<...> у нас, на Черной речке, Есенину было интересно. Когда собирались гости, говорили много, чаще всего об искусстве, внимательно следили за ростом молодых писательских сил, спорили о направлениях. Истинное наслаждение доставляли рассказы стариков, в том числе и моего отца, о старине, о встречах с Тургеневым и Гончаровым, с Салтыковым-Щедриным и Всеволодом Гаршиным, с Сергеем Атавой (Терпигоревым). Врезались в память рассказы о Софье Перовской и о Кибальчиче, участниках убийства Александра II в 1881 году. Тут даже мелочи были дороги. Конечно, говорили и о войне, о правительственных перемещениях, воровстве в армии и о кризисе самодержавия» (Восп., 1, 252, 254).
Став председателем правления вновь образованного литературно-художественного общества «Страда», И. И. Ясинский принял участие в пропаганде творчества Есенина и Клюева и не раз (как в печати, так и в своих публичных выступлениях) высказывался об их поэзии. Открывая вечер «Страды», «посвященный произведениям народных поэтов Н. А. Клюева и С. А. Есенина» (из текста пригласительного билета на вечер, состоявшийся 10 дек. 1915 г., — Хроника, 1, 80), Ясинский говорил:
«Стала шевелиться и сверкать блестками золота и жемчугом пестрядинная ткань сутёмок русской души, стало оживать то, что чудилось мертвым и оцепенелым, уже неспособным к самобытной жизни. А тут еще эти сутёмки, вслед за частушкой <...>, выбросили из своих недр, из океана народного духа, увы! далеко не ведомого нам, на наш литературный берег таких двух поэтов, как Николай Клюев и Сергей Есенин.
<...> Мужественнее и грознее муза Клюева, женственнее и нежнее муза Есенина. Они точно представляют собой мужское и женское начало народной души в ее поэтических проявлениях. <...>
Достаточно послушать наших поэтов и вникнуть в мелодии жажды света, воли, любви и красоты юного Есенина и в угрюмые, как северные леса, и широкие и звучно льющиеся, как могучие северные реки, стихи Клюева, чтобы на вас пахн`уло дыханием какой-то небывалой еще у поэтов, приходящих из народных сутёмок (пользуюсь выражением Клюева), мощи и грозовой яркости настроений. <...> И это не языческие образы, не те, которые погребены в летописях, в былинных сказах, не древний пепел истлевших форм русского слова, а что-то новое, никем еще не уловленное <...>.
Поэтическая душа Клюева подобна вулкану, который вот-вот изойдет лавой, но только таинственно бушует и рокочет под крышкой своего кратера; а душа Есенина — цветник благоухающих русских цветов» (ИРЛИ, ф. И. И. Ясинского).
Ясинский попытался выразить свое ощущение от творческой личности Есенина и в написанном им живописном портрете поэта (в 1928 г. этот портрет был получен в Петергофе С. А. Толстой-Есениной для Музея Есенина от друга Клюева — Николая Ильича Архипова; ее расписка в получении — ИРЛИ, р. I, оп. 12; черно-белый негатив, снятый с оригинала, ныне хранится в ИМЛИ).
В февр.-марте 1916 г. Есенин и Ясинский обменялись теплыми дарственными надписями. «Самому доброму, самому искреннейшему писателю и человеку...», — так начал Есенин свой инскрипт на Р16 (см. Юсов-96, с. 250). Ясинский же подарил поэту книжку своих рассказов «Плоское» (СПб., б. г.), надписав ее: «Юному товарищу по мечтам и по перу прекрасному поэту Сереже Есенину Иер. Ясинский. 4 марта 1916» (цит. по кн. «Есенин и русская поэзия», Л., 1967, с. 185, публ. В. А. Вдовина; с уточнениями по оригиналу — РГБ).
Сейчас готовлю книгу ~ для печатания... — Примерно через месяц Есенин напишет издателю М. В. Аверьянову: «Впредь буду обязан Вам “Голубенью”...» (см. п. 75). Очевидно, к тому времени поэт уже составил книгу, упомянутую в комментируемом письме, и дал ей название — «Голубень».
...хотелось бы провести ее по журналам. — Вторая книга поэта — Г18 — вышла спустя почти полтора года. Из тридцати четырех произведений Г18 в течение 1916 г. «по журналам» прошло лишь пять: «Заглушила засуха засевки...» («Летопись», Пг., 1916, № 2, с. 4, под загл. «Молебен»); «Запели тесаные дроги...» (в первой редакции «Сереют избы, небо бело...» — Еж. ж., 1916, № 7/8, стб. 8); «За темной прядью перелесиц...» и «Корова» («Северные записки», 1916, Пг., <№ 9>, сент., с. 52–53) и «В том краю, где желтая крапива...» (Еж. ж., 1916, № 9/10, стб. 8). Б`ольшая часть текстов, вошедших в Г18, появилась в печати уже в 1917 г., в основном в Ск-1 и Ск-2.
...не откажите сообщить о судьбе ~ стихов, которые я Вам дал... — Два из этих стихотворений — «О товарищах веселых...» и «О красном вечере задумалась дорога...» — упоминаются в письме Есенина А. Волынскому (п. 74). Там же названо общее число текстов, отданных Есениным Ясинскому — пять. В архиве Ясинского сохранились автографы пяти стихотворений Есенина, написанные в одно и то же время (судя по формату бумаги и почерку). Две из этих пяти рукописей — это как раз стихи, упомянутые в письме к Волынскому. Три остальных — автографы стихотворений «Не бродить, не мять в кустах багряных...», «Твой глас незримый, как дым в избе...» и «Даль подернулась туманом...». Таким образом, Ясинский не дал ходу стихам Есенина, которые тот просил опубликовать. Причины такого решения редактора Бирж. вед. неизвестны.
