стоевский, Чехов, Толстой и Гарди. Никого другого я не знаю. 1
Из письма к Дж. М. Марри, 13 декабря 1922 г.— Там же, стр. 230.
Современная английская литература не удовлетворяла Кэтрин Мэнсфилд. Ее критика английских реалистов начала века в известной мере совпадала с высказываниями писателей, принадлежавших к школе неопсихологизма (Джойс, Вульф и др.). Однако для Мэнсфилд, даже в период ее наибольшего увлечения психологизмом, социальные связи не утрачивали своего значения. В приводимом отрывке Мэнсфилд противопоставляет драматургии Шоу, которая с ее точки зрения отражает только внешнюю сторону психики, творчество писателей, сумевших отразить жизнь во всех ее сложных внутренних противоречиях.
О как чисты художники—чисты духом и правдивы. Вспомни Чехова (...)
Из письма к Дж. М. Марри, март 1920 г.— Там же, стр. 250.
И все же, как ни противно соглашаться со всеми этими глупыми критиками, я должна сказать, что Чехов в самом деле представляется мне изумительным писателем. Я убеждена, что такие рассказы, как «В ссылке» и «Беглец», попросту ни с чем нельзя сравнить.
Из письма к С. Шиф, 1 декабря 1920 г.— Там же, стр. 292.
Глупые критики. ■—Мэнсфилд имеет в виду увлечение Чеховым в кругах английской снобистской интеллигенции, ставшее в 1920-х годах модой. Подобных обожателей Чехова она высмеяла в рассказе «Счастье» («The Short Stories of Katherine Mansfield». N.-Y., 1937, p. 345).
Ваша книга о Чехове очень интересует меня. Сейчас как раз подходящий момент для такой книги. На прошлой неделе я прочла «Пятницы» Эдуарда Гарнетта, куда вошла длинная статья о Чехове. Гарнетт, по-видимому,придает очень большое значение тому, что Чехов получил медицинское образование, имея в виду не косвенное, а прямое значение его для Чехова. В качестве доказательства он цитирует «Именины» и письмо Чехова, в котором тот пишет: «Право, не дурно быть врачом и понимать то, о чем пишешь. Дамы говорят, что роды описаны верно».
Однако, вопреки письму Чехова, совсем не обязательно быть врачом,чтобы написать этот рассказ. В нем нет ничего такого, чего не мог бы описать любой, наделенный достаточной восприимчивостью писатель, не имея при этом врачебного диплома. Истинное «значение» медицинского образования для Чехова-художника требует более тонкого определения.
Вообще Чехова понимают очень плохо. Его все время рассматривают под каким- нибудь одним углом зрения, а он из тех, к кому нельзя подходить только с одной стороны. Нужно охватить его со всех сторон — увидеть и почувствовать его целиком (...)
Но, право, мне нельзя писать о Чехове. О нем я могла бы писать и писать (...) без конца.
Из письма к У. Джерхарди, 10 июля 1922 г.— Там же, стр. 395—396.
Ваша книга о Чехове... — книга Джерхарди «Антон Чехов, критическое исследование» (W. G е г h а г d i. Anton Chekhov, a Critical Study. N.-Y. 1923), выдержки из которой см.ниже. В момент написания письма Джерхарди еще работал над этой книгой, которая опубликована уже после смерти Мэнсфилд.
«Пятницы» — название сборника критических статей Э. Гарнетта (Е. Garnett. Friday Nights. Literary Criticisms and Appreciations. N.-Y., 1929).
«Право, не дурно быть врачом...» — цитата из письма Чехова к А. С. Суворину от 15 ноября 1888 г. (XIV, 233).
52 Литературное наследство, т. 68
Возможно, вы согласитесь со мной, что все мы, писатели, в какой-то степени взаимно поглощаем тех, кого мы любим (само собой разумеется, что вы любите Чехова). Анатоль Франс сказал бы, что мы пожираем друг друга, но, пожалуй, правильнее сказать— питаем друг друга. Например, рассказ Толстого «Смерть Ивана Ильича» питал талант Чехова. Весьма возможно, что Чехов никогда не писал бы так, как он писал, если бы не читал этого рассказа. Между рассказами, написанными им до того, как он познакомился с этим произведением, и написанными после, лежит ре зкая грань.
Из письма к Арнольду Гиббонсу, 13 июля 1922 г. — Там же, стр. 397.
Я отдала бы все, что написал Мопассан,— все до единого слова — за один рассказ Чехова.
Из письма к Дж. М. Марри, 1 декабря 1920 г.— «К. Mansfield's Letters to J. M. Murry», p. 608.
Чехов ошибался, думая, что, если бы у него было больше времени, он бы писал подробнее, описал бы дождь и как доктор с акушеркой пьют чай. На самом деле в рассказ нельзя вместить всего, и всегда чем-то приходится жертвовать. Приходится опускать многое из того, что знаешь и хочешь использовать. Почему? Не знаю, но это так.
Из записи 17 января 1922 г.— «Journal of Katherine Mansfield».
Чехов ошибался... — Имеется в виду письмо Чехова к А. С. Суворину от 27 октября 1888 г. (XIX, 208).
По всем существующим законам
Эта книга должна принадлежать мне.
Кроме того, ты несомненно согласишься,
Что я являюсь английским Антоном Ч(еховым)
(Надпись, сделанная в 1917 г. на книге рассказов Чехова, принадлежащей Дж. М. Марри.)
Прости мне, Чехов, мою дерзость.
Запись 12 декабря 1920 г.— «The Scrapbook of Katherine Mansfield», p. 189.
О милый Чехов! Мне было так плохо сегодня вечером—я была больна, несчастна, подавлена,— а ты заставил меня смеяться \..) и обо всем забыть, мой неоценимый ДРУГ.
