И все-таки девушки собираются и пишут в Москву это тайное письмо, которое может стоить им жизни, и берут на себя новые обязательства, и клянутся их выполнить.
Нет никакого сомнения — они выполнят свою клятву!
Их поддерживает уверенность в том, что они не напрасно рискуют и жертвуют своей жизнью. Пусть только случайно, только урывками доходят до них правдивые вести о тех великих битвах, которые идут на «большой земле» — за вражеским кольцом, окружившим их родной край. Они и без вестей знают, что кольцо это рано или поздно будет прорвано, и делают все, что в их силах и даже больше их сил, чтобы пробиться изнутри навстречу тем, кто идет к ним на выручку.
Работая ночью над рубашкой для бойца или укрывая от немцев собранный в поле хлеб, они сознательно и ответственно борются с бездушной и враждебной всему человеческому гитлеровской системой. Они знают, что с ними их родина, с ними лучшие люди «большой земли».
Их надежды должны быть оправданы. Их подвиг не будет напрасным!
<О Белинском><Выступление на открытии лектория>
Сегодня у нас в Доме писателей новый год.
Мы начинаем рабочий год нашей комиссии по детской литературе.
Какие задачи ставим мы перед собой?
Лучше и проще всего они выражены в памятном постановлении ЦК партии.
«Сила советской литературы, самой передовой литературы в мире, состоит в том, что она является литературой, у которой нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства.
Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее вопросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия…»[337]
Если эти слова постановления относятся ко всей литературе в целом, то, разумеется, прямее всего они относятся к литературе, встречающей человека на самом пороге жизни, то есть к детской и юношеской.
Что же мы должны делать для того, чтобы и в этой области советской литературы способствовать осуществлению стоящих перед нами больших целей?
Каждый из писателей решает эти задачи по-своему за своим письменным столом.
Каждый педагог повседневно решает задачи коммунистического воспитания у себя в школе, в детском саду, в детском доме.
Каждый библиотекарь — у полки с книгами.
Но у всех у нас есть потребность и даже необходимость, пройдя какой-то, хотя бы небольшой, участок пути, оглядеться, сделать выводы, обменяться скопившимися мыслями с товарищами, идущими бок о бок с нами.
Вот для этой-то дели мы и создали этот наш так называемый лекторий.
Собственно говоря, я не думаю, что название это вполне соответствует задаче.
Когда мы, группа писателей, собирались в соседнем доме или на Спиридоновке лет пятнадцать тому назад для встреч с Алексеем Максимовичем Горьким и слушали его живые, практичные и в то же время всегда высоко принципиальные, философски направленные замечания и мысли по поводу детской литературы, — мысли, вызывавшие непосредственный ответ слушателей, — нам и в голову не приходило, что мы находимся в каком-то лектории.
Но дело не в названии. То, что мы называем здесь лекциями, есть попытка продолжить эти живые беседы людей, непосредственно и горячо заинтересованных в судьбах нашей детской литературы, занимающихся ею изо дня в день.
Писатель, педагог, библиотекарь, студент, изучающий эту область литературы, должны найти здесь товарищескую; среду, с которой они могут поделиться результатами своей работы, если эта работа касается боевых, сегодняшних наших задач.
Мы начинаем наши занятия словом, посвященным Виссариону Григорьевичу Белинскому.
«В. Г. Белинский и детская литература» — так называется нынешнее выступление Ивана Игнатьевича Халтурина.[338]
Мы вспоминаем сегодня великого русского критика не только в связи с его юбилейным годом.
Белинский — это не вчерашний день.
Он для нас непревзойденный образец критика, сочетавшего в себе публициста, борца, педагога в самом высокими смысле этого слова, философа и поэта.
Его статьи о детской литературе полны мыслей о воспитании, которые и до сих пор не утратили своей действенности, свежести и остроты.
Прочтите его статьи и рецензии, в которых он касается отдельных детских книг, и вы найдете целый поток мыслей — и не только о литературе для детей, но и о воспитании в целом.
Вы найдете страстную и беспощадную критику, направленную не только против ремесленников, стряпающих по скучному рецепту «плохо склеенные рассказы, приправленные резонерскими сентенциями»,[339] но и против родителей, беззаботно и бездумно относящихся к ответственной задаче воспитания растущего человека.
Читая горячие, взволнованные строки Белинского, где одна мысль обгоняет другую, видишь, что эти мысли родились не в процессе писания статьи, а задолго до того — вместе с мыслями о путях развития русского общества, о судьбах родины. Да иначе и быть не может, Вопросы воспитания неотделимы от всех больших, боевых вопросов современности.
