Для того чтобы оценить значение основного исследования К. Ф. Тарановского, нужно вспомнить, в каком состоянии находилось русское стиховедение в 1930‐х годах, когда спала первая волна стиховедческих исследований, начало которым было положено Андреем Белым. С одной стороны, имелись образцовые по точности статистические исследования ритма отдельных размеров у отдельных авторов, очень немногочисленные (главным образом в работах Б. Томашевского); с другой стороны, имелась общая концепция фонологической основы русских стихотворных размеров, разработанная Р. Якобсоном и Н. Трубецким, но не проверенная на достаточно большом статистическом материале. Книга Тарановского перекидывала мост между этими двумя достижениями русского стиховедения. То, что сделал Томашевский для нескольких десятков тысяч стихов 4- и 5-стопного ямба Пушкина и его современников, то сделал Тарановский для 300 000 стихов всех ямбических и хореических размеров от Ломоносова до Фета. В результате этой исполинской работы стало возможным наполнить конкретным статистическим содержанием введенные Якобсоном и Трубецким понятия ритмической константы, доминанты и тенденции; стало возможным сформулировать два основополагающих закона ритмики русских двусложных размеров: закон акцентной регрессивной диссимиляции (чередования сильных и слабых стоп от конца стиха к началу) и закон восходящего зачина (стабилизации первого икта после первого слабого времени в стихе). Это было решением той проблемы метра и ритма, которая неотступно стояла перед русским стиховедением ХX века. Все современные исследования ритмики русских двухсложных размеров не могут не исходить из понятий, установленных Якобсоном и Трубецким, и из законов, установленных Тарановским.
Продолжением основной работы К. Ф. Тарановского были его статьи о 4-стопном ямбе начала ХX века в «Южнословенском филологе» (1955–1956), о метрике Мандельштама и о ритмике ямба А. Белого в «Международном журнале по славянской лингвистике и поэтике» (1962 и 1966), о семантике 5-стопного хорея в русской поэзии после Лермонтова («Американские доклады на V конгрессе славистов», 1963). Эти работы подводят к другой краеугольной проблеме современного стиховедения – к проблеме «стих и смысл», к проблеме семантики метров и ритмов. Анализ «семантического ореола» 5-стопного хорея, связанного, благодаря лермонтовскому «Выхожу один я на дорогу», с мотивом «пути», как реального, так и метафорического, и анализ семантических ассоциаций «традиционного» и «нетрадиционного» ритма в 4-стопном ямбе Белого открывают дорогу для изучения научными объективными методами, через исторический анализ пресловутого вопроса о взаимосвязи «формы» и «содержания».
Другой ряд работ К. Ф. Тарановского последних лет был посвящен вопросам фоники стиха. Здесь, в традиционной области наименее научных и наиболее импрессионистических наблюдений, он делает то же, что делал в области ритмики: подводит под традиционные стиховедческие понятия обоснование, предлагаемое современной лингвистикой, рассматривает enjambement в свете теории синтагм (статья в «Международном журнале…», 1963), а звукопись – в свете теории фонологических дистинктивных признаков (там же, 1965). Его работы и здесь соприкасаются с проблемами семантики – на этот раз с проблемой семантики фонем, разрабатываемой И. Фонадем.
Наконец, необходимо напомнить, что исследования К. Ф. Тарановского никогда не ограничивались русским стихом, как это часто бывает у русских стиховедов. Он исследовал просодию и цезуру сербского стиха; одна из самых интересных его работ посвящена взаимосвязи украинского и русского ямба («Южнословенский филолог», 1954–1955); эта статья легла в основу книги об украинском стихе, над которой автор работает в настоящее время; наконец, целый ряд многообещающих направлений исследования намечен им в программной статье «Основные задачи статистического изучения славянского стиха», напечатанной в варшавском сборнике «Поэтика» (т. 2, 1966) и хорошо известной советским ученым.
Редакция и авторский коллектив «Трудов по знаковым системам» рады приветствовать заслуженного ученого в год его юбилея.
КИРИЛЛ ФЕДОРОВИЧ ТАРАНОВСКИЙ285
19 марта 1991 года исполнилось 80 лет Кириллу Федоровичу Тарановскому – видному слависту, крупнейшему специалисту по русскому и славянскому стиховедению и поэтике, многолетнему руководителю кафедры славистики в Гарвардском университете.
К. Ф. Тарановский родился в городе Юрьеве (Тарту), где профессором истории права был его отец (ученик А. Л. Блока, отца поэта). Февральская революция застала семью в Юрьеве, Октябрьская – в Харькове; в эмиграции Тарановские оказались в Белграде, К. Ф. Тарановский закончил сербскохорватскую гимназию, потом два факультета Белградского университета, учителями его были Рад. Кошутич и Ал. Белич; два года он занимался в Праге, где его руководителем и другом стал Р. Якобсон.