Из записи. 16 декабря 1920 г.— Там же, стр. 190.
Мне не было бы жаль, если бы сгорели все до единого французские рассказы, но остался один этот рассказ («Тоска»), Это один из мировых шедевров.
Из записей за 1921 г.— Там же, стр. 223.
АЛЬФРЕД ЭДГАР КОППАРД
Писатель Альфред Эдгар Коппард (Alfred Edgar Coppard, 1878—1957),начавший свою литературную деятельность в 1920-е годы, испытал на себе несомненное воздействие Чехова, который был одним из его любимых писателей.
В 1923 г. Коппард, уже известный читателю по трем сборникам рассказов, выступил со статьей о Чехове («AntonChekhov».—«Spectator», 1923, № 4980).Эта статья была откликом на книгу Джерхарди «Антон Чехов, критическое исследование» (W. G ег- h а г d i. Anton Chekhov, a Critical Study. N.-Y., 1923), о которой Коппард в целом отозвался положительно. Однако центральное место в статье занимает не оценка книги, а собственные высказывания Коппарда о Чехове. Ниже приводятся наиболее характерные выдержки из указанной статьи Коппарда, отзыв о Чехове из его автобиографической книги «Это я. О боже» («It's me. О, Lord». L., 1957), а также высказывание о Чехове из его заметки «Приветствуем съезд», присланной в «Литературную газету» в связи с открытием Второго Всесоюзного съезда писателей 16 декабря 1954 г.
Секрет поразительной силы Чехова, как мне кажется, отчасти заключается в том, что он вызывает у читателя такую глубокую любовь к себе, как ни один другой писатель; это не восхищение — нет, хотя им можно без конца восхищаться, и не одно только чувство наслаждения искусством, хотя нет сомнения, что его талант это чувство вызывает,— но именно любовь, простая человеческая любовь к самому автору как к человеку. Ибо каждое его слово дышит не только обогащающим нас чувством наслаждения природой, но и глубоким состраданием к человеку, который своими слабыми руками тщетно пытается удержать счастье...
Он (Чехов) расширяет наш духовный мир. Но расширяет его не в области научных знаний или абстрактных идей. «Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компа- нует» — такова простая формула Чехова. Чехов — реалист, но его обыкновенные люди, — а его герои всегда обыкновении,— предстают перед читателем в какой-то значительный момент в своей жизни, когда на короткое мгновение они приобретают всеобщий интерес. В этой способности делать значительными незначительнейшие мелочи жизни Чехов не имеет себе равных в литературе; художник и человек были в нем едины (...)
Между ними (Мопассаном и Чеховым} есть много общего как в стилистических приемах, так и в тематике. Оба они обладали исключительной наблюдательностью и всегда умели ловить на лету неприметные мелочи, чтобы потом ввести эти детали в свои рассказы. В их записных книжках огромное количество мгновенно и вместе с тем превосходно схваченных впечатлений и поразительно верно подслушанных разговоров.
Из этих-то запасов ори и брали в основном материал для своих рассказов. Любимыми героями обоих писателей были крестьяне и мелкие чиновники. Еще одна черта сходства — оба писателя как будто избегают делать выводы, оба это подчеркивают, и тем не менее в их творчестве ясно звучит сочувствие к людям бедным, к чудакам и неудачникам: Однако юмор, страстность и величайшее мастерство русского писателя были недоступны Мопассану.
«Anton Chekhov». — «Spectator», 1923, № 4980.
«Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компанует»— цитата из письма Чехова к Суворину от 27 октября 1888 г. (XIV, 207).
Четыре великих русских писателя — Чехов, Тургенев, Толстой и Достоевский, прекрасно переведенные Констанс Гарнетт,— покорили меня своим высочайшим мастерством. В этом великом квартете Чехов всегда занимал для меня первое место.
А. Е. Coppard. It's me. О, Lord. L., 1957, p. 223,
Вот уже сорок лет рассказы и пьесы Чехова оказывают влияние на английский роман и новеллу, глубоко воздействуют на английский театр.
«Литературная газета», 1954, № 149, от 16 декабря.
УИЛЬЯМ ДЖЕРХАРДИ
Уильям (Александр) Джерхарди ('William (Alexander) Gerhardi, p. 1895) вырос в России, где его отец — крупный английский фабрикант — представлял свою фирму. В 1922 г., возвратившись в Англию, Джерхарди опубликовал свой первый роман «Тщетность» («Futility». L., 1922) написанный, по мысли автора, в духе Чехова. В романе имеются ссылки на Чехова.
В 1923 г. Джерхарди] опубликовал книгу о Чехове — «Антон Чехов, критическое исследование» («Anton Chekhov, a Critical Study». N.-Y., 1923), в которой наиболее полно было раскрыто то понимание Чехова, которое сложилось у писателей неопсихологистов, в частности в группе «Блумсбери». Считая творчество Чехова новым словом в развитии реализма, Джерхарди связывает новаторский характер этого творчества с особенностями мировоззрения писателя. Однако это мировоззрение трактуется автором как релятивизм, который, по мнению Джерхарди, дает возможность Чехову отказаться от старых форм построения романа или новеллы — от фабулы и прямого выражения авторской точки зрения. Объективизм и бесфабульность («ноток сознания») были основными и программными особенностями психологического романа Джойса, Ричардсон, Вульф и других неопсихологистов. Несмотря на неправильную в целом концепцию творчества Чехова, книга Джерхарди содержит ряд интересных конкретных наблюдений над стилем произведений русского писателя. До 1950 г. она оставалась единственной монографией о Чехове в Англии и выдержала несколько изданий.