Том 68. Чехов — страница 195 из 305

Этот и предшествующие два отрывка (от слов: «Вечером Чехов пригласил ме­ня...») представляют собой выписку из воспоминаний о Чехове А. Н. Сереброва (Ти­хонова) — см. сб. «Чехов в воспоминаниях современников», стр. 559—566. Помимо мелких неточностей, исправленных нами, Бунин сделал в тексте Сереброва ряд купюр, которые иногда носят тенденциозный характер. Так им выпущено заключительное су­ждение Чехова о Горьком: «Вы совсем не то цените в Горьком, что надо. А у него дей­ствительно есть прекрасные вещи. „ На плотах", например. Помните? Плывут в тумане... ночью... на Волге... Чудесный рассказ! Во всей нашей литературе я знаю только еще один такой, это „Тамань" Лермонтова...»

^вв Чехов с О. Л. Книппер прожили в Любимовке до середины августа. Упоминае­мое письмо Чехова к О. Л. Книппер от 24 августа 1902 г. (XIX, 323).

XIX, 338.

XIX, 363.

XIX,364.

«О, закрой свои бедные ноги»—однострочное стихотворение В. Я. Брюсова служившее предметом насмешек противников символизма.

XIX, 395—396.

XIX, 404.

XX, 9.

Письмо от 10 января 1903 г. (XX, 15).

XX, 48.

⁷⁸ Бунин ошибся. Это была, вероятно, рукопись рассказа «Дом с мезонином», который Чехов писал в декабре 1895 г. Повесть же «Бабье царство» была в это время уже напечатана (в январской книжке «Русской мысли» 1894 г.).

Чехов был у проф. Остроумова 24 мая 1903 г. В этот день он писал М. П. Че­ховой: «Сегодня был у проф. Остроумова, он долго выслушивал меня, выстуки­вал, ощупывал, и в конце концов оказалось, что правое легкое у меня весьма неважное, что у меня расширение легких (эмфизема) и катарр кишок — и проч. и проч. Он прописал мне пять рецептов, а главное Запретил жить зимою в Ялте, находя, что ялтинская зима вообще скверна, и приказал мне проводить зиму где-нибудь поблизости Москвы, на даче. Вот тут и рааберись! Как бы то ни было, надо искать теперь для зимы убежище (...) за границу я не поеду, останусь под Москвой и буду жить у Якунчиковой на Наре, куда уезжаю завтра» (XX, 101).

XX, 141.

Первое представление состоялось 18 декабря 1902 г.

Бунин и Найденов собирались ехать в Ниццу.

XX, 206.

17 января 1904 г.

В письме от 8 марта 1904 г. (XX, 244).

В письме от 13 апреля 1904 г.: «...прочел и великолепный рассказ Бунина „Чер­нозем". Это в самом деле превосходный рассказ, есть места просто на удивление, и я рекомендую его вашему вниманию» (XX, 268).

В письме от 4 мая 1904 г. (XX, 280).

⁸« XX, 280 и 281.

В письме от 22 мая 1904 г. (XX, 285).

Последнее из опубликованных писем Чехова к Бунину относится к 8 января 1904 г. (XX, 206). Упоминаемое здесь письмо от середины июня 1904 г. остается неизвестным.

⁸⁸ Делая эту запись в 1914 г., Бунин ошибся в дате. Живя в июле 1904 г. в деревне, он о смерти Чехова узнал с запозданием. В письме к М. П. Чеховой от 5 июля он еще спрашивал ее о здоровье Чехова: «... напишите мне, пожалуйста, как здоровье Антона Павловича и где он? Я слышал, что он нездоров и мне это очень грустно» (JIB). Отклик его на смерть Чехова в письме к М. П. Чеховой от 9 июля см. выше, на стр. 400—401.

⁶⁰ В письме от 5 февраля 1893 г. (XVI, 20) .1

⁸¹ В письме от 3 сентября 1899 г. (XVIII, 221).

⁶² Записи на страницах 53, 92, 118 и 120 первой записной книжки Чехова (XII, 223, 244, 263).

⁸³ А. А. Давыдова — издательница журнала «Мир божий».

^s4 Запись на стр. 121 первой записной книжки Чехова (XII, 266).

⁰⁵ Имеется в виду стихотворение Н. Ведкова «В ожидании утра», напечатанное в журнале «Русское богатство», 1899, № 5 (8), август.

^t6 Имеется в виду письмо к JI. С. Мизиновой от 27 июля 1892 г. (XV, 412)

⁸⁷ Роман С. Н. Терпигорева (Атавы) «Оскудение» в 2-х томах (1881—1882).

И. Н. АЛЬТШУЛЛЕР. ЕЩЕ О ЧЕХОВЕ

Публикация Н. И. Г и т о в и ч

Впервые воспоминания врача Исаака Наумовича Альтшуллера о Чехове появи­лись в газете «Русские ведомости», 1914, № 151, от 2 июля, под заглавием: «Отрывки из воспоминаний об А. П. Чехове». Более полные воспоминания были им написаны в 1930 г. и опубликованы в зарубежном журнале «Современные записки», Париж, 1930, XLI. Собираясь писать эти воспоминания, Альтшуллер обратился к М. П. Чеховой со следующим письмом (19 июля 1929 г.): «Ко мне теперь, по поводу годовщины, приста­ют с просьбами написать воспоминания об Антоне Павловиче. С одной стороны, я бы это сделал с удовольствием, так как ведь, сколько о нем ни написано, но ведь почти всегда что-нибудь новое находится у каждого. С другой стороны, мне, как бы это сказать, немного страшно, что ли. Мне ведь в последние годы его жизни пришлось очень близко быть около него, иногда, когда других наблюдателей и не было. Да и по положению я мог видеть и наблюдать многое, что недоступно посторонним, то, что, пожалуй, знае­те только вы, хотя мы почти никогда или только очень редко и только вскользь каса­лись этих тем. Исчезнем мы и немногие другие и, мне кажется, об Антоне Павловиче останется у потомства неверное, точнее не полное, представление. Как вы об этом ду­маете? Напишите мне об этом непременно».