Докторская диссертация К. Ф. Тарановского называлась «Русские двудольные ритмы», она была защищена в Белграде в 1941 году, в дни фашистского вторжения, и вышла книгой в 1953-м: 376 страниц, 16 огромных статистических таблиц, в них просчитаны 300 000 строк русских ямбов и хореев от Тредиаковского до Фета и от Пушкина до П. Вейнберга. (Краткое авторское резюме ее – статья «О ритмической структуре русских двусложных размеров» в сборнике «Поэтика и стилистика русской литературы», Л., 1971.) Вспомним: к концу 1930‐х годов в нашей науке о стихе имелись, с одной стороны, образцовые исследования ритма отдельных размеров у отдельных авторов, но они были единичны; с другой стороны, имелась общая концепция фонологической основы русской метрики (Р. Якобсон, Н. Трубецкой), но она была не проверена на достаточном статистическом материале. Книга Тарановского перекидывала мост между этими двумя достижениями русского стиховедения. В результате его исполинской работы стало возможным наполнить конкретным статистическим содержанием нововозникшие понятия ритмической константы, доминанты и тенденции; стало возможным сформулировать два основополагающих закона ритмики русских двусложных размеров: закон акцентной регрессивной диссимиляции и закон восходящего зачина. Это было решением той проблемы метра и ритма, которая неотступно стояла перед русским стиховедением со времен Андрея Белого. Все современные исследования ритмики русских двухсложных размеров не могут не исходить из понятий, установленных Якобсоном и Трубецким, и из законов, сформулированных Тарановским.
В 1959 году К. Ф. Тарановский по приглашению Р. Якобсона переезжает в США, преподает в Лос-Анджелесе, потом в Гарварде, где работает почти двадцать лет на кафедре славистики. Тематика его стиховедческих работ расширяется: наряду с ритмикой в нее входят фоника, звуковая символика, синтаксис и прежде всего семантика стиха. В блестящей статье 1966 года о 4-стопном ямбе Андрея Белого он показывает, как в одном и том же размере у одного и того же поэта сосуществуют два разных ритма, более традиционный и более новаторский, и первый сопровождает тему покоя, а второй – тему надлома. Семантизируется не только ритм, но и метр: в 1963 году появляется его статья «О взаимоотношении стихотворного ритма и тематики», открывшая новую эпоху стиховедческих исследований – изучение семантических ореолов стихотворных размеров. «Выхожу один я на дорогу…» Лермонтова, «Вот иду я вдоль большой дороги…» Тютчева, «Выхожу я в путь, открытый взорам…» Блока, «Гул затих. Я вышел на подмостки» Пастернака: случайно ли во всех этих стихотворениях сосуществуют 5-стопный хорей и тема пути, дорожного и жизненного? Несомненно, нет: перед нами – семантическая традиция (точнее, одна из семантических традиций) стихотворного размера. Исследовать разветвление и сплетение таких традиций увлекательно и сложно: семантика поддается формализации нелегко. Но первые шаги в новом направлении, открытом К. Ф. Тарановским, уже делаются, и результаты очень интересны: «драматическая история отдельных семантических ореолов блестяще прослеживается… и буквально взывает к обобщению и осмыслению в духе лотмановской культурологии» (Ю. И. Левин).
Но, конечно, такая «память метра» есть лишь часть «памяти текста» – системы средств, которыми поэт сознательно или бессознательно вызывает у читателя ассоциации с другими стихотворными текстами и тем придает новым своим стихам особенную смысловую глубину. Реминисценции и автореминисценции писателей давно были предметом внимания филологов; но К. Ф. Тарановский один из первых показал, как они складываются в единую сложнейшую систему смыслообразующих элементов поэтического текста. Успех этих его исследований во многом объясняется счастливым выбором материала – поэзии русского акмеизма, сплошь рассчитанной на «ученого» читателя, знатока и любителя старой и новой поэзии. В 1967 году появилась первая из его статей о поэтике О. Мандельштама, в 1977 году его «Essays on Mandel’stam» вышли отдельной книгой (в 1982-м – сербский перевод, сейчас готовится переработанное русское издание). Первая глава имела подзаголовок «Проблема контекста и подтекста» – «контекстом» была названа система автореминисценций, «подтекстом» – система реминисценций из других авторов, оба понятия оказались в высшей степени плодотворны и прочно вошли в терминологический арсенал мандельштамоведения. Широкие перспективы применения нового метода были отлично намечены в большой статье-рецензии в журнале «Russian Literature» (1978. Т. 6. № 2), написанной Г. А. Левинтоном и Р. Д. Тименчиком («мои незаконные ученики», в шутку говорил о них Тарановский). Последствия подтвердили их прогноз: сейчас, в юбилейный мандельштамовский год, можно с уверенностью сказать, что все лучшее в области изучения поэтики Мандельштама и акмеистов за последние пятнадцать лет было достигнуто на путях, намеченных К. Ф. Тарановским. Московское Мандельштамовское общество недаром посвятило 80-летию ученого одно из своих недавних заседаний.