...когда был с Верхоустинским. — Это единственное упоминание Есениным фамилии поэта, с которым, скорее всего, он познакомился через С. Городецкого (в рекламном объявлении издательства «Краса» — см. о нем в коммент. к п. 44 — наряду с есенинской «Радуницей» был обозначен и сборник стихов Б. Верхоустинского «Яворчатые гусли», так и не вышедший в свет). Судя по п. 74 (см. коммент. к нему), Есенин и Верхоустинский побывали у Ясинского в середине окт. 1916 г. Точная дата этого посещения не определена; неизвестно также и об общении поэтов после 1916 г.
...по болезни отца... — По свидетельству А. А. Есениной, их отец с молодых лет страдал астмой (Восп., 1, 88). Эта хроническая болезнь то и дело давала о себе знать. «...здоровье, чувствую, сильно пошатнулось, очень растрепались нервы, сильно болит голова», — писал он в одном из сохранившихся писем сыну (Письма, 213).
74. А. Л. Волынскому. 30 ноября 1916 г.
Есенин 5 (1962), с. 123.
Печатается по автографу (РНБ, ф. К. К. Владимирова), исполненному на секретке с почтовым штемпелем: «Царское Село. 30.11.18».
Датируется по этому штемпелю.
...извиняюсь за фамильное обращение к Вам... — См. адрес письма, где стоит: «Е. В. <т. е. “Его Высокоблагородию”> Волынскому». Есенин обращается к нему как к редактору отдела литературы Бирж. вед. (адресат занимал эту должность с 1916 г.). Судя по характеру обращения, личное знакомство Есенина с Волынским состоялось несколько позже, а именно зимой 1916–1917 гг. (см. также п. 76 и коммент. к нему).
Месяца полтора тому назад... — т. е. в середине окт. 1916 г.
...я передал Иерониму Иеронимовичу для передачи Вам ~ пять стихотворений. — Они сохранились в архиве И. И. Ясинского; подробнее см. коммент. к п. 73.
...задержать «О товарищах веселых» и «О красном вечере задумалась дорога». — Эта просьба вызвана тем, что указанные стихотворения были, очевидно, отданы Иванову-Разумнику, редактору сборников «Скифы», где они и появились уже в 1917 г. (Ск-1, с. 119, 117).
75. М. В. Аверьянову. 8, или 18, или 28 декабря 1916 г.
Есенин 5 (1962), с. 124 (с ориентировочной датой: «1916 г.»). В Есенин 6 (1980), с. 77, датировано ошибочно: «Ноябрь, около 20, 1916 г.».
Печатается по автографу (ИРЛИ, ф. М. В. Аверьянова).
Датируется по частично сохранившемуся почтовому штемпелю на конверте («?8.12.1?»); год отправки письма устанавливается (по содержанию) однозначно.
...кругом всё подтягивают. ~ требуют, чтоб был как зеркало... — Действительно, в приказах по Полевому Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143 за подписью полковника Д. Н. Ломана не раз обращалось внимание на то, что его подчиненные не всегда одеты по форме; прежде всего это касалось санитаров поезда, прикомандированных к лазарету № 17, среди которых был и Есенин. Из приказа № 283 от 10 окт. 1916 г.: «Состоящие при лазарете санитары должны строго соблюдать Высочайше утвержденные воинские уставы. Должны быть одеты строго по форме <...>. Вся состоящая при лазарете команда должна иметь воинский вид и всем своим поведением строго охранять достоинство Организации, к которой они <т. е. члены команды> имеют честь принадлежать» (РГИА, ф. 1328, оп. 4, ед. хр. 20, лл. 285 об. — 286).
Впредь буду обязан Вам «Голубенью»... — См. коммент. к п. 73. Эти слова, по-видимому, означают также, что у Есенина в тот момент была мысль предложить адресату для издания и эту новую книгу своих стихов. Она, однако, вышла в другом издательстве — «Революционный социализм», к которому был близок упомянутый чуть ниже Иванов-Разумник.
Вы-то ведь не слыхали моих стихов с апреля. — То есть со времени призыва Есенина на военную службу. Отсюда следует, что во время своих наездов в Петроград летом и осенью 1916 г. Есенин ни разу не виделся с Аверьяновым.
...был разговор когда-то при выпуске «Радуницы» ~ 50 р. добавочных. — 16 нояб. 1915 г. Есенин получил от издателя 125 руб., уступив ему права на издание Р16, а несколько позже — еще 25 руб. «в счет гонорара» за нее (Письма, 56, 57; наст. изд., т. 7, кн. 2). Других сведений о выплате Аверьяновым Есенину денег — как за Р16, так и за какие-либо другие издательские проекты, — не имеется.
76. И. И. Ясинскому. Декабрь 1916 г. — февраль 1917 г.
Есенин 5 (1962), с. 124–125 (с ориентировочной датой: «1916 г.»).
Печатается по автографу (РНБ, ф. И. И. Ясинского).
Датируется по содержанию в сопоставлении с п. 74: слова «оставил <...> у Волынского» могли быть написаны только после 30 нояб. 1916 г. — до этого момента Есенин и Волынский знакомы не были. Первая адекватная датировка — Письма, 68.