Том 68. Чехов — страница 229 из 305

⁷.

В том же году появляется еще одна статья ⁸, в которой американскому читателю предлагается анализ творчества Чехова. Автор статьи, Р. Лонг, хвалит Чехова за его уме­ние из кажущейся пустоты жизни создавать «панораму ярчайших красок и разнообраз­нейших форм». По мнению Лонга, Чехов не пессимист, а блестящий сатирик, которого можно сравнить со Свифтом; Лонг считает Чехова более объективным и менее общече­ловеческим писателем, чем английский сатирик. Чехова, как отмечает Лонг, занимает «неисправимое легкомыслие человеческого духа перед лицом величайших жизненных кризисов». Автор упоминает, что Чехов «также опубликовал том пьес», но что они значительно ниже его рассказов. «Трудно понять...— пишет он,— в чем— если от­влечься от обаяния имени автора — привлекательная сила этих пьес. Мелочность мотивов, движущих героями, однообразие обстановки, полнейшее отсутствие героиче­ского — все то, что так увлекает нас в анатомическом театре аналитика-беллетриста — в драме теряет всякий смысл».

Если в 1902 г. Лонг писал для публики, которая пьес Чехова не читала и не ви­дела, то после 1908 г. положение резко меняется. Первой пьесой, предложенной вни­манию американского читателя, оказался «Вишневый сад», напечатанный в драматур­гическом отделе студенческой газеты Йельского университета —«Yale Courant» ⁹. Через год появилась комедия «Медведь» ¹⁰ и, наконец, в 1912 г.— первый сборник че­ховских пьес в переводе Мэриан Фелл ¹¹, содержащий «Дядю Ваню», «Иванова», «Чай­ку» и «Лебединую песню». Еще через год в бостонском журнале появился новый пере­вод «Чайки»¹². С этого времени новые переводы отдельных пьес и рассказов появлялись чуть ли не каждый год. В 1914 г. были напечатаны «Предложение» ¹³ и «Клевета». В следующем году вышло четыре сборника рассказов ¹⁴ и одна пьеса ¹⁶, а еще через год — четыре сборника рассказов ¹⁶, вторая серия пьес ¹', в которую входили «Вишне­вый сад», «Три сестры», «На большой дороге», «Предложение», «Свадьба», «Медведь», «Трагик поневоле», и, кроме того, отдельным изданием «На большой дороге»¹⁸. Из сбор­ников рассказов Чехова, выпущенных в 1916 г., два сборника вышли в переводе Кон­станс Гарнетт. Это были первые два тома тринадцатитомного издания «Рассказов Чехова», предпринятого Констанс Гарнетт и вышедшего одновременно в Лондоне и Нью-Йорке; изданию этому, не являющемуся полным собранием прозы Чехова, дол­гие годы суждено было служить основным источником, по которому американцы могли изучать Чехова. К. Гарнетт предприняла также перевод чеховских пьес. Стиль как повествовательных, так и драматических ее переводов часто страдает напыщенностью, иногда бывает громоздким и неуклюжим. Однако, несмотря на неудовлетворительные переводы, интерес к Чехову продолжал возрастать. В 1917 г. вышло четыре томика чеховских рассказов ^1в, два из которых продолжали упомянутое выше издание К.Гар­нетт; один рассказ — «Душечка» — был напечатан в журнале ²⁰. В течение последую­щих двух лет вышло еще четыре сборника рассказов ²¹, причем два из них опять в изда­нии Гарнетт; кроме того, были опубликованы выдержки из писем Чехова ²².

В 1910—1922 гг. печаталось не только все больше и больше переводов чеховских произведений, но также появлялись и всевозможные статьи критического характера, в которых обсуждалось творчество Чехова и разбиралось качество переводов. Боль­шинство из этих статей являлось рецензиями на выходящие издания Чехова. Тон критики 1910—1920-х годов был задан журналом «Nation» ²³, который, комментируя первый сборник чеховских пьес, назвал их «унылыми»,«наводящими тоску» и «бесцель­ными». Ясно, что критик, обвинявший чеховских героев в том, что они совершают «ни­чем не мотивированные» поступки, еще не разобрался в своеобразии Чехова-драма­турга. Уже через год-другой критик, разбирая тот же сборник пьес ²⁴, восхищается юмором, грустью и иронией, которые он находит в пьесах, а также отсутствием в них прямой нравоучительности. И все же господствующей в американской критике вто­рого десятилетия нашего века была мысль о том, что пьесы Чехова являются пьесами о сумерках общества. К тому же многих критиков раздражала революционность дра­матургической техники Чехова, они не понимали его метода «косвенного коммента­рия» с помощью шумов за сценой, музыкальных фрагментов, сопоставлений как бы случайных обрывков разговора. Так, один рецензент пишет, критикуя пьесу «Три сестры»: «В довершение к сюжетной путанице и психологической путанице и самый фон, на котором происходит действие,— путаный: сотня досадных, не имеющих ника­кого отношения к действию мелких эпизодов, назойливо стремится занять централь­ное место в нашем сознании» ²⁶.

