после слов: „ибо Сам Сатанаил пребывал там... воинством“ // прибавил // Демонской силой Он отвел глаза человекам и всей подлунной, погрузил души их в бесовский сон, — и темный бесной сон сковал вселенную ужасными видениями // далее пробел, которым и отделяются видения: „Вскинулись, взбросились бесы, совлекли со Христа плащаницу“ и т. д // стр. 15 сверху 7 строка Зачеркиваю: „видя без милости погибающий род человеческий“ // стр. 16 В фразе: „Так два дня, две ночи безумствовал Сатанаил“ и т. д. зачеркиваю „над телом Христовым“ // стр. 18 В фразу: „А рядом с Богородицей“ и т. д. вставляю: // как встать заре и взойти воскресшему солнцу и Ангелу явиться отвалить от гроба камень — настать светлому дню Христова Воскресения, Она не отходила от Креста — неутомимая Смерть прекрасная и т. д // Посылаю Вам в таком виде на Ваше усмотрение. Мне кажется, что теперь вполне ясно, что все это было сатанинское наваждение. Посылаю примечания» (Переписка В. И. Иванова и А. М. Ремизова / Вступ. ст., примеч. и подгот. писем А. Ремизова А. М. Грачевой; подгот. текстов писем Вяч. Иванова — О. А. Кузнецовой // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996. С. 91—92. Далее: Иванов. — С указанием страницы). Целью авторских исправлений было завуалирование еретической сути легенды. Ремизов «закамуфлировал» а