Том 68. Чехов — страница 176 из 305

Хорошо бы такую в Мелихове посадить!— говорил он, любуясь какой-нибудь особенно высокой (пальмой).

Свадьба, кортеж знакомых... молодые уезжают на собственной яхте⁷.

Антону Павловичу нравились мои рисунки, он шутил:

Вы скоро будете большие деньги загребать, как мой брат Николай! Всегда будете на извозчиках ездить!

От других лиц остались в памяти только прозвища: «дама, которая думает, что она еще может нравиться», «дорогая кукла». Прозвища уста­навливались твердо. Если я спрашивала: пойдем сегодня к «Кукле»? Антон Павлович непременно поправлял: к «Дорогой кукле». Эта дама была женой какого-то губернатора. Она была больна, лежала в постели всегда в очень нарядных белых кофточках, отделанных кружевами и яркими бантиками, каждый раз другого цвета. Она скучала и очень просила приходить к ней по вечерам. Чехова читала ⁸.

По утрам Антон Павлович гулял на Promenade des Anglais и, греясь на солнце, читал французские газеты. В то время они были очень интерес­ны — шло дело Дрейфуса, о котором Чехов не мог говорить без волнения".

щ

к ^ /

,»* »/ \ ? / 1

/ ⁴ Г, \

V

/

\

/

\ ' \

¹ , ~ТЗ - --­ч ' ■

// I.

; - IШТИ »' ^

I ;

■ J » * V лл *j V

ЧЕХОВ Рисунок А. А. Хотяинцевой Внизу надпись рукою художницы: «Чехов смотрит на Дроздову. 25 мая ! Литературный музей, Москва

Из России получалось «Новое время». Прочитав номер газеты, Антон Павлович никогда не забывал заклеить его новой бандеролью с адресом Menton. Maison Russe ¹⁰ и опустить в почтовый ящик. По утру же неиз­менно перед домом появлялись, по выражению Антона Павловича, «сбор­щики податей» — певцы, музыканты со скрипкой, мандолиной, гитарой. Антон Павлович любил их слушать и «подать» всегда была приготовлена.

Однажды пришла совсем незнакомая девочка-подросток и так серьез­но и энергично потребовала, чтобы Чехов позировал ей для фотографии, что ему пришлось согласиться и быть «жертвой славы»! На другой день был прислан большой букет цветов, вероятно от нее, но фотографии не было.

Писем Антон Павлович получал много, и сам писал их много, но уве­рял, что не любит писать писем.

Некогда, видите, какой большой писательский бугор у меня на пальце? Кончаю один рассказ, сейчас же надо писать следующий...Трудно только заглавие придумать, й первые строки тоже трудно, а потом все само пишется... и зачем заглавия? Просто бы № 1, 2 и т. д.

Однажды, взглянув на адрес, написанный мной на конверте, он на­кинулся на меня:

Вам не стыдно так неразборчиво писать адрес? Ведь вы затрудняете работу почтальона!

Я устыдилась и запомнила.

Даже в таких мелочах проявлялась та действенная и неустанная лю­бовь к людям, которая так поражает и трогает в Чехове. И как его воз­мущали обывательская некультурность и отсутствие любознательности!

Рассказывал... Люди обеспеченные, могут жить хорошо. В парадных комнатах все отлично, в детской — грязновато, в кухне — тараканы! А спросите их, есть ли у них в доме Пушкин? Конечно, не окажется.

Между завтраком и обедом публика пансиона ездила в Монте-Карло, разговоры за столом обыкновенно касались этого развлечения. Ездил и Чехов и находил, что там очень много интересного ^п. Один раз он видел, как проигравшийся англичанин, сидя за игорным столом с очень равно­душным лицом, изорвал в клочки свое портмонэ, смял и скрутил метал­лический ободок, и потом только, очень спокойно, пошел.

По вечерам очень часто приходил приятель Антона Павловича, док­тор Вальтер ¹², и мы втроем пили чай в комнате Чехова; в пансионе чай вечером не полагался, но мы, по русской привычке, не обходились без него. Вспоминали и говорили о России. Антон Павлович очень любил зиму, снег и скучал о них, «как сибирская лайка».

Впоследствии, когда ему пришлось устраивать свой сад в Ялте, где в садах много вечнозеленых растений, он насадил деревья с опадающей листвой, чтобы «чувствовать весну». Он очень любил цветы. В Мелихове он разводил розы, гордился ими. Гостьям-дачницам из соседнего имения (Васькина) он сам нарезал букеты. Но срезал «спелые» цветы, те, которые нужно было срезать по правилам садоводства, и «чеховские» розы иногда начинали осыпаться дорогой, к большому огорчению дачниц, особенно одной, поклонницы Чехова, которую Антон Павлович прозвал «Аделаи­дой». Звали ее совсем иначе.

Она похожа на Аделаиду ¹³,— говорил он.

Тут же около роз находился огород с любимыми «красненькими» (помидоры) и «синенькими» (баклажаны) и другими овощами.

Раз я рисовала флигелек Антона Павловича с красным флажком на крыше, означавшим, что хозяин — дома и соседи-крестьяне могут прихо­дить за советом. Хозяин, разговаривая со мной, прохаживался по дорож­ке за моей спиной, и неизменные его спутники таксы: «царский вагон», или Бром, и «рыжая корова», или Хина, сопровождали его. Кончаю рисовать, поднимаюсь, стоять не могу! Моя туфля-лодочка держалась

только на носке, а в пятку Антон Павлович успел всунуть луковицу! Трудно было даже предположить, что Чехов тяжело болен, так он был весел п жизнерадостен.