Такое неприятие чеховского драматургического метода, продолжавшееся до сере­дины 1930-х годов, может быть в какой-то мере отнесено за счет ранних переводов, которые подчас вовсе не передавали тонкостей чеховского стиля. Главное же не только в том, что мнения эти складывались на основании неудовлетворительных переводов пьес, но также и в том, что никто этих пьес не видел на сцене — их только читали. За исключением любительского спектакля «Чайка», данного труппой Washington Square Players в Нью-Йорке в 1916 г.²⁶, до 1923 г., когда Художественный театр при­ехал на гастроли в Соединенные Штаты и привез «Три сестры», «Вишневый сад», «Дядю Ваню» и «Иванова», ни одна из пьес Чехова не шла на американской сцене. Нельзя пройти без внимания мимо того факта, что единственная рецензия на пьесу, точнее на ее постановку в Художественном театре, рисует совершенно другую картину. Вот что писала Гертруд Бесс Кинг из России по поводу спектакля «Вишневый сад»: «Я вдруг поняла, что это вовсе не „пьеса". Передо мной проходили люди, которые держали себя в высшей степени по-человечески, совсем не так, как те, что перед огнями рампы изоб­ражают невероятные страсти (...) Тут уже видишь, что человек призван не для того, чтобы какое-то короткое время покривляться на сцене, а для того, чтобы играть свою роль в многовековой истории человечества, в присутствии мировых планет. Че­хов не желает преувеличивать значение минуты, у него гостит сама Вечность» ²⁷.

Рассказы Чехова,- более доступные пониманию американской публики, чем его пьесы, встретили соответственно и более теплый прием у критики, которая увидела в них новый род реализма, оценила их тонкость и юмор. Была отмечена убийственная ненависть Чехова ко всему пошлому и некрасивому. Так, «New York Times» ²⁸ писала, что Чехов «является страстным поклонником красоты. Иначе он бы не мог с такой силой ненавидеть все уродливое». Р. Биркмайр, рецензируя собрание чеховских писем, опубликованных в 1919 г., назвал Чехова «очень человечным и чувствительным художником, имеющим несчастье обладать натурой тонкой и нервной (...) Разница между Толстым и Чеховым, это разница между Гете и Гейне. Один — олимпиец, дру­гой— смертный (...) Если Чехов напоминает Мопассана по художественным своим устремлениям, то он также напоминает Бернса своей богатой и пламенной человеч­ностью (...) Духовно он, может быть, был больше сродни Бернсу, нежели Гейне. Он ничуть не походил на Мопассана, с которым его сближает лишь конкретность, с какой он строит рассказ (...) _вЛюбите друг друга" — вот девиз, который он мог бы с успехом провозгласить...» ²⁹.

2

Популярность! Чехова в Соединенных Штатах в 1920-е годы все возрастала. Га­строли Художественного театра в Америке дали толчок американским театрам, кото­рые начали ставить пьесы Чехова. Появилось много изданий его пьес и рас­сказов, и в суждениях критиков уже не наблюдалась первоначальная наивность. В это десятилетие увидело свет тринадцатитомное собрание повестей и рассказов в переводе Констанс Гарнетт, опубликовано в периодике значительное число отдельных расска­зов ^3о, частично изданы письма Чехова и его записные книжки ³¹, вышел сборник из­бранных сочинений ³², появилось несколько новых переводов отдельных пьес ³³, а также два сборника -пьес в переводе К. Гарнетт и Дженни Кован ³⁴. В это же десятилетие вышла первая книга, в которой была попытка дать американскому читателю портрет Чехова. Это книга Уильяма Джерхарди «Антон^Чехов, критический этюд» ³⁵. Био­графическая часть этого труда основана главным образом на рассказах о Чехове М. П. Чехова, критическая же является несколько импрессионистическим пересказом сюжетов и регистрацией наиболее характерных особенностей ряда чеховских рассказов.

В 1920-е годы на американской сцене начали ставить пьесы Чехова. Американская театральная публика полюбила их. Интерес к сценическим постановкам чеховских пьес, безусловно, в большой степени был возбужден гастролями Художественного театра в Соединенных Штатах в 1923—1924 гг. Знаменитая русская труппа начала свои гастроли в Нью-Йорке в Jolson's 59-th Street Theatre в январе 1923 г. спектаклем «Три сестры» с участием О. Л. Книппер-Чеховой. Так как спектакль шел на русском языке, широкая публика должна была довольствоваться одним лишь зрительным впе­чатлением, вследствие чего рецензенты мало что могли сказать о собственно литератур­ных достоинствах пьесы и ограничивались восторгами по поводу актерского мастер­ства гостей, особенно отмечая в спектакле «Три сестры» игру Книппер-Чеховой ³°. В том же году Художественный театр показал пьесы «Иванов» и «Вишневый сад», кото­рые критик из «New York Times», наперекор общепринятому в Соединенных Штагах взгляду на чеховские пьесы как на унылые трагедии, объявил «отличнейшими комедиями» ³⁷. На следующий год гастрольный репертуар Художественного театра пополнился пьесой «Дядя Ваня». Вот что писал об этих постановках Старк Янг,

«ДЯДЯ ВАНЯ» НА АМЕРИКАНСКОЙ СЦЕНЕ (КАРТИНА НЗ 1-го АКТА) Постановка Дшеда Харриса в «Cort Theatre», Нью-Йорк, 1930 г.