2. Дар-уль-харб («страна войны»), занятая куффарами («неверующими»), или мушрикунами («дающими богу сотоварищей»), т. е. христианами (тринитариями)[60].
В отношении земледелия мусульманская земля делилась следующим образом[61]:
1. Земли амир, или мамур («производительные, обработанные, приносящие доход»).
2. Земли меват («мертвые»), необработанные, заброшенные, не имеющие хозяина. В видах поощрения эти земли жалуются всякому, желающему обрабатывать их; но получивший землю может ею пользоваться лишь под тем непременным условием, чтобы действительно ее возделать.
В политическом отношении земля, подвластная мусульманам, делилась следующим образом[62]:
1. Земли ушрийе («не платящие дани»), обложенные десятиной; к ним причисляется всякое владение, завоеванное силой и разделенное между победителями, и все области, где туземцы по собственному желанию приняли ислам до завоевания.
В состав этих земель входят и вакуфы — неотчуждаемые имущества, пожертвованные мусульманами на постройку и содержание зданий, посвященных нуждам культа, народного образования или общественной помощи.
2. Земли хараджийе («платящие дань»), обложенные харад-жем, т. е. земли, приобретенные в силу капитуляций и оставленные туземцам в полную собственность — мульк, или же земли, завоеванные силой, оставленные туземцам лишь для обработки и ставшие в качестве вакуфов государственной собственностью, доход с которой употребляется на общие нужды.
Согласно фикции, по которой основанием собственности является завоевание и раздел меяоду мусульманами земель, населенных куффарами («неверными»), или мушрикунами («христианами-тринитариями»), последние были низведены в подчиненное положение зиммии — «клиентов» мусульман, которые взимали лично с них джизйе («подушную подать», «лепту унижения»), а с их земель — харадж.
В разные эпохи территория различным образом подразделялась на участки, в которых сбор податей на разных основаниях был пожалован вместе с вотчинными правами военному сословию. Это пожалование, одногодичное в принципе, превратилось позднее в пожизненное и наконец в наследственное; превращение земель мири, т. е. общественной собственности, в неотчуждаемые имения и в неприкосновенные фонды для богоугодных учреждений (вакуф, евкаф) разорило османское мелкое дворянство, которое жило главным образом с доходов от этих земель, раздаваемых в лен (средняя доходность маленьких ленов, тимар[63], не превышала 600–700 франков). Оно мало-помалу беднело, бросало военную службу и устремлялось из деревень в города; именно это дворянство, очень многочисленное, представляло собой класс средних и мелких земельных собственников. Земля перешла в руки крупных собственников — деребеев («господа долин»), которые не заботились об улучшении ее обработки, или же сдавалась казной из пятой, из десятой части арендаторам — действительным земледельцам, эксплуатируемым ростовщиками. Установление гедика[64] еще более способствовало обеднению среднего и мелкого собственника-османа. Гедиком называется приобретение в полную собственность за ежегодную ренту третьим лицом той или иной части чужой собственности с целью заниматься постоянно и по праву каким-нибудь ремеслом. Чтобы доставить средства казне, государство регламентировало эту новую форму собственности и в конце концов было вынуждено определить число лиц, которые имели исключительное право заниматься данным ремеслом; а так как эта цифра была установлена раз навсегда, то еснаф[65] («цехи») приобрели до известной степени неизменную форму; каждый мастер стал собственником гедика, дававшего ему право заниматься своим ремеслом, но лишь там, где гедик образовался. Гедик привел к тому, что большая часть промыслов была поглощена неотчуждаемой земельной собственностью, так как доход, приносимый этим правом, употреблялся главным образом на богоугодные или общеполезные учреждения; другие вошли в состав крупного землевладения.
Постепенное обеднение частных лиц, за исключением немногих привилегированных, и, с другой стороны, плохое управление и постоянные войны привели к истощению государственной казны. Уже в 1785 году поднимался вопрос о заграничном займе; это предложение осталось без последствий, а был сделан государственный заем путем продажи или отчуждения некоторых источников государственного дохода на оплату сехимов (листы государственной ренты), выданных частным лицам из числа туземцев взамен капитала, который они ссудили казне (1785). Пришлось взимать усиленные налоги, затем выпускать бумажные деньги с повышенным против их действительной стоимости курсом (1788). Это экономическое оскудение главным образом и породило реформы: истощив все средства, правительство в 1791 году поняло необходимость коренного переустройства; с этих пор образовались в Турции две партии — старого и нового порядка. Партия нового порядка одержала верх в 1831 году, и результатом ее победы было обнародование оттоманской хартии, называемой хатти-гюльхане.