— И я и Левитан не ценили жизни, пока были совершенно здо­ровы, теперь только, когда мы оба серьезно заболели, мы поняли ее прелесть!

ЧЕХОВ

Фотография с дарственной надписью: «Александре Александровне

30

Хотяинцевой. Антон Чехов. 97 —уТГ~* Дом-музей Чехова, Москва

В то время, когда я была в Мелихове, Антон Павлович собирал для издания все свои рассказы, напечатанные в юмористических журналах. Его брат разбирал эти старые журналы и вслух читал рассказы. Чехов заливался смехом:

— Это мои рассказ? Совсем не помню! А смешно... В ходу были всякие домашние словечки, забавные прибаутки. Антон Павлович поддразнивал меня и, если я попадалась,— утешал:

39 Литературное наследство, т. 68

БАРОНЕССЫ ДЕРШАУ,

ОБИТАТЕЛЬНИЦ Ы РУССКОГО ПАНСИОНА В НИЦЦЕ

Карикатура (акварель) А. А. Хотяинцевой. Ницца, 1897 г.

Дом-музей Чехова, Москва

Говорить глупости — привилегия умных людей! Себя называл Потемкиным:

Когда я еду мимо церкви, всегда звонят, так было с Потемкиным. Я усомнилась. Дня через два, рано утром, мы поехали на станцию.

Проезжаем через село, равняемся с церковью — зазвонили колокола.

Слышите?! Что я вам говорил?— И тут же спросил,— неожидан­ные вопросы были ему свойственны: — А вы играли в моем «Медведе»? Нет? Очень приятно, а то каждая почти барышня начинает свое знаком­ство со мной: «А я играла вашего „Медведя"!»

Кроме Мелихова, общие воспоминания у нас были и о Богимове, где Чеховы провели лето и куда я попала через несколько лет после них. В гостиной с колоннами все так же еще стоял большой старинный диван карельской березы; на спинке его было написано братом Антона Павло­вича такое стихотворение:

На этом просторном диване, От тяжких трудов опочив, Валялся здесь Чехов в нирване, Десяток листов исстрочив. Здесь сил набирался писатель, Мотивы и темы искал. О, как же ты счастлив, читатель, Что этот диван увидал!

В соседнем имении вокруг сада шла, совсем необычно, аллея из елок. Отсюда она попала в «Дом с мезонином» ¹⁴.

Так в воспоминаниях о России проходило вечернее чаепитие у Антона Павловича в Ницце. Он норовил его затянуть, но д-р Вальтер не позво­лял ему поздно ложиться спать.

Приблизительно около десяти часов где-то по соседству кричал осел, и каждый раз, несмотря на то, что мы знали об этом, так громко и неожи­данно, что Антон Павлович начинал смеяться. Ослиный крик стал счи­таться сигналом к окончанию нашей вечерней беседы. Д-р Вальтер пя желали Антону Павловичу покойной ночи и уходили. Помню одноисключение — встречу Нового 98 года — ровно в полночь.

Весной 98 года Антон Павлович приехал в Париж. Максим Максимо­вич Ковалевский ¹⁵ и я встретили его на вокзале. Приехал бодрый и весе­лый. Нашу небольшую компанию русских художниц раскритиковал:

Живете как на Ваганькове! Скучно, нельзя же все только работать, надо развлекаться, ходить по театрам. Непременно посмотрите в Folies bergeres новую пьесу, очень смешная: «Nouveau jeu»,— и несколько позже спросил: «Послушались, посмотрели смешную пьесу?».

Чехов говорил, что «Кармен» самая любимая его опера. Цирк он тоже очень любил. Осенью 98 г. перед отъездом из Москвы он пригласил меня пойти в цирк с ним и Алексеем Сергеевичем Сувориным.

В цирке я скоро устала и захотела уйти одна, но мои спутники решили тоже уйти. Была чудесная звездная ночь, после жары и духоты в цирке дышалось легко. Я выразила свое удовольствие по этому поводу, и Антон Павлович сказал:

Так легко наверно дышится человеку, который выходит из кон­систории, где он только что развелся!

П Р И М Е Ч А II II Я

¹ А. А. Хотяинцева приехала в Пиццу из Парижа, где она жила с конца октября 1897 г. О своем приезде она уведомляла М. П. Чехову в письме от 26 декабря 1897 г.: «Спешу сообщить вам приятное: сегодня утром приехала в Ниццу и застала Антона Павловича в хорошем виде и настроении. Мне пришла в голову бриллиантовая пдея вместе встретить Новый год, вот я и прикатила. Ницца встретила меня дождем и сы­ростью, но все-такн пальмы и апельсины взаправду растут на воздухе, а море хорошо даже при таком сыром небе, как сегодня. Мы уже два раза гуляли по набережной. Я приехала раньше, чем написала, так что Антон Павлович только собирался идти меня встречать. В промежутки прогулок завтракали, за табльдотом. Дамы все ндолицы, в особенности одна баронесса похожа на рыбу. Я, по-видпмому, буду их шокировать