В воспоминаниях 1930 г. Альтшуллер полнее и глубже, чем в 1914 г., осветил не­которые стороны последних лет жизни Чехова. Но «историю болезни Чехова и ее связь с событиями последних лет жизни» Альтшуллер изложил полностью только в послед­нем, публикуемом ниже, тексте воспоминаний. Впервые эти воспоминания напеча­таны в «Новом журнале», Нью-Йорк, 1943, кн. IV.

Мне приходилось уже делиться отрывками своих воспоминаний о Чехове в печати, в последний раз в 1930 году, по случаю исполнившегося двадцатипятилетия со дня его смерти \ Сестра Чехова, Мария Павловна, писала мне тогда: «Воспоминания о брате пишите обязательно; вы должны это сделать»². Как единственный в сущности врач, наблюдавший в послед­ние 5—6 лет (а раньше ведь он вообще не лечился) течение его болезни, как человек, имевший при этом возможность наблюдать многое, обычно от постороннего глаза скрытое, я и сам чувствовал, что на мне лежит долг рассказать об этой части моих воспоминаний, но тогда, в 1930 году, я по разным соображениям считал неудобным подробно на этом останав­ливаться. В настоящее время я хочу это сделать, изложить историю его болезни и ее связь с событиями последних лет его жизни. Позволю себе и здесь рассказать о начале нашего с ним знакомства, так как оно наложило известный отпечаток и на наши дальнейшие отношения.

В конце сентября 1898 года, я, спасаясь от гнилой северной осени, приехал на короткое время в Ялту, которой раньше не знал. Здесь я по­знакомился с доктором С. Я. Елпатьевским³, который только незадолго перед этим переселился окончательно из Н.-Новгорода в Ялту, строил себе, как говорил Чехов, «с аппетитом» дачу и был влюблен в южный берег Крыма. Он очень красноречиво и настойчиво доказывал необходимость и мне покинуть север и в подкрепление своих доводов сообщил, что вот и Чехов приехал недавно ⁴ и уже решил перекочевать сюда. И вот как-то, когда мы проходили через городской сад, Елпатьевский увидел на одной из скамеек Чехова, подошел к нему, познакомил нас, затем вскоре ушел, и мы остались вдвоем. Разговорились, и выяснилось, что мы в не­котором роде товарищи по несчастью. У Чехова, как известно, туберкулез легких был, так сказать, официально констатирован весной 1897 года⁵, и следующую осень и зиму он провел в Ницце ⁶. Поздней весной того же, 1897 года заболел остро и я, продолжал работать, но осенью был в до­вольно скверном состоянии отвезен в Ментону. Значительно уже попра­вившись, я познакомился с наезжавшим в Ментону из Ниццы вице-кон­сулом Юрасовым, питавшим большую слабость к литературе и литерато­рам, необыкновенно сердечным и милым старичком; и вот он меня все уговаривал переехать из скучной Ментоны в Ниццу, где имеется Pension russe «с настоящим русским самоваром и настоящей кулебякой», а глав­ное — в этом пансионе проживает и необыкновенно интересный, веселый и прекрасный писатель А. П. Чехов. Было это очень соблазнительно, но не укладывалось в намеченный мною план лечения и занятий, и видеть Чехова тогда мне так и не пришлось. И вот теперь, оба опять спасаясь от се­верной осени, мы встретились. Выяснилось также, что у нас много общих приятелей и друзей среди земских, главным образом, московских врачей. Случилось так, что на следующий же день приехал в отпуск один из них, известный земский врач И. И. Орлов ⁷, и как-то вышло, что, ничем не заня­тые, стали мы втроем проводить значительную часть дня вместе. Осень в тот год выдалась исключительная даже для Крыма. Чехов был в пре­красном настроении, в каком никогда потом я его уже не видел. Ему было 38 лет; он тогда имел еще довольно бодрый вид и, несмотря на то, что ходил несколько сгорбившись, в общем представлял стройную фигуру. Только намечавшиеся складки у глаз и углов рта, порой утомленный взгляд и, главное, на наш врачебный глаз заметная одышка, особенно при неболь­ших даже подъемах, обусловленная этой одышкой степенная медленная походка и предательский кашель говорили о наличии недуга. Тщательно избегал говорить о последнем только сам больной. Он тогда очень много рассказывал о своем детстве; вспоминал гимназические и студенческие годы, жизнь в Таганроге, особенно тепло говорил про покойного брата художника Николая. Рассказывал про начало своего писательства и как тогда, вначале, легко писалось: «Бывало стынешь на лестнице в ку­пальне, рассказец и напишешь, а потом по дороге его в почтовый ящик опустишь». Рассказывал о встречах с разными писателями, о жизни в его усадьбе Мелихове и т. д. При этом воодушевлялся, лучистые глаза весело искрились, правый указательный палец беспрерывно расправлял правый ус, и рассказ часто прерывался его характерным смехом. Время от времени делалась пауза, чтобы сделать два-три глотательных движения для подав­ления позывов на кашель, так как кашлять и при нас не полагалось.