Не надо быть профессиональным педагогом, чтобы думать о воспитании юношества.
Не надо быть специально детским писателем, чтобы думать о детском чтении, — и лучшим примером этому может служить Горький.
Не надо быть критиком — специалистом по детской литературе, чтобы писать о ней с живейшим интересом и пониманием ее большого значения и задач, — и этому пример — Белинский.
Перед памятью Белинского да смутятся и покраснеют многие из наших критиков, которые с академической важностью заявляют:
«Разумеется, детская литература — дело весьма, почтенное, но мы в ней ничего не понимаем. Пусть об этом пишут специалисты!»
И если наши журналы — толстые и тонкие, если наши газеты — большие и маленькие, молчат о детской литературе, только изредка прерывая свое молчание краткими сообщениями ТАСС о результатах конкурса в Министерстве народного просвещения, то это означает, что критики не помнят ни Белинского, от которого они как будто бы ведут свою родословную, ни постановления: ЦК партии, так четко говорящего о воспитательных задачах советской литературы.
Белинский нам дорог не как материал для удобных цитат, не как позолоченная икона. Он бы не простил нам такого отношения.
Мы чтим в нем страстного полемиста, пробивавшего рыхлую толщу косности, равнодушия и благополучия.
Мы чтим в нем критика, умевшего от частности, от разговора об одном стихотворении, рассказе или детской сказке переходить к большой социальной и философской теме, видеть в малом целый мир.
Пожалуй, статья Белинского о «Сказках дедушки Иринея» дороже и ценнее для нашей литературы, чем самые сказки, о которых идет речь в статье. Сказки-то к нашему времени несколько устарели, а статья о них до сих пор горит живой мыслью и вдохновляет нас на работу сегодняшнего дня.
Ведь именно в этой статье о детских сказках дедушки Иринея сказаны им знаменитые слова, так удивительно перекликающиеся с одной из важных тем нашего сегодняшнего дня:
«Давайте детям больше и больше созерцание общего, человеческого, мирового, но преимущественно старайтесь знакомить их с этим чрез родные и национальные явления: пусть они сперва узнают не только о Петре Великом, но и об Иоанне III, чем о Генрихах, Карлах и Наполеонах. Общее является только в частном: кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству».
Белинский с пренебрежением говорит о назидательных или слащавых книжках, которые дарят детям богатые литературы англичан, французов и немцев.
«У французов, например, — говорит Белинский, — писали для детей Беркен, Бульи, Жанлис и прочие, написали бездну, но дети от этого нисколько не богаче книгами для своего чтения».
Любопытнее всего, что на Западе до сих пор кормят детей книжками, которые значатся у Белинского под рубрикой «Жанлис и прочие».
Полтора десятка лет тому назад в Париже я видел в руках у детей и повести мадам Жанлис, и книжки мадам Сегюр, от которых, по словам Белинского, дети не стали богаче.
В противовес «дурно склеенным рассказам, пересыпанным моральными сентенциями», цель которых «обманывать детей, искажая в их глазах действительность», Белинский бережно отбирает для детей книжку за книжкой из русской и мировой литературы, как это делал на наших глазах основоположник советской литературы Алексей Максимович Горький.
Оба они боролись с попытками холодных резонеров убить в детях воображение, «живость, резвость и шаловливость, которые составляют необходимое условие юного возраста».
Оба они говорили о высоком призвании детской литературы.
У нашей советской литературы для детей замечательные традиции. Она взлелеяна великим писателем-революционером Горьким и окружена заботой партии и Советского правительства. Ей предстоит светлое будущее, а наш долг — долг поэтов, прозаиков, критиков и педагогов — собирать ее день за днем, отмечать ее успехи и неудачи, не забывая ни на минуту, что детская книга не в меньшей степени, чем школа, призвана воспитывать строителей нашего будущего.
<Несколько мыслей о воспитании>
Я не профессиональный педагог. Но мне хотелось бы поделиться с вами, теоретиками, методистами и практиками педагогического дела, некоторыми соображениями, накопившимися у меня, литератора, за долгие годы моего общения с детьми.
Как известно, игра — одна из существенных потребностей растущего человека. Но играет он всегда всерьез. Если бы вы убедили его, что деревянная лошадь или палка, на которой он ездит верхом, не настоящий конь, игра потеряла бы для него всякий смысл. И если бы вам удалось внушить подростку, жадно глотающему фантастическую повесть или сказку, что «это все про неправду написано», вы неизбежно охладили бы читательский пыл.