С 1836 по 1856 год рядом самовластных султанских ирадэ[66] Махмуда и Абдул-Меджида были изменены старые основные законы Оттоманской империи и взаимные отношения различных частей ее народонаселения; они изменили отношения между мусульманами и христианами и мусульман между собой. Эти приказы (ирадэ) подготовили и сопровождали два высочайших рескрипта[67] 1839 и 1856 годов, которые считаются хартиями Оттоманской империи. Совокупность двух хартий 1839 и 1856 годов и относящихся к ним указов носит название танзимата — арабская множественная форма, употребляемая по-турецки как единственное число от глагола наззама («привести в порядок, организовать»), откуда существительное низам («порядок, организация»).
Этот самодержавный акт султана Махмуда имел целью, конечно, отчасти обезоружить Европу, предупредить соглашение насчет раздела Турции; но он имел и другую цель — улучшить Турцию на пользу самих турок и турецкого правительства путем реформ, о необходимости которых известная часть турецких подданных заявляла еще в XVIII веке. Небольшая кучка османских либералов, сподвижников султана Махмуда в его государственном перевороте, искренно верила, что в реформах Турция найдет средство против всех своих зол и что для страны начнется эра полнейшего благоденствия. Но страпа совершенно не была подготовлена к новому порядку; правительство не располагало персоналом чиновников, который мог бы проводить его в жизнь, туземцы не были достаточно образованы, чтобы его понять. В провинциях, население которых обладало восприимчивым умом и было располонсено к реформам, последние парализовались сепаратизмом и обычным правом.
Чтобы заменить старые силы, истощенные или сломленные, необходимо было вырастить и воспитать новое поколение, притом европейски образованное; первым высшим учебным заведением был Терджуман одасы («Кабинет переводчиков»), учрежденный вслед за греческим восстанием, когда удаление фанариотов от дел заставило образовать коллегию для международных сношений Порты; из него вышли люди, управлявшие Турцией вплоть до 1870 года: Али-паша, Фуад-паша, Ахмед Вефик-паша, Намык-паша, Савфет-паша и др.
В то время как «Кабинет переводчиков» знакомил небольшое число османов с западной культурой, печать начала играть роль в перевоспитании мусульман Оттоманской империи. Честь создания турецкой прессы принадлежит французам. В 1825 году Александр В лак основал в Смирне первую турецкую периодическую газету Восточный зритель (he Spectateur de Vоrient). Приглашенный султаном Махмудом в Константинополь, он начал издавать там Оттоманский Монитер (Moniteur ottoman) — официальный орган правительства(1831), выходивший сначала па французском языке. В следующем году (1832) стала одновременно с ним выходить на турецком языке Ведомость событий, которая представляла собой воспроизведение Монитера[68]. В 1843 году французское издание, к которому враждебно относились посольства, прекратило существование и было заменено Перечнем известий (Джеридеи-хавадис), полемической газетой правительства, официальным органом которого оставался Так-вими-векаи. В 1860 году появилась первая турецкая газета, пытавшаяся если не представлять оппозицию, то по крайней мере давать обсуждение, — Истолкователь событий (Терджу-мани-ахвал); затем в 1861 году стала выходить Картина общественного мнения (Тасвири-ефкяр)[69], газета либерального направления. Тасвири-ефкяр знаменует собой ступень в эволюции мусульманских идей в Турции; она первая ввела в письменность знаки препинания; она помещала в фельетонах или в самом тексте ученые сочинения, как, например, Историю Селевкидов и парфян Субхи-бея, иллюстрированную снимками с портретных медалей, исследования об Авицене, выдержку из Народного права Ваттеля- и т. п.
Три года спустя в Турции уже сформировались среди мусульман настоящие партии, имевшие прессу для защиты своих программ — газеты: Проницательный (Васирет) — консервативная; Время (Вакыт), Будущее (Истикбал), Верность (Садакат) — прогрессивные.
Журналы, популяризация, общества. К этому нее времени (между 1860 и 1863 годами) относится основание первого ученого общества в Турции и первых периодических журналов, как научных, так и популярных, с иллюстрациями, воспроизводящими человеческий образ; в 1861 году возникает Оттоманское научное общество (Джемийети-ильмийейи-османийе)[70], издающее Научное обозрение (Меджмуаи-фунуп); в 1863 тору — Литературное общество (Джемийети-китабет), издающее иллюстрированный ежемесячник и затем военное обозрение. Сравнивая статьи этих журналов со статьями, появлявшимися в первых турецких газетах, поражаешься перемене, происшедшей в представлениях о Западе, в идеях и в языке, который начинает вырабатываться для передачи этих сведений и этих идей. В 1848 году Таквими-векаи пытается в следующих выражениях объяснить своим читателям, что такое Французский институт: «Самой знаменитой французской академи