В воздух: тихо, плавно, гуще, гуще,
Скликаясь, сливаясь
В ночь.
Но заря
Встает во сне
Светло-русая, ясноглазая, с факелом
Над волнами. Утро, и тени прячутся
В цветы, в камни,
В нас.
Каверин на Тыняновских чтениях сидел в президиуме строгий, как иссохшая Немезида.
Как все Единственный из слышанных хороший анекдот о Сталине. Умер Сталин, журналист хочет написать о нем необычное, идет к банщику. «Какой он был?» – «Ну, как все, любил попариться». – «А потом?» – «Ну, как все, спросит пива и воблы». – «А потом?» – «Ну, как все, пойдет ругать советскую власть».
Каламбур В Тарту за спиной университета стоит бронзовый его фундатор Густав-Адольф, как маленький мушкетер. В конце 1940‐х его сняли, потому что король. Но в память о нем водрузили на пьедестал вазу (его имя означает сосуд). После самостоятельности опять открыли памятник, только поменьше.
Кальвинисты удивительно походили на большевиков: их мало, но они воинственны. Когда Голландия начала отлагаться, в ней было не больше 10% кальвинистов: в городах – кальвинизм, в деревнях – католичество. Протестантская этика, на которую мы так умиляемся, начиналась с церковных экспроприаций и иконоборческих погромов, а арминианство Олденбарневелта и Гроция было попыткой кальвинизма с человеческим лицом. Н. Котрелев добавил: и еще он внес этику газавата, войны на уничтожение, вместо кондотьерской взаимобережливости. Бицилли замечал, что «тварь ли я или право имею?» – предельно кальвинистский вопрос.
Кампания Был в Таллине Белькинд, писал о «Повестях Белкина» (так!), выбрался туда из Средней Азии; в 1949‐м ему приказали найти двух космополитов, иначе арестуют его самого. У него не хватило духу, он пришел и сказал: «Вот, один у вас уже есть, другого ищите сами». Пронесло (рассказывала Л. Вольперт).
Канон В «Ист. вестнике», 1904, № 25, в некрологе приводится перечень больших писателей, чьи полные собрания сочинений купил А. Ф. Маркс: Г. Данилевский, Шеллер, Лесков, Григорович, Чехов, Щедрин, Потапенко, Майков, Полонский, Фет, Случевский, Станюкович, Авсеенко, Луговой, Терпигорев, Головин-Орловский, Баранцевич, Ромер, Альбов, Полевой, Сементковский, Стерн.
Кант.По Канту переживалась в детстве советская действительность: видели одно, говорили другое, но это было не противоречие, а различение феноменального и ноуменального плана, «мира общего и мира единичного» – отдельные недостатки сами по себе, прекрасная суть сама по себе, даже если недостатков – тысячи. («Считалось, что изучать то, что мы видим своими глазами, – уже не марксизм», – сказал один социолог.) Но, собственно, так ведь устроен и весь Божий мир: вероятно, за тем, что мы видим, стоит что-то более важное, чего мы не знаем по недостатку информации, но принимаем на веру. В философии и религии такое отношение культивируется, а в политике почему-то осуждается. Хенрик Баран осторожно спросил меня: если все-таки можно было жить и не знать, что происходит на самом деле, то как наступало узнавание? Я ответил: у кого как. Вот я любил историю и заметил, что в учебнике 4‐го класса Шамиль, с бородатым портретом, был борцом за свободу, а в учебнике для 9-го – агентом английского империализма, и что учебник европейской истории между средними веками и Новым временем так обезличивался и выцветал в скучные абстракции, что приходило в голову: власть боится истории, а это, по Марксу же, нехорошо. Поэтому 1956 год был для меня меньшим потрясением, чем для большинства студентов-сверстников.
Кантовская эстетика «Он уважал величественное, если оно было бессмысленно и красиво; если же в величественном был смысл, например в большой машине, он считал его орудием угнетения масс и презирал с жестокостью души» («Чевенгур»).
Катулл искал несуществующих слов для новоизобретенных чувств, как петровский стипендиат, который писал, что был инаморат в венецейскую читадинку.
«Кафедральная эротика», – выражался Бобров о «Noctes Petropolitanae» Карсавина 1922 года («Мужественность насильственно разверзает, расчленяет единство женственности, разрешая его во множественность…») с припоминанием «…и зыблет лжицей до дна вскипающий сосуд» у Вяч. Иванова. «Эротический солипсизм», «эротическая разруха» – выражения Ф. Степуна.
Кирпич «Всякий кирпич падает с неба», аминь, – писал Чаадаев А. И. Тургеневу в 1836 году.
Мне подумалось,
Что мне выпало много счастливых случаев,
И теперь на меня, как на моего Поликрата,
Должен упасть кирпич.
Я надела мягкую шляпу,
Стала молиться Богу и делать добрые дела —
И кирпич
Упал прямо передо мною и разбился.
Но, быть может, это просто был не мой кирпич?
Китай Вторую часть «Робинзона Крузо» не напечатали в «Библиотеке всемирной литературы» из‐за фразы: «Доехал до Урала, а всё Китай».
Классик В «Литпамятниках» утверждали заявку на «Фрегат „Паллада“», я шепнул Егорову: «Гончаров – вот кто умел при всех режимах оставаться классиком!» Он ответил: «Профессора Адамса в Тарту знаете? Так вот он говорит: „Я жил при восьми режимах, и при всех писателям было плохо“».
Колхоз «Это все равно вот ежели б одно письмо для всей деревни писать» (Гл. Успенский).
«Комизм условнее, чем трагизм, – сказал Б. Успенский. – Ребенок рождается плачущим, и его еще нужно научить улыбаться».
Комиссар синодальной команды. Он заведовал церковным имуществом в провинциях.
Коммунизм «Если бы граф Аракчеев продержался подольше, давно бы у нас на каждой версте стояло по фаланстеру, а шпицрутены бы сами отпали за ненадобностью» (Салтыков-Щедрин. Письма к тетеньке).
Компромисс «Переводчик должен искать компромисса между насилием над подлинником и насилием над своим языком». Это так же невозможно, как убийце искать компромисса, убить одного или другого. Можно, конечно, убить обоих (переводчики часто так и делают), но это будет уже не компромисс, а перевыполнение плана.
Конспективные переводы Сталин много читал современную литературу, но по 20–30-страничным дайджестам, которые писали для него секретари. Вероятно, они сохранились и должны быть очень интересным предметом для исследования.
Континуум Из письма: «…хотя встречаться нам все реже позволяет разваливающееся пространство, а списываться – съеживающееся время».
Концовки горациевских од похожи на концовки русских песен – замирают и теряются в равновесии незаметности. Кто помнит до самого конца песню «По улице мостовой»? А от нее зависит смысл пушкинского «Зимнего вечера».
Коньяк В Мандельштамовской энциклопедии при ссылках на научную литературу можно ставить звездочки, как в кинорейтинге: * – не тратьте времени, *** – почитайте, ***** – необходимо.
Коррупция В демократических Афинах судебные коллегии приходилось делать огромными во избежание подкупа – «не потому, что бедняки были подкупнее богачей, а потому, что купить их можно было меньшею суммой» (Белох). В Венеции при выборах дожа во избежание подкупа жребием выбирали первую комиссию – 30 избирателей, из тех жребием вторую – 9, они тайным голосованием третью – 40, те четвертую – 12, те пятую – 25, те шестую – 9, те седьмую – 45, те восьмую – 11, те девятую, окончательную, – 41. Все равно подкупали.
Кухня «Мы-то, известно, на кухне у Господа Бога живем…» – начало рецензии Замятина на Келлермана.
Кухня Л. Баткин о коллективных трудах ИВГИ: как цыганский борщ – каждый валит, что украл, а борщ получается, потому что плохого не крадут.
Куцый Когда отлучили Толстого, акад. Марков написал в Синод: я тех же взглядов, прошу отлучить и меня. Синод ответил: Толстого все читают, поэтому взгляды его опасны, а вы до анафемы еще не доросли. Есть пословица: «Далеко куцему до зайца».
Латинские поэты «Мы начали: они были не такие, как казались до нас; и кончаем: и они были не такие, как кажутся нам».
Латынь Рассказывала М. Е. Грабарь-Пассек: ее муж в начале ХX века ездил в Испанию, в области басков у него сломалась коляска, местные по-испански не понимали, объясняться с ними пришлось через священника, а со священником – по латыни. Когда с доктором Джонсоном случился первый удар, он для проверки умственных сил обратился к Господу по-латыни.
«Литературные памятники» Цвет серии определили советские паспорта – на обложки был пущен избыток материала, шедшего на паспорта. Изменилась форма паспортов – начались перебои с оформлением. А на «Памятники науки», тремя годами раньше, шел материал импортный, был 1945 трофейный год. Внедрялась форма для дипломатов, для школьников и для серий (от Б. Ф. Егорова).
Лицо Седакова подарила свою книжку папе римскому, он сказал: «Читаю по стихотворению в день, а когда не все понимаю, то смотрю на вашу фотографию – и помогает»; она удивилась. Я вспомнил Слуцкого «Какие лица у поэтов!» и совет Е. Р. о несуществующем портрете Мецената: пусть это будет человек, читающий свиток, который закрывает от нас его лицо. Я бы на многих фронтисписах предпочел именно такие портреты. Кстати, моя любимая фотография подростка-сына, где он читает лежа и лицо заслонено раскрытой книгой.
Личность «У Макса вместо личности – пасхальное яйцо, а в нем другое, третье» (Шенгели о Волошине в письмах к Шкапской). См. III, Точка.
Личность – эта точка взаимодействия наследственности с изменчивостью, то есть неизвестного с неуловимым.
Личность Самоощущение, по Беркли наизнанку: «Я существую, пока вы на меня смотрите». В переводе с галантного языка: «…пока ваше социальное отношение направлено в мою сторону».
Личность Т. В. говорила, что в письмах Цицерона нет лиц, а только перекрещивающиеся отношения; антитеза письмам, скажем, Розанова.