— И о них слышал?
— Сейчас говорил с Эгбертом. Ничего не понимаю. Ты — друг этого Плимсола. В чем там дело? Я его видел и удивился, до чего он похож на дождливый день у моря. Влюблен он в Веронику?
— Вроде бы да.
— И молчит. Мало того — не идет, когда она ждет в рододендронах. Это неспроста.
— Боится?
Галли покачал головой.
— Сомневаюсь. Племянник Чета Типтона… Да Чета надо было бы связать! Хотя вообще-то с ним бывало — положит ноги на стол и поверяет душу. Очень глубокий человек. Как Пробка Бэшем. Ну, Пробку мы вылечили, попробуем тот же метод. На наше счастье, животное под рукой.
— Животное?
— Императрица. Помню, были мы в Норфолке, охотились на фазанов, и Пробка загрустил. Мы одолжили свинью на соседней ферме, хорошенько смазали фосфором и поместили в его комнате. Как рукой!
Фредди несколько удивился.
— Ты хочешь сунуть к Типпи эту свинью?
— Хочу. Нельзя упустить такой случай. У меня — выход в сад, втащим единым духом.
— Но…
— В чем дело, мой друг?
— Ты думаешь, это поможет?
— Пробке помогло. Помню, он закричал… Из глубин души!
— А наоборот не выйдет?
— Не совсем понимаю.
— Если он трезвый, он напьется.
— Пробка не был трезвый!
— Не он. Типпи.
Галли был удивлен и оскорблен.
— Племянник Чета Типтона?
— Нет, нет, — поспешил объяснить Фредди. — Он не пьет всего несколько дней. Два месяца не просыхал, и что-то с ним случилось. Перешел на молоко. Честно говоря, я не верю, что ты его вылечишь.
Галахад был сметлив и мудр. Доводы он понимал.
— Понимаю, — сказал он. — Хорошо, что ты мне сообщил. Планы придется менять. Давай подумаем.
Он походил немного, опустив голову, заложив за спину руки. Время от времени, правда, он вынимал и чистил монокль.
— Есть, — сказал он, вернувшись. — Все ясно. Свинью отведем к Веронике.
Фредди испугался. Вообще-то он был согласен, но ему не понравилось первое лицо множественного числа.
— Ты что, меня втянешь? — осведомился он. Галахад очень удивился.
— Какое неудачное слово! — сказал он. — Я думал, друг Плимсола, брат Вероники только рад им помочь.
— Да, я рад, но…
— И в таком простом деле! Ты пойдешь и посмотришь, нет ли опасности. Трудную работу беру на себя.
Фредди полегчало, но он еще не все понял.
— А зачем?
— Прости?
— Какой в этом смысл?
— Дорогой мой, неужели у тебя нет воображения? Что будет, если девушка находит у себя свинью?
— Ну, она орет благим матом.
— Совершенно верно. Орет, а рыцарь кидается на помощь.
— Откуда ты знаешь, что он услышит?
— За этим я присмотрю. Я займу его разговором, а ты найди предлог, чтоб загнать Веронику в спальню. Какой именно? Дай подумать.
— Она хотела мне показать школьные фотографии.
— Прекрасно. Как только она двинется, бей в гонг. По этому сигналу я отпускаю Плимсола. Все сверили?
— Вроде бы, да. Хорошо, что отец в городе. Успеешь вернуть свинью.
— Это верно.
— Это очень важно. Из-за своей свиньи он готов на все. Пробуждается спящий тигр.
— Не беспокойся. Я не хочу огорчать Кларенса. Лучше всего — второй завтрак. Ты можешь опоздать минут на десять?
— Давай на пять.
— Попробуем. А сейчас найдем Пру. У меня для нее записка. Если не ошибаюсь, она пустится в пляс. Где она, как ты думаешь? Я ее искал, искал…
Тут Фредди мог ему помочь.
— Я ее видел в деревне. Шла к викарию, насчет базара.
— Пойду ей навстречу, — сказал Галли.
И, повторив инструкции, весело пошел по дорожке. Он любил добрые дела, а сегодня подобрались очень удачные.
Типтон Плимсол стоял на террасе, мрачно глядя на приветливый парк.
По зеленой траве среди благородных деревьев ходили коровы — и бурые, и пегие, и он с неудовольствием смотрел на них. Пролетела пчела, не обрадовался он и ей. Шел третий час, кончился второй завтрак.
Он был печален. Никто и ничто не рассеяло тьмы за вторым завтраком, и Типтон с облегчением ушел, поскорее выпив кофе.
Стремясь на воздух, к одиночеству, он вышел на террасу, где воздух был, одиночества — не было. Посмотрев на коров неполную минуту, он заметил, что сверкнул монокль и рядом появился Галли.
— А! — сказал Галли. — Вот вы где.
Когда гостишь в английском поместье, хорошо то, что всегда можно юркнуть в свою комнату. Через две минуты Типтон был там; еще через две он понял, что и здесь нет одиночества: раздался стук в дверь, и вошел изящный человек в сером.
Если вы хотите представить, что чувствовал Типтон Плимсол, перелистайте «Лиса Ренара».[140] Ощущение загнанности смешивалось с острой досадой. Даже в сельском доме ты не можешь остаться один. Куда мы катимся?
— Что-нибудь ищете? — грозно спросил он.
Не считаясь с тем, что за очками пылает мрачный огонь, Галахад ответил мягким тоном, который не раз укрощал самых буйных букмекеров:
— Нам надо бы поговорить, мой дорогой.
— Уже говорили.
— Долго, доверительно, о вашем счастье. Вы племянник моего друга…
— Знаю.
— … и я не допущу, просто не допущу, чтобы вы погубили все свое будущее. Возьмем быка за рога. Вы любите мою племянницу.
Типтон Плимсол дернулся. Он хотел было все отрицать, открыл рот — и увидел фотографию с розой. Нет, она осталась в комнатке, но он ее увидел; а потому — судорожно глотнул, как бульдог, подавившийся хрящом. Галли несколько раз стукнул его по спине.
— Ясно, — сказал Галли, — спорить не стоит. Любите. Все это видят. Почему же вы так странно себя ведете?
— Что значит «странно»?
— То и значит. Многие бы сказали, что вы играете ее чувствами.
— Играю?!
— Чувствами. А вам известно, как относятся к этому порядочные люди? Дядя Чет неоднократно выражал живейшее негодование.
Слова «К черту дядю Чета» трепетали на устах племянника, но он сдержался. Были вещи поважней.
— А она? — вскричал он. — Она не играет? Это — Иезавель[141] какая-то…
— Не Далила?[142]
— Может, и Далила.
— Скорей всего. Иезавель съели собаки.
— Какая мерзость!
— Да, приятного мало. Больно, прежде всего. Что ж, вы обвиняете мою племянницу. Конкретней?
— Она крутит!
— Не понимаю.
— А почему она обнимается со всякими Фредди?
— Обнимается? С Фредди?
— Да. И целуется. Она плакала, а он ее целовал.
— Когда это было?
— Вчера.
Галли все понял. Он был сметлив.
— До рододендронов, — спросил он, — или после?
— После, — ответил Типтон и тут же раскрыл рот, как морской лев, когда он ожидает новую рыбку. — Ой! Вы думаете, она из-за этого плакала?
— Конечно. Дорогой мой, разве можно позвать девушку к рододендронам и не прийти? Нельзя. Они чувствительны. Я все так и вижу. Не дождавшись вас, она добрела до скамейки и заплакала. Проходивший мимо Фредди увидел ее в слезах и по-братски утешил.
— По-братски? Вы так думаете?
— Ни малейших сомнений. Они знают друг друга всю жизнь.
— Да, — заметил Типтон, — их еще называли голубками.
— Кто вам сказал?
— Лорд Эмсворт. Галли покачал головой.
— Чтобы сохранить здравый разум в Бландинге, не слушайте Кларенса. Ничего такого не помню.
— Он был с ней обручен.
— Ах, кто из нас не был! Не с ней, вообще. Вы были?
— Был, — признал Типтон. — Раз шесть.
— И они вам безразличны?
— Ну, не совсем… Вот Дорис Джимсон… Да, безразличны.
— То-то и оно. Не беспокойтесь, Фредди любит жену. Типтон немного ожил.
— Вы так думаете?
— Уверен. Исключительно счастливый брак. Целый день воркуют.
— Бывает же! — сказал Типтон и немного подумал. — А двоюродные братья целуют двоюродных сестер, да?
— Непрестанно.
— И это ничего не значит?
— Абсолютно. Скажите, мой дорогой, а почему вы ушли от этих рододендронов?
— Долго рассказывать, — отвечал Типтон.
Однако он рассказал. Галли вращался в богемных кругах, где чего только не видят, и знал, как нежны и чувствительны страдальцы, как охотно снимают они напряжение напитком. Да, Фредди был прав. Вести свинью к Типтону Плимсолу никак нельзя.
— Так, так, — сказал он, когда рассказ подошел к концу. — Лицо выглядывало из кустов?
— Не просто выглядывало, — поправил обстоятельный Типтон, — оно ухмылялось. И, кажется, сказало: «Эй!»
— Вы дали для этого основания?
— Ну, я хлебнул из фляжки.
— А! Она с вами?
— Она в столе. Галахад поднял бровь.
— Может быть, мне за ней присмотреть?
Типтон закусил губу. Тонущему нелегко расстаться со спасательным кругом.
— Поверьте, — сказал Галли, — она вам не нужна. Я знаю точно, что Вероника влюблена в вас по уши. Пить совершенно незачем.
— Козявка думает иначе.
— Козявка?
— Такая, с голубыми глазами.
— Она советовала хлопнуть?
— Да.
— Она ошибалась. Хватит лимонного сока.
Типтон еще колебался, когда снизу раздался звон меди. Галли был к этому готов и не шелохнулся; Типтон принял это за трубы Страшного суда. Подпрыгнув вершка на два, он спросил:
— Что такое?
— Забавляется кто-нибудь, — ответил Галахад. — Скорее всего, Фредди, не обращайте внимания. Идите прямо к ней.
— К ней?
— Она пошла к себе.
— Нельзя заходить к девушке без приглашения.
— Вы постучите, она выйдет.
Лень повторять, что самые лучшие замыслы срываются из-за мелочей. Как вы помните, поэт Бернс особо об этом напоминает. История с гонгом послужит неплохой иллюстрацией.
Галахад не учел, что Вероника принадлежит к тому типу девушек, который, услышав гонг, бежит узнать, кто ударил в него и зачем. Фредди вешал палочку с приятным сознанием выполненного долга, когда заметил огромные и удивленные